Андреас Эшбах - Солнечная станция Страница 30

Он кивнул шведу и тот демонстративно взвел предохранитель револьвера.

Я стоял рядом с Мориямой и услышал, как он на секунду затаил дыхание. Но лицо командира осталось невозмутимым.

— Мы говорили, что вы работаете в открытом космосе,— продолжал свои инструкции Халид.— Пожалуйста, скажите ей, что вам потребуется еще несколько дней для наладки оборудования и назначьте следующий разговор на послезавтрашнее утро.

Морияма кивнул. Послезавтра. Значит, они рассчитывают, что шаттл стартует раньше.

Пока Халид беседовал с Мориямой, я внимательно разглядывал нашего тюремщика. Мне казалось, что под тонким слоем культуры и показной вежливости этот человек таит что-то темное и тяжелое. Как будто груз неисчислимых грехов лежал на его совести. Морияма и в лучшие свои минуты не был так любезен и улыбчив, но по сравнению с Хали-дом, он казался светильником, горящим во мраке.

Я хорошо знал, что намеревается сделать командир. Сейчас он усыплял бдительность Халида вежливыми и смиренными ответами, но решение, принятое еще в жилом модуле, осталось непоколебимым— в этом я был уверен. Морияма собирался предупредить Землю. Халид потом прикажет выбить ему мозги, но дело уже будет сделано.

В этот момент переборка, закрывающая выход с мостика в осевой тоннель, поехала вверх. На мостике снова появились Сакай и Ральф. Они тащили под руки Ёсико. Она была бледна и испуганно озиралась. Меня затошнило от страха.

Сакай бросил на меня взгляд, полный ненависти, и встал у пульта связи рядом с Халидом, Свеном и Мориямой. Ральф остался сторожить девушку.

— Прежде чем вы начнете говорить с Землей, я хочу дать вам еще пару напутствий,— продолжал Халид.— Прежде всего вам, лично, ничего не угрожает. Я полагаю, что вы один из тех, кто способен без колебаний пожертвовать собой ради высших целей. Один из тех, кто может решиться презреть наши револьверы и в последние мгновения своей жизни предупредить Землю. Кроме того, вы — командир станции и еще можете нам пригодиться. Поэтому вы будете жить. С мисс Ёсико все обстоит по-другому. Она не представляет для нас никакой ценности. Поэтому она умрет, если вы попытаетесь выкинуть какой-нибудь фокус,— и Халид развел руками, словно цирковой артист, призывающий публику поаплодировать ему.

Я быстро взглянул на Морияму. Его лицо осталось невозмутимым. Однако он избегал моего взгляда. И избегал смотреть на Ёсико.

«Наши жизни стоят гораздо меньше, чем полагает этот фанатик»,— внезапно вспомнилось мне. Неужели Морияма готов пойти и на такое?! В любом случае я уже не успею его остановить — на передатчике пиратов замигала зеленая лампочка и загудел сигнал. Сакай вызывал Гавайи. На секунду я ясно увидел невидимую нить радиосвязи, натянувшуюся между станцией и крохотным островом в Тихом океане.

— И еще одно, последнее предупреждение,— снова заговорил Халид, и его голос был холоден, как северный ветер.— Возможно, ради того, чтобы расстроить наши планы, вы решите пожертвовать жизнью вашей очаровательной коллеги. На этот случай мы со Свеном кое-что предусмотрели. Все, что вы скажете, передается на Землю с задержкой в две секунды. Эта задержка слишком мала, чтобы вызвать беспокойство у ваших собеседников на Земле. Но лично для вас она может означать очень многое. Сакай в любую секунду готов нажать на кнопку и оборвать связь. На Земле никогда не узнают, о чем вы говорили последние две секунды. Мы позаимствовали этот трюк из арсенала американских радиостанций. Они всегда так поступали, выходя в прямой эфир, так как у людей, собравшихся в студии, могло случайно Вырваться неосторожное слово. Итак, никаких неосторожных слов, мистер Морияма! Следите за своим языком и помните, что Сакай держит палец на кнопке.

Казалось, Морияма постарел на несколько лет, пока Халид произносил свою речь. Как будто наш несгибаемый командир разом утратил все силы и сдался на милость победителя.

И тут ожил динамик.

— Исследовательский центр. Бюро доктора де Врие,— произнес уверенный мужской голос.

— Орбитальная станция Ниппон, оператор связи Сакай,— отвечал наш вероломный радист.— Командир Морияма вызывает мисс де Врие.

— Подождите минутку, я соединяю.

Из динамика полилась безмятежная классическая мелодия. Халид дал знак Морияме подойти ближе к пульту. Тот, не поднимая глаз, повиновался.

— Алло, Ниппон, вы слышите? — это был снова голос секретаря.— К сожалению, доктор де Врие уехала домой десять минут назад.

— Мы можем связаться с ее машиной?

— Боюсь, что нет.

— Когда мы сможем поговорить с ней?

— Минутку,— секретарь помолчал, вероятно, он сверялся с расписанием своего шефа.— Завтра, к сожалению, она весь день в отъезде. Вероятно, только послезавтра утром. Передать ей что-нибудь, если она позвонит в бюро?

Халид сделал знак Сакаю, и тот поспешно сказал:

— Передайте ей привет от командира Мориямы. Мы свяжемся с ней послезавтра утром.

— Я все записал и постараюсь ей сообщить. — Большое спасибо. До связи.

Сакай оборвал контакт. Халид улыбнулся и потер руки.

— Замечательно! Все прошло лучше, чем я смел надеяться,— сказал он и, повернувшись к Морияме, добавил: — Вот видите, командир, Фортуна любит дерзких.

Морияма промолчал. Тогда Халид дал знак Ральфу и Свену.

— Уведите его,— распорядился он.— И женщину тоже.

Когда переборка опустилась за спиной Ральфа, Халид повернулся ко мне и принялся без малейшего стеснения меня разглядывать. Затем, не говоря ни слова, он взял лист бумаги, прикрепленный маленьким магнитиком к стене над развороченным пультом связи, и стал внимательно изучать его.

— Вы получили письмо, мистер Карр,— соизволил он наконец объяснить свои действия.

Кровь бросилась мне в лицо. Разумеется, я не ждал, что после захвата нашей станции, этого пирата смутят такие мелочи, как тайна переписки, или вторжение в личную жизнь, и все же его бесцеремонность и самоуверенность меня взбесили.

— Вы еврей, мистер Карр? — внезапно спросил Халид.

— Простите... кто?

— Леонард — еврейское имя.

— Насколько я помню, моей матери всегда нравился Леонард Коэн. Это все, что я могу сообщить вам о происхождении своего имени,— отчеканил я.

Халид вскинул брови и снова взялся за письмо.

— А кто такой Нейл? — поинтересовался он. Мое сердце пропустило удар. Нейл! Я так ждал от него письма и вот теперь...

— Нейл — мой сын.

Я старался, чтобы мой голос звучал как можно суше, и все же один звук этого имени разом всколыхнул столько воспоминаний. Мой сын, маленький мальчик с длинными черными локонами и темными глазами своей матери. Я держал его за руку, когда он делал первые шаги, когда он одерживал свою первую победу над силой земного притяжения. Потеряв его, я потерял лучшее в своей жизни. И это было уже непоправимо.