Пол Макоули - Паутина Страница 3

— Вы опоздали, — упрекнул меня штатский после того, как я объяснил ему, кто я такой. Он несколько раз пробежался взглядом по лозунгу на моей футболке, и это не прибавило ему оптимизма.

— Вы старший? — спросил я.

— Детектив Дэвид Варном, к вашим услугам. Я координатор на месте преступления. Старший — инспектор Ма-кардл. А вы что делали, бегали?

— Я знаю Тони Макардла. Кто мне покажет, что нужно забрать?

Не понравился мне этот Дэвид Варном. Не понравились его замашки юного задиры, выпяченные губы, его вера в собственное превосходство. И не понравилось, что он возвышался надо мной, стоя на две ступеньки выше.

— Полагаю, вам уже приходилось работать на месте убийства, — начал было Варном.

— Я догадываюсь, что это такое. Что конкретно здесь произошло?

— Умерла девушка. — Не иначе, как что-то отразилось у меня на лице. Варном позволил себе улыбнуться и добавил: — Вы ждали, пока вынесут тело?

Я этого не отрицал.

— Я могу попросить принести все сюда, если вы не выносите вида крови, — продолжил он.

— Я должен задокументировать все на месте.

— Хорошо, но я не позволю вам подняться туда в таком виде, — заявил он и приказал типу в форме найти для меня комбинезон.

— Эксперты все еще работают? — поинтересовался я.

— Излишний вопрос.

Пока я облачался в белый комбинезон и подгонял бахилы, натянутые поверх кроссовок, Варном продолжал говорить. Видно, никак не мог уняться:

— Если почувствуете позывы на рвоту, пожалуйста, блюйте наружу. Не курите. Кто-то разбрызгал раствор, чтобы помешать собрать образцы ДНК… И следите, куда ступаете. Тони взбесится, если вы что-нибудь опрокинете или смешаете профили ДНК. Скверная смерть, и Тони хочет, чтобы мы собрали улики как можно быстрее.

— Уверен, что Тони может сказать мне это сам, — заметил я.

— Занимайтесь своим делом и не прибавляйте мне хлопот, — отрезал Варном и, повернувшись ко мне спиной, зашагал вверх по лестнице.

Теперь я спрашиваю себя: а случилось бы хоть что-то, если бы Варном повел себя при нашем знакомстве иначе?

Над нежилым первым этажом дом был разделен на то, что агенты по недвижимости любят называть квартирами-студиями. Поздний викторианский стиль, и, вне всяких сомнений, домом дорожила та мелкобуржуазная семья, которая жила в нем первой. Когда входил, я заметил кусок цветного витража над парадной дверью и железную решетку для чистки обуви перед лестницей. А еще там была затейливая лепнина, протянувшаяся вдоль изгиба потолка лестничной клетки. Но с тех пор дом пережил тяжелые времена, и ему явно ничем не помог микробум Хокстона. Тридцати секунд света сороковаттных ламп — гениальное изобретение скряги домовладельца — было явно недостаточно, чтобы попасть с одной площадки на другую. Дешевый ковер на ступенях, обои из отходов производства на лестничной клетке, давным-давно в минувшем веке покрытые неведомого цвета эмульсией… Чьи-то дочерна вымазанные пальцы несколько раз проехались по ним на высоте пояса. Подозреваемый вполне мог вытереть пальцы и по дороге вверх, и вниз по лестнице.

Две узкие двери располагались рядом на площадке второго этажа. Перед ними парни в штатском что-то рассматривали на экране наладонника. Фотограф, стоявший чуть поодаль, складывал оборудование в алюминиевый кейс. Дверь справа — нараспашку, внутри стойка с прожекторами, освещающая помещение, точно сцену.

— Смотрите, куда ступаете, — напомнил мне Варном. — Прямо за дверью разбитая кружка. Нам надо, чтобы она там оставалась.

Я ожидал увидеть худшее, но все оказалось не так.

Комната с высоким потолком из-за столпившегося в ней народа казалась меньше, чем была на самом деле. Два эксперта-криминалиста в белых комбинезонах, точь-в-точь как у меня, и в плотно надвинутых капюшонах работали в кухне в дальнем конце квартиры, нанося алюминиевую пыль на все подряд и охотясь за отпечатками пальцев с сосредоточенностью истинных художников. Третий криминалист перебирал бумаги, разбросанные на грубом деревянном столе у окна с черными шторами. Судмедэксперт беседовал с мужчиной средних лет в брюках в обтяжку и без пиджака — со старшим инспектором Тони Макардлом.

В комнате было очень жарко, и в воздухе стоял запах крови — тяжелое зловоние, мигом проникшее в самые глубины моего мозга. Пришлось подавить внезапное желание развернуться и выйти вон.

Ковер на полу отсутствовал. Широкие дубовые доски были в кровавых пятнах, больших и малых. Гладкие оштукатуренные стены, некогда светло-голубые, теперь покрывали густые многоцветные завитушки, нанесенные из распылителя. В углу лежал матрас, застеленный белым ковриком, с грудой подушек. Рядом — дешевая вешалка из алюминиевых трубок, и на ней полным-полно платьев, джинсов, рубашек, а внизу две простые картонные коробки с укрепленными углами и веревочными ручками. Большие церковные свечи стояли по обе стороны каминной решетки кованого железа, выполненной в викторианском стиле, между ними громоздилась гора пыльных искусственных плодов. Стереостойка на полу, телевизора нет и в помине. По всему потолку развешены китайские фонарики, а в двух углах комнаты под потолком прицеплены веб-камеры, словно глазные яблоки на вершинах перевернутых пирамид. Свечи, китайские фонарики и роспись на стенах, вероятно, придавали этой комнате загадочный и праздничный вид, но теперь, в беспощадном свете прожекторов, она выглядела жуткой и убогой, точно пещера ведьмы на детском рисунке — подходящий фон для того, что помещалось в самом центре.

Кресло. Обычное складное кресло с сиденьем из литой пластмассы, на четырех косых металлических ножках. Такие выстраиваются рядами в муниципальных залах, в центрах досуга, в больничных приемных. Оно было выкрашено в серебро, и на серебряной краске кровь казалась черной. Две продолговатые лужицы крови в углублении сиденья и небольшая горка сгустившейся крови у передних ножек.

— Компьютеры здесь, — показал Варном. Тут Тони Макардл впервые заметил меня.

— Не лучший способ провести воскресенье, — объявил он. Макардл вырос в сердце лондонского правосудия, на Боу-стрит, — суровый человек из суровой части города. Он слыл честным и разумным руководителем. Бычья шея, легкая щетина, цветом напоминающая татуировку, темные невыразительные глаза, прилизанные черные волосы, старомодный стиль одежды. Рукава засучены, открывая взгляду мясистые ручищи. Под левой мышкой — «Глок-17» в наплечной кобуре. Белые бахилы и такие же виниловые перчатки, крепко затянутые на могучих запястьях. Пот поблескивал между винилом и кожей. Галстук Тони закинул за плечо, чтобы не испачкать в крови. Видимо, после того как жертву сфотографировали и занесли информацию в протокол, прежде чем ее унесли, Тони склонился и пристально ее осмотрел… Теперь его взгляд скользнул по мне. Если он и прочел лозунг на моей футболке под полупрозрачным пластико^бумажным комбинезоном, то виду не подал. Он стянул перчатки, скатал их и спросил: