Джонатан Барнс - Сомнамбулист Страница 31

Мадам Инносенти по-детски рассмеялась.

— Папа,— пропищала она.— Мне тут хорошо. Духи такие добрые. Такие добрые-добрые! Здесь тепло, папа, мягко и тепло и много пушистых зверей и маленьких меховых игрушек.

Глаза супругов Солсбери блестели от слез. Эдвард подавил зевок.

— Тут со мной бабушка,— продолжала Инносенти.— И дедушка тоже. Каждый день Рождество и все чудесно. Я плаваю, милый папочка, плаваю в янтаре и меде. Я люблю вас. Но мне надо уходить. Пожалуйста, пожалуйста, приходите ко мне поскорее!

Голос прервался. Инносенти резко подалась вперед.

— Прошу меня извинить,— произнесла она голосом Коркорана.— Мы потеряли контакт. Кто следующий?

Мистер Мун перехватил взгляд Сомнамбулиста, и они обменялись скептическими усмешками.

Сейчас я уже почти наверняка умер, и кто вы — мне абсолютно все равно. Но кем бы вы ни были, я представляю вас как минимум циником, в лучшем случае искренним, кристально честным мизантропом. Ничто, кроме неизлечимого цинизма, в конечном счете не может поддерживать вашего интереса к череде воров, проходимцев, фантазеров и вралей, заполнивших страницы моей рукописи. И я сомневаюсь, что человек со столь пессимистическим взглядом на жизнь тратит время на столоверчение, на сеансы ясновидения и тому подобную мистическую чепуху. Я прав?

Так и думал.

Естественно, мистер Мун, в чьем характере присутствовала изрядная доля мизантропии, лишь изредка смягчаемая актами милосердия, наверняка бы согласился со мной. До того как мистер Скимпол разрушил его дом и лишил средств к существованию, он зарабатывал на жизнь, заставляя людей верить в невозможное. Как оказалось, мадам Инносенти жила тем же самым, только гораздо прибыльнее и имея куда больший вес в обществе, если, конечно, можно верить утверждениям альбиноса, будто сотрудники Директората часто навещали Тутинг-Бэк.

Во всяком случае, в ее таланте актрисы сомневаться не приходилось. То, как она легко переключалась на разные роли: псевдоиспанца Коркорана, детский голосок малыша Солсбери, себя саму, выходящую из транса,— все свидетельствовало о незаурядном мастерстве и способностях, несомненно отточенных годами лицедейства, упражнений перед зеркалом, отработкой мистических образов. Мадам Инносенти умела сообщить слушателям именно то, что они желали услышать, подтвердить несколькими короткими фразами туманной утешительной болтовни то, о чем они мечтали и на что надеялись.

По завершении встречи четы Солсбери с сыном Коркоран привел миссис Эрскин тень ее мужа, погибшего в море двадцать лет назад, а с мисс Долли Крид поговорил тонким, педантичным голосом ее покойного жениха. Мистер Мун, несколько озадаченный выбором джентльмена, согласившегося жениться на такой троглодитке, пришел к выводу, что тот, вероятно, сам подстроил собственную гибель, дабы избежать венчания. Сколь тягостно, подумал он, при жизни обзавестись постоянной компанией существа с лошадиной физиономией. Хотя беспечная прогулка по полям Элизиума ради встречи с ним может оказаться еще менее привлекательной.

Эллис Листер, в отличие от всех предыдущих клиентов, попросил встречи не с духом мертвого родственника, былой возлюбленной или усопшим домашним любимцем, а с самим Коркораном.

— Мистер Листер? — Инносенти заговорила бесцветным голосом псевдоиспанца.— Думаю, мы прежде встречались.

Да, сеньор. Весьма польщен тем, что вы обо мне помните.

— Вы из разведки, да? Листер натянуто улыбнулся.

— Я бы не хотел говорить об этом.

Понимаю. Я и сам в свое время плутал в лабиринтах политики и интриг. И очень хорошо помню тамошний этикет.

Мистер Мун вдруг поймал себя на странном ощущении. Он уже не наблюдал за действом с точки зрения специалиста по лицедейству и мимике. Эдвард стал воспринимать Коркорана как отдельную, обособленную личность. Придя к подобному выводу, иллюзионист жесточайшим образом приказал себе не терять бдительности.

— Чем могу помочь?

— Мне нужно имя. Мы подозреваем, что один из наших молодых сотрудников перевербован иностранной разведкой.

Мадам Инносенти мудро кивнула.

— Охранка[23].

Листер быстро шикнул на нее.

— Мы не одни.

— Да, простите.

— Вы можете мне сказать, кто это?

— Назовите имена подозреваемых.

Листер, откровенно смущенный, назвал имена пяти главных подозреваемых. Инносенти замолчала.

— Нужный вам человек,— наконец произнесла она,— это...— И с напускным безразличием прелата, развернувшего билет с выигрышем на церковном празднике, назвала третье имя. — Его уже несколько месяцев как используют.

— Я в долгу перед вами, сеньор Коркоран.

— Обходитесь с ним милосердно. Он молод и неопытен и виноват лишь отчасти.— Она вздохнула.— Я устал. Но тут есть еще один человек, который еще не задавал вопроса. Мистер Мун? Хотите ли вы с кем-то поговорить? Может, с кем-то из дорогих вам людей? С родителями или с возлюбленной, ушедшей в иной мир?

Сомнамбулист даже вздрогнул от неожиданности, услышав ответ спутника.

— Да.

— Имя?

— Его настоящее имя мне неизвестно, но при жизни его звали Человек-Муха.

Последовала долгая пауза.

— Здесь есть тот, кто себя так называет. Должен вас предупредить, сэр, Муха беспокоится. Это разгневанный, неупокоенный дух.

— Тем не менее я желаю поговорить с ним. По лицу мадам Инносенти прошла тень.

— Как вам будет угодно.

Она пронзительно вскрикнула, запрокинула голову, задергалась в кресле, словно стиснутая невидимыми путами. Ее лицо исказилось, и вместо красивой женщины перед потрясенными адептами вдруг предстало умственно неполноценное чудовище. От прежнего красноречия псевдоиспанца не осталось и следа. На глазах у всех мадам Инносенти просто зарычала.

— Привет, — сказал Эдвард с беспечным видом. Как вы догадались, в действительности он себя таковым отнюдь не ощущал.— Помнишь меня?

— Мун,— пробормотала женщина-медиум дребезжащим гортанным голосом.— Мун.

— Откуда ты знаешь мое имя?

— Часть схемы.

— Схемы? Какой схемы?

— Сделал просто. Приятно было. Как горох давить. Раз — и за окно! Легко. Легко.

На самом деле, по-настоящему мистер Эдвард Мун удивлялся крайне редко. Так вот, спектакль мадам Инносенти его просто-таки ошарашил. Иллюзионист разинул рот, побледнел. Затем спросил:

— Кто ты?

— Пророк,— пробулькала мадам Инносенти.— Креститель. Делаю пути прямыми.

Эдвард взял себя в руки.

— Рассказывай дальше.

Инносенти осклабилась. Из-за тусклого освещения всем почудилось, будто количество ее зубов выросло в несколько раз.