Сергей Жилин - Неделя: Истории Данкелбурга Страница 31

Когда я стала взрослеть, стала понимать, насколько же они были правы. Особенно я это поняла, когда бабушка стала рассказывать мне о своей жизни, упоминая порой такие подробности, о которых мне было бы стыдно говорить. В силу своего возраста, она не боялась признаться. Я сравнивала эти её рассказы с повествованиями деда, который рассказывал о себе только хорошее – бабушка сразу стала для меня куда более интересным человеком…

Мне было девятнадцать, когда умер дед. Бабушка протянула чуть больше полугода с того момента…

С тех пор этот девиз принадлежит и мне.

Гарри он очень понравился. Как он сам говорил, он настраивает на честность, на откровенность. Откровенности мы старались посвящать как можно больше времени, рассказывая о себе, своей жизни, своих ошибках, просчётах, глупых убеждениях, тех достоинствах, какими мы не обладаем.

Тогда я думала, что искренность – это то, что способно удержать вместе кого угодно. Возможно, так оно и есть, но Гарри всё это время был со мной не до конца искренен. Более того, он мне всё это время врал…

Мы будем вместе до конца жизни? Как он мог такое говорить, если прекрасно понимал, что бросит спустя несколько месяцев…

На протяжении всей этой недели я, возможно, буду постоянно задавать себе этот вопрос…

– Что-то случилось?

Спрятавшись в туманных дворцах своего подсознания, я совсем позабыла об усатом таксисте, что смотрит сейчас на меня с сочувствием и пониманием, о салоне его автомобиля, не нового, но очень ухоженного. Здесь тепло, уютно и приятно. Я могла восхититься, если бы моя душа и моё сердце были бы способны на это в данную секунду.

– Леди, с Вами что-то случилось? – чуть медленнее повторил усатый водитель, стараясь привлечь моё внимание.

Я начала медленно возвращаться в реальность, омытую слезами.

– Да… Нет… извините… – путаюсь я в словах, пристыженная незнакомым человеком.

– Я же вижу, что что-то не так, – мягко отметил он, но тут же отвернулся, показывая, что не намерен лезть в мои личные дела.

Жалобно сжавшись на заднем сидении, я сглатываю горькие слёзы боли и вслушиваюсь в урчание взведённого мотора.

– Куда Вас отвезти?

– Не знаю…

– Хотите побыть одна?

– Да, наверное…

– Может быть, в парк? – моментально нашёлся таксист.

– Да, хорошая идея, спасибо…

Гул мотора усилился, машина неторопливо покатилась вперёд. Таксист старается ехать как можно медленнее.

Автомобиль плавно катится по улицам, словно старается успокоить меня. Почти не трясётся, идёт ровно. Странно, сейчас все гоняют, особенно эмигранты, а таксист явно из них. Слишком крупный нос, непривычно кустистые брови, да и акцент выдают в нём иностранца.

От слёз лицо начало нестерпимо гореть, поэтому я прислонила голову к холодному стеклу. Даже не прислонила, а безвольно уронила, ощутив небывалую слабость в шее. Кажется, стекло мгновенно раскалилось до громадных температур…

Из меня, помнится, вырвался тяжёлый всхлип.

Усатый таксист-иностранец глянул на в зеркало над панелью, но так ничего и не сказал, до последнего решив не лезть в мои дела.

Действительно, к чему постороннему человеку погружаться в грязь чужих проблем. Эту грязь потом бывает крайне нелегко смыть – так глубоко может въесться.

Я подняла покрасневшие глаза к небу, которое уже почти всё затянуто плотными тучами. Клубящиеся массивы небесных кораблей лениво ползут в вышине, закрывая столь любимые мною звёзды. Их холодный блеск способен отвлечь меня от любого горя, уберечь от боли, утешить сердце…

Всего на секунду в небе мелькнули две небольшие звёздочки и тут же исчезли, растворившись без следа…

Такси свернуло на перекрёстке, состоящем из трёх широких дорог: Горнстрабе, Реилстрабе и Карвелстрабе. Проехав мимо громадного казино «Корона», мы обогнули острый угол, на котором идёт бойкая торговля лотерейными билетами, и двинулись дальше по Реилстрабе. Машин в это время почти нет – все сидят на работе, а не колесят по Данкелбургу после расставания…

Стоило вспомнить, как горечь корявым штырём вонзилась в сердце! Мысли и воспоминания накинулись со своими загнутыми острыми когтями, словно безумные ястребы! Так больно, словно из сердца течёт кровь и скапливается где-то у диафрагмы…

Из глаза выползла слезинка, скатилась по щеке и переползла на стекло автомобиля…

В моей голове звучит эхо музыки – саксофон гиганта всё ещё играет печальные мелодии истинно асилуровской меланхолии. Странные создания создают своей игрой не просто музыку, а некие смычки, которыми играют на наших душах…

Никогда я не перестану бояться этих существ…

Автомобиль мерно гудит. Мурлыкает, как громадная стальная кошка, гуляющая тёмной ночью по улицам, целиком её принадлежащим. Её глаза освещают пространство перед ней. У этого создания разве что нет хвоста.

– Я подвезу Вас к восточному входу – там совсем близко фонтан, – оповестил меня таксист не оборачиваясь.

– Да, спасибо.

Единственный человек рядом…

– А как Ваше имя? – отчаянно обратилась я к усатому эмигранту.

Он явно был не готов к тому, что заплаканная девушка вдруг начнёт общаться с ним. Недоверчивый взгляд оценил меня десять долгих секунд, прежде чем таксист брякнул встречный вопрос:

– Вы хотите знать моё имя?

– Да, хочу…

– А зачем Вам оно?

Честно говоря, я совершенно не знаю…

– Вы же ведь забудете, стоит выйти из автомобиля, – продолжил отпираться от озвучивания своего имени усач, – Стоит ли узнавать?

– Пожалуйста! – просипела я с мольбой в голосе.

Он, отчего-то, не желает представляться. Немного пожевав нижнюю губу, он всё же глухо произнёс:

– Йохан.

– Вас зовут Йохан?

– Да.

– Катарина.

С некоторым безразличием Йохан вновь зыркнул на меня из-под кустистых бровей.

– Рад познакомиться, – тихо сказал он, сосредоточившись на езде, занимающей его гораздо больше.

– Я тоже рада…

Йохан не ответил. Таксист, видимо, уже пожалел, что решил взять такую чудную клиентку. Сейчас я для него что-то вроде назойливой мухи, кружащей вокруг самой головы, садящейся на лицо, раздражающей прикосновениями своими лапками…

За окном бездомный, что лёгко можно понять по рваной грязной одежде. Он отчуждённо стоит посреди тротуара, демонстрируя миру свой транспарант, состоящий из доски и прибитой к ней дощечке. На транспаранте намалёванная углём надпись «Радуга в небе – лишь иллюзия!»

Йохан прибавил скорость…

– Бросил парень? – неожиданно задал он вопрос, не отрывая взгляда от дороги.