Григорий Симанович - Аполлоша Страница 32

– И что же вы теперь с этим богом делать-то будете! – нарочито небрежно, с улыбочкой поинтересовался Ашот.

– Бог его знает! – Любаша улыбнулась, поймав себя на случайной игре слов. – Наверно, в скупку металлов сдам, на переплавку. Медь ценится, там килограммов пять, деньги лишними не бывают…

Они подкатили к подъезду. Ашот выскочил первым и предупредительно распахнул пассажирскую дверцу.

– Спасибо вам огромное, очень приятно было пообщаться, извините, что невольно шокировала вашу супругу, – Любаша протянула руку, прощаясь.

– Нет-нет, что вы! – с обидой в голосе парировал Ашот. – Во-первых, это ее работа. А во-вторых, еще со студенческих лет строго придерживаюсь правила: провожать даму до двери. У нас, у джигитов, принцип: мы в отвэте за тэх, кого подвозим, – добавил он в ерническо-игривой интонации, специально подпустив кавказского акцента.

Любаша вдруг сообразила, что сама себя загнала в щекотливую ситуацию. Этот симпатичный и веселый кавказский мужчина примерно ее возраста вряд ли сильно отличается от своих темпераментных земляков. А она, дура, даже слегка кокетничала с ним в конце пути. Такому только дай повод. Проводит до двери – напросится в гости. Жена, конечно, экстрасенс, просветит, как рентгеном, но ему, скорее всего, наплевать. Жена одутловата и несексуальна. А она, Любаша, еще очень ничего и в форме. Пустила бы, но… статуэтка. Наверняка захочет посмотреть, и нет предлога отказать. Завралась. Так что…

Робкие уговоры Любаши ни к чему не привели. Джентльмен чуть ли не силой подхватил ее под руку и повел в подъезд, к лифту, продолжая пародийный кавказский монолог об этике горских мужчин.

У двери квартиры провожатый совершенно неожиданно проявил тактичность, какой Любаша не ожидала. Она даже почувствовала легкий укол разочарования. Приятный армянин не намекнул на чашечку кофе, не попросил показать зловещего медного Гелиоса, а любезно попрощался, поцеловал ручку, еще раз извинился за эмоциональную реакцию супруги и двинулся к лестнице, видимо, не желая дожидаться лифта – из-под носа увели. Любаша уже вставила ключ в замочную скважину, когда Малян окликнул ее.

– Да, простите, Любовь Андреевна, совсем забыл…

Он быстро поднялся на несколько ступенек и подошел ближе, располагающе улыбаясь.

– Есть у моей благоверной коллега, он же приятель мой, тоже очень сильный медиум. Она его терпеть не может – сами понимаете, конкурент. Так вот, он обожает со всякими там жуткими, заклятыми людьми и предметами разбираться. Большой любитель воевать с темными силами зла, с духами преисподней, с барабашками и тому подобное. Я еще в машине о нем вспомнил, да как-то к слову не пришлось. Если вы и вправду хотите эту штуку в металлолом отдать, продайте лучше мне. Я заплачу вам намного больше, чем в приемном пункте, а ему подарок сделаю на день рождения. Конечно, предупрежу его, да он и сам сразу почувствует. Пусть развлечется на досуге. Так как, Любовь Андреевна, продадите?

– Я подумаю, – нарочито суховато ответила Любаша, приоткрывая, но не распахивая дверь.

– Вы позволите позвонить вам, ну, скажем, завтра к вечеру? Надеюсь, – он улыбнулся еще шире и с легкой иронией закончил… – вы уже примете это историческое решение.

Малян достал ручку и попросил мобильный телефон. Любаша продиктовала, будучи не в состоянии с ходу мотивировать отказ. Она даже не сообразила предложить: «Лучше дайте свой, я перезвоню».

Она готовила себе ужин и размышляла, что же теперь делать. Только сейчас становилось ясно, в какую загадочную историю она вляпалась и с какими непостижимыми и опасными проявлениями потустороннего мира связаны и ее густой денежный навар, и ее закадычные друзья-любовнички.

В эти минуты ей нестерпимо хотелось с кем-то своим открытием поделиться. Но с кем? Нет родной души! Проклятое одиночество!

Она ощущала и тотчас подавляла в себе порывы схватить трубку и набрать Гошу. Именно Гошу. И заявить, что все знает. А дальше?

Идей не было, кроме отвратительной: «Примите меня снова в игру, а иначе…»

«Шантаж. Стать дрянью в собственных глазах? Бросить вызов людям, которые дали тебе заработать кучу денег? Нет, никогда!.. Погоди, Любаша! Почему обязательно шантаж? Просто признаться, что выпила лишнего, залезла в шкаф, увидала, потом догадалась… И попросить. Просто попроситься на ту же работу. На любых условиях. Еще хотя бы на годик. Нет так нет! Заверить, что в любом случае буду молчать как партизан. Не знаю, не знаю… А что, если с Костиком поговорить? Он сумасшедший гений, что-то чувствует… Раскрыться ему. Просить за двоих. Эх, была не была!..»

Она выискала в «Контактах» мобильника номер Утиста. Он еще не спал.

На следующее утро они встретились в его квартире.

Глава девятая. Амнезия

События последующих нескольких дней развивалась по сценарию, предуготовленному немилосердным стечением известных нам обстоятельств.

Спустившись к машине, Ашот Малян немедленно вызвонил «эксперта – антиквара» Роберта Маляна. Это был царский подарок брата: Роберт вспомнил все известные ему на армянском слова благодарности, нежности, любви и восторга. Ашот подробно рассказал обо всем, что произошло и что узнал о женщине.

Через два часа, когда в доме Любаши светились только редкие послеполуночные окна, в ста метрах от ее подъезда, на другой стороне газона, припарковался компактный «дэу матисс». За рулем был Додик. В его задачу входило не стать в ближайшие сутки изуродованным трупом с отрезанными чреслами. А для этого нужна была самая малость: не упустить выходящую из подъезда женщину с известными приметами. Если вдруг появится до рассвета (Роберт перестраховывался) – дать знать и прилипнуть к ней намертво. Если нет, к шести тридцати утра его сменит профессионал. Все!

Додик шесть часов кряду в тихом ужасе пучил глаза на едва подсвеченный тусклой лампочкой подъезд, позволяя себе лишь изредка протирать их тыльными сторонами ладоней и стараясь как можно реже моргать.

Его сменили в шесть. Он никогда не видел этого сутуловатого человека с гитлеровскими усиками и тонким искривленным носом. Тот словно выткался из сумеречной тени, уткнулся в боковое стекло и жестом показал: «Вали!» Пока он парковал свою двухдверную, с сильно затемненными стеклами, «ауди мини» на Додиково место, тот едва удержался, чтобы не врезать по газам и не рвануть, словно смерть вот-вот ринется вдогонку.

Когда он был уже далеко, в «ауди» подсели еще двое. Они молчали, изредка лениво перебрасываясь фразами ни о чем.

В десять пятнадцать вышла Любаша. Приехавший на «ауди» покинул водительское кресло и, соблюдая дистанцию, отправился за ней. На ходу сделал звонок Роберту Маляну. Произнес одно слово: «Пустая».