Марк дель Франко - Лишенное формы Страница 32

— Что и как я делаю, тебя тоже не касается, — повторил я, отчаянно пытаясь найти выход из ситуации.

Некоторое время мы просто смотрели друг на друга.

— Что ж, похоже, у нас обоих ничего не получилось, — сказал я.

Она ткнула мне кулаком в грудь. Сильно.

— Из-за тебя.

Я сделал глубокий вдох — нужно успокоиться.

— Дело не в том, чья тут вина.

— Ты сорвал операцию, проводимую Гильдией.

— А ты даже не удосужилась заглянуть в утренние полицейские сводки. Могла бы по крайней мере оглядеться, прежде чем входить, — увидела бы меня в машине. — Я блефовал — бостонское управление полиции отнюдь не всегда уведомляло коллег из других служб о проводимых операциях. Впрочем, Кива практически не работала с полицией, и я рассчитывал, что ей о такой практике неизвестно.

Она прищурилась.

— Что предлагаешь?

— Мы оба будем выглядеть не лучшим образом. — Я перевел дыхание, надеясь, что Кива проглотит наживку. Расчет строился на том, что больше всего на свете ей не нравится проигрывать.

— И что? — На каменном лице вспыхнули пятна румянца.

Я медленно выдохнул и развел руками.

— Каждый доложит, что операция не дала результата. Вот и все.

Мне даже показалось, что я слышу, как пришли в движение колесики у нее в голове.

— Сыграем на равных — quid pro quo. Ты мне — я тебе.

— Негодяй.

— Мне тоже тебя недоставало.

Кива начала что-то говорить, но остановилась, увидев что-то у меня за спиной. Мердок подкатил к тротуару и, перегнувшись через спинку сидения, открыл дверцу. Из машины вылез недовольный Шай.

Мердок помахал мне.

— Садись. Только что прошло сообщение. Кого-то уже взяли. Может быть, нашего парня.

Прежде чем сесть, я переглянулся с Кивой. Мердок включил сирену и развернулся через сплошную линию. В последний момент на зеркало заднего вида вспрыгнул выскочивший из-под колес Стинкворт. Мердок едва успел ударить по тормозам.

— Хорошие рефлексы, — похвалил его флит.

— Извини, Джо.

— А что вообще происходит? — поинтересовался Стинкворт.

— Кого-то арестовали.

— То есть стеречь больше никого не надо?

— Да, скажи Робину и Шаю, что их смена закончилась.

— И убедись, что они пошли домой, — добавил Мердок. — Утром я к ним заскочу.

Джо закатил глаза и исчез.

— Кто его взял? — спросил я, наблюдая, как Мердок лавирует в потоке движения.

— Не знаю, — сдержанно ответил он. Кому понравится, когда от тебя скрывают информацию да еще по твоему же делу?

Мы остановились перед управлением. Тротуар был забит людьми в форме. Мердок припарковался рядом с гидрантом. Мы вышли и взбежали по ступенькам. Полицейские вокруг оживленно переговаривались. Как и все остальные, они горели желанием узнать подробности громкого задержания, пусть даже жертвами убийцы были те, кто при жизни не вызывал у них ничего, кроме презрения.

Едва войдя в вестибюль, Мердок остановился как вкопанный. У внутренней двери его с надменной улыбкой встречала Кива.

— А вы как сюда попали?

— Вы, может быть, не обратили внимания, детектив, но у меня есть крылья.

Мердок вопросительно взглянул на меня. Я кивнул. Крылья фейри кажутся слишком ненадежными для полета и были бы совершенно лишены практической ценности, если бы речь шла только об их динамике и мускульной силе. В действительности же крылья исполняют роль аэродинамических профилей для управления сущностью. Когда им нужно, фейри перемещаются чертовски быстро. Флиты, впрочем, еще быстрее.

Мы вошли в мрачноватое фойе с сидящим за пуленепробиваемой стеклянной перегородкой дежурным сержантом. Узнав Мердока, он нажал кнопку. Дверь справа от его клетки открылась. Короткий коридор вывел нас к находящимся в глубине здания кабинетам. Сидевшие за столами детективы в штатском создавали иллюзию работы. Судя по направлению взглядов — их целью была закрытая дверь в конце помещения, — настоящую работу делали там. Решительно промаршировав между столами, Мердок коротко постучал и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь.

В узкой затемненной комнате с полдюжины мужчин сгрудились у двусторонней стеклянной перегородки. В другой комнате, за стеклом, у стола со следами от потушенных сигарет, сидел на стуле, раскачиваясь взад-вперед, высокий плотный мужчина растрепанного вида со скованными руками. Голова у него была выбрита, а левую сторону лица украшала темная дорожка из свежих синяков. Еще один человек, в форме, стоял в дальнем от стола углу. Из крохотного громкоговорителя доносились одни и те же, повторявшиеся снова и снова слова: «Я не хотел. Я не хотел. Я не хотел».

Время как будто остановилось, и мною овладело вдруг странное ощущение. Незнакомец за столом все раскачивался и раскачивался, бормоча одно и то же. Взгляд его уперся в одну точку. Я чувствовал его сущность, довольно сильную, но был ли он достаточно силен физически, чтобы справиться с фейри? При наличии нужного оснащения, наверное, мог бы, если бы твердо представлял, что делает, и был сосредоточен и собран. Тот, что сидел за столом, не производил впечатления организованного и волевого человека. Я попытался определить, от кого в комнате исходят вибрации, но в тесных помещениях, когда люди стоят так плотно, сделать это трудно.

— Капитан вас ждет, — произнес кто-то, и ощущение исчезло.

Мердок кивнул, и я последовал за ним. Кива не отставала.

Мы вернулись в комнату, через которую только прошли, и только теперь я заметил сидящего в углу, отдельно от остальных, фейри — с всклокоченными русыми волосами, в красной, продырявленной в нескольких местах тунике. Через густой макияж на лице пролегли оставленные слезами дорожки.

Детективы уже не притворялись, что работают, и пялились на нас; кто-то с любопытством, кто-то с презрением. Что-то было не так. У двери в кабинет капитана меня встретила мощная волна сущности, и я мгновенно понял, в чем дело. Кто-то вышел, мы вошли, и в крохотной комнатушке сразу стало тесно.

Капитан Эмилио Руис сделал уже ненужный приглашающий жест. Судя по рассказам Мердока, это был человек, старающийся во всем действовать по инструкции. Поднявшись из низов до капитанской должности, он вовсе не стремился забираться выше, но за кресло держался обеими руками. Руис исполнял свои обязанности, смотрел сквозь пальцы на мелкие нарушения и сторонился политики. Вот почему сейчас мне было искренне жаль его, поскольку по обе стороны от капитана восседали два крупнейших в городе политических игрока.

В человеке, сидящем спиной к нам, я узнал комиссара Скотта Мердока, отца моего напарника. Услышав стук двери, комиссар обернулся, чтобы посмотреть, кто пришел. Это был крупный мужчина примерно одного со мной роста и с такими же темными, как у сына, глазами. Возраст обошелся с ним милостиво, и он все еще мог кружить головы, а подернутые сединой волосы вкупе с выразительными скулами давали ему дополнительный гандикап. В любимчиках я у него не ходил.