Кен Маклауд - Ночные проповеди Страница 30

– Передай-ка мне результаты поиска, – попросил он Пателя.

Секунду спустя на линзы пришел текст с фотографией, взятой с личного сайта Коннора Джеймса Томаса. Тот выглядел слишком уж молодо для сорока двух лет. Фергюсон покопался в данных, нашел номер мобильного и, прежде чем кто-либо успел его остановить, позвонил ветерану.

Некоторое время шли длинные гудки – но затем трубку все-таки сняли.

– Алло?

– Мистер Коннор Томас? – спросил Фергюсон, жестом приказав коллегам молчать, видя, что некоторые уже решились что-то сказать.

– Да, это я.

– Мистер Томас, добрый вечер. Я – детектив-инспектор полиции Лотиана и Пограничья Адам Фергюсон.

– Здравствуйте, инспектор. Чем могу помочь?

– Вы дома?

– Нет. А в чем дело?

– Где вы сейчас?

– Я в своей лодке, недалеко от Ист-Ньюка, в Файфе.

Фергюсон беззвучно стукнул кулаком по раскрытой ладони.

– Вы в море? В паре миль от Сент-Андруса?

– Ага. Иду домой, в Энстер.

– Анструтер?

– Так я и говорю. По-местному, Энстер. А в чем дело?

– Мы хотели бы поговорить с вами сегодня, а не в понедельник.

– Ну ладно. Эх, бедный отец Лайам, – Томас тяжело вздохнул и продолжил сдавленным, будто от слез, голосом: – Такой хороший человек! И подумать только – я ж его видел на прошлой неделе!

– В воскресенье?

– Да нет, сдается мне, в пятницу. Я не то чтобы на каждую службу хожу. Инспектор… простите, как вас?

– Фергюсон.

– Ну простите, инспектор Фергюсон. Так вот, я ж говорил уже: я заскочил передать пакет. И там… Ну неужто вы думаете… В общем, я знаю, что там было! Я уже говорил вашим, там книжка была…

– Простите, но я думаю, что гораздо лучше было бы обсудить это у нас.

– Ну конечно, само собой. Не знаю, какая от меня помощь вам, но если уж хотите… а вы где?

– Отделение полиции Гринсайдз, Эдинбург. Мы свяжемся с местной полицией, и за вами вышлют машину. Она встретит вас в порту.

– Да не нужно! Я сам приеду в Эдинбург. Буду через пару часов.

– Не стоит. Пожалуйста, дождитесь полицейской машины.

Коннор Томас сидел за столом, сложив руки на груди. Непромокаемая куртка висела на спинке пластикового кресла. На подозреваемом была джинсовая рубаха с закатанными рукавами. В глаза ярко бросалась разница между загорелыми плечами и бледными предплечьями там, где начинались протезы. Лицо смотрелось также контрастно, белая линия змеилась на лбу, шла вниз по щекам и смыкалась под подбородком. Внутри этого овала кожа была гладкой и чистой, как у молодого человека, без каких-либо следов загара, а за его пределами покраснела от солнца и ветра, возраст оставил на ней заметные морщинки.

Глаза Томаса выглядели идеально, но в них как-то странно преломлялся свет, когда они двигались. Слишком правильные черты напомнили инспектору единственного робота-андроида, которого он видел в жизни, в то время, когда они еще считались потрясающей новинкой. Должно быть, лицо Коннора сделали по той же технологии.

Фергюсон надеялся, что сейчас выглядит столь же невозмутимо, под стать этой синтетической маске. Команда следователей провела последние полтора часа на связи с полицией Сент-Андруса, запрашивая ордера на обыск лодки Томаса и обоих его домов. Те выдали довольно быстро, но их пока придерживали в резерве. Беспилотный зонд, держась далеко вне поля зрения ветерана, записал, как Томас вскоре после звонка из полиции прятал в лодке охотничью винтовку. А Лодырь, якобы случайно коснувшись руки подозреваемого, подтвердил: тот недавно стрелял.

– Готовы? – спросил Фергюсон.

– Ну да, – Томас кивнул.

Инспектор включил диктофон. Конечно, это было излишним, учитывая, что все происходящее в комнате и так записывалось множеством устройств, – но так требовалось по закону.

– Запись видео и аудио включена, – произнес инспектор. – Дата и время соответствуют указанным. Присутствуют детектив-инспектор Фергюсон и детектив-сержант Хатчинс, подраздел А полиции Лотиана и Пограничья, инспектор Анна Полански, восточный подраздел полиции Файфа, а также роп номер ЛБ178. Происходит допрос свидетеля Коннора Джеймса Томаса.

Мистер Томас, понимаете ли вы причину, по которой находитесь здесь?

– Ну да. Добровольно, как свидетель, безо всякого принуждения.

– Желаете ли вы, чтобы во время нашей беседы присутствовал ваш адвокат либо иной консультант?

– Спасибо, сейчас – нет.

– Хорошо. Какова ваша профессия?

– Я инженер-электронщик, работаю сам на себя. Всякие мелкие автоматические штучки и вроде того. Без передовых технологий. Работаю дома три-четыре дня в неделю. По выходным езжу в Энстер, порыбачить, вожусь там немного, возвращаюсь домой в воскресенье или понедельник.

– Не каждый мелкий бизнесмен может позволить себе столько выходных, – заметил инспектор.

Томас пожал плечами.

– Бизнес маленький. Случайные заказы, не больше. Ну так я же военную пенсию получаю, и неплохую, плюс кое-какую компенсацию за вот это, – он указал искусственной рукой на искусственное лицо, – плюс изрядные ветеранские выплаты от саудитов – я имею в виду, от Объединенной Арабской Республики – по программе «Нефть за кровь».

– Вы можете сказать нам, насколько хорошо знали отца Мэрфи и когда видели его в последний раз?

Томас сглотнул слюну.

– А мне можно говорить про церковь и про все остальное?

– Мистер Томас, вы можете говорить о чем хотите.

– Ну хорошо, дело в том, что я – католик. Не сказать чтобы хороший, но все-таки в церковь хожу. Правда, отец Лайам говаривал, что мне бы надо почаще там бывать.

Он шмыгнул носом, понурился, вынул из кармана бумажный платок и высморкался.

– Прошу прощения. Странное дело – плакать не могу, а вот из носу течет. Ну, в общем, я состою – верней, состоял – в конгрегации отца Лайама. Каждый месяц или вроде того ходил исповедоваться. А вот на мессу – не так часто.

Он снова шмыгнул носом.

– Я и друг ему был. Много лет. Он мне помог организовать местное отделение «Анфаса». Понимаете, там немало ветеранов-католиков.

– Не понимаю, – сказал инспектор.

– Ну понимаете, мы же не детоубийцы. Фергюсон вздрогнул.

– Я не говорил, что вы – детоубийца!

– Я имею в виду, мы не даем применять к себе регенерацию тканей и прочую вашу биотехнику на стволовых клетках.

– А почему бы и нет?

– Они ж из эмбрионов.

– И?

– А это детоубийство.

Фергюсон даже моргнул в замешательстве.

– Вы что, считаете, будто эмбрионы берут из мертвых детей?

– Нет, эмбрионы – это и есть дети!

– Ах, вот оно что! Я и представить не мог, что ваша братия до сих пор держится за такие нелепые… – Фергюсон вовремя опомнился и, откинувшись на спинку стула, поднял руку. – Я прошу прощения за непрофессиональное замечание. Свидетель вправе безо всякого ущерба для себя попросить о прекращении допроса и о замене допрашивающего офицера.