Не искавшие приключений (СИ) - Яблоня Дикая Страница 33

— Очень интересно, — повторила целительница. — Юноша, тебе когда будет двенадцать?

— Двенадцать чего?.. — рассеянно отозвался мальчик.

— Попридуривайся мне еще!

Ёршик поднял голову. От счастья на его лице не осталось следа:

— Ну, допустим, через десять месяцев. И кого это касается? — ответил он с вызовом. Госпожа Габриэла порылась в карманах пальто, достала визитку и быстро чиркнула пару строк на обороте:

— Держи. Когда пойдешь регистрировать тип способности, покажешь вот это. Тебя направят учиться.

Он скривился, не глядя скомкал карточку и бросил ее на ковер.

— Простите, тетенька, у нас нет лишних денег! Ой-й… — на этом его гордый пафос закончился, потому что целительница крутанула Ёршику левое ухо — кажется, единственную часть, которая не была в повязках и мази.

— А у меня нет лишних визиток, паршивец! — вопреки заявлению, другая визитка нашлась. Ее получила Гортензия вместе с сердитым:

— Это — рекомендация, олухи! Примут — платить не придется.

Расплачиваясь, я поняла, что ошиблась в расчетах и сильно: визит целительницы почти не подкосил наш бюджет. Может быть, это Злыдень сделал нам скидку? По крайней мере, расставаться с мальчиком он не желал, и сердито шипел, когда хозяйка вынесла его из квартиры.

Входная дверь закрылась, но через несколько секунд в нее решительно постучали.

— Сова вернулась? — воскликнул Ёршик. — Хоть бы она вернулась!

Возвращаться целительнице было, вроде бы, не за чем, но от такой эксцентричной особы можно было ожидать чего угодно.

За дверью я обнаружила не целительницу, а инспектора Тервюрена и констебля Янсона.

Мысленно я от души поддержала Ёршика: уж лучше бы снова явился филин. В конце концов, обои в прихожей мне никогда не нравились. Вслух не сказала ничего, только вежливым жестом пригласила полицейских войти и указала в сторону комнаты Зи.

Как будто у меня был выбор.

— Хотите чаю? — все-таки я не удержалась — когда незваные гости скрылись за дверью. Интонациями предложение больше напоминало: "Показать, где выход?".

— Нет, спасибо, — отозвался инспектор. Ларс предсказуемо промолчал.

— Осмотрите одежду и обувь, — приказал Тервюрен констеблю. Я поспешила в комнату. Какое там делегирование, о чем вы?!

Инспектор расположился в кресле, спиной к окну. Бедняжка Гортензия стояла перед Тервреном, как нашкодившая ученица — перед строгим директором. Она оказалась на свету, он — в тени, и это делало ситуацию еще хуже. Ёршик лежал на кровати и благоразумно помалкивал, Ларс разбирал его вещи.

— Вы мне солгали, барышня Горшковиц, — сухо, не повышая голос, сказал детектив. Прежде чем Зи отыскала хоть слово для оправдания, Тервюрен строго воздел палец. Зи прикусила язык. Я почему-то — тоже. Не дай боги работать в школе под началом такого директора!

— При этом также лгали самой себе, так что ваше удивление естественно. Но в глубине души вы отдаете себе отчет: безопаснее всего брату именно здесь, ведь это вы заменяете ему мать.

— Мамашу не трогайте! — подскочил на кровати Ёршик, но притих под суровым взгядом констебля Янсона.

— Оставьте нас, барышни. Констебль задаст вам несколько вопросов, а я переговорю с юношей наедине.

За спиной инспектора Ёршик беззвучно, одними губами возопил что-то вроде "Не бросай меня, сестрица!!!"

— Молодой человек, не втягивайте сестру еще глубже. Учитесь отвечать за свои поступки, — инспектор даже не оторвал глаз от блокнота. Пришлось признать: он меня впечатлял. Окажись я на месте дамы Карнеолы Миллер… Хотя, о чем я. Мне до нее, как до неба.

Осталось утешиться разговором с упрощенной версией инспектора: оказавшись подальше от суровых глаз босса, Ларс охотно принял от нас и чашку чая, и бутерброд с сыром.

М-да. Не совсем так я представляла наше общение вдали от мест правонарушений. И уж точно не в кухне, рядом с не чищеной от золы плитой, хотя нашего гостя, похоже, это нисколько не беспокоило.

Прожевав бутерброд, Ларс строго поднял палец: "Работа — прежде всего!" и достал свой блокнот. Пришлось закусить губу, чтобы не обидеть его усмешкой: подражать боссу — нормально, если ты бесконечно его уважаешь. А инспектор Тервюрен заслуживал уважения. Вот только новых вопросов констебль так и не задал, все уже было сказано много раз.

Услышав твердые шаги начальства, Ларс поспешил в коридор. Инспектор вручил ему большой бумажный пакет, из которого торчал рукав куртки. Ёршик ковылял позади инспектора, завернувшись в домашний халат Гортензии, и канючил:

— Дяденька! Ну, дя-а-аденька… обувку хотя бы оставьте…

— Вы хотите помочь, юноша? — строго спросил его Тервюрен.

— Конечно! — глаза мальчика загорелись.

— Помогайте — не помогая, — бросил инспектор и кивнул нам с Гортензией. — Доброго вечера.

— Полицейский произвол! — храбрым шепотом заявил Ёршик. Встретился глазами с Ларсом и юркнул в туалет.

Что бы не говорила Гортензия про безобразие и убытки, я была инспектору благодарна: лишившись одежды, Ёршик был вынужден сидеть дома. Одним грузом на плечах меньше. Хотя это своенравное, непоседливое наказание даже в халате сестры путалось под ногами. Мальчик изо всех сил пытался быть полезным — искренне, но получалось не очень, и не только из-за бинтов на ребрах. О порядке и дисциплине он знал немногим больше, чем его любимые совы. Предложение "пойти, почитать книжку" мальчик встретил таким скорбным лицом, словно я послала его на фабрику — крутить колеса машин вместе с каторжниками.

"Эх… Кто бы меня так наказал, отправив в комнату с книжкой!"

— Пойду, посплю! — заявил он в конце концов. — Когда еще доведется в кровати…

Мы вздохнули с облегчением — после того, как заперли в комоде мельхиоровые ложечки, бронзовые подсвечники, чугунную сковороду и все моющие средства, какие нашлись в доме. Меньше всего со стороны Ёршика нам грозило воровство, больше всего — попытка что-то почистить. Похоже, это была его страсть — вторая, после любви к животным.

К тому времени, когда мы закончили мыть полы после нежданных гостей, уже стемнело. Ёршик крепко спал, Зи твердо решила не беспокоить брата. Мы сдвинули вместе две кресла, и Гортензия устроилась в них.

Как же давно я не читала на ночь молитву… Последний раз, наверное, когда заболел отец.

— Сущее, помоги скорее отыскать артефакт. Пусть нецелый, пусть неактивный, он все еще где-то далеко от надежных хранилищ Института Магии, и грозит городу неизвестно чем.

Прошу, сотвори для нас что-то хорошее!

— Аль, ты спишь?

Замечательный, если подумать вопрос, почти философский. Что ни скажи, все равно получается ложь.

Но Зи, судя по лицу, философия не волновала, она имела в виду что-то конкретное.

— Не забыла, что завтра в книжном "Вилемс & Вилемс" дама Карнеола Миллер представляет свой новый роман?

Боги, конечно, забыла! После событий такого дня — неудивительно. Как хорошо, когда рядом — подруга, которая смотрит на все чуть проще и находит силы не унывать даже в самой паршивой ситуации.

Как ни старались, все-таки мы опоздали: несчастье по имени Ёршик, не найдя ни ложек, ни сковородок, добралось до плиты. Итог: грязная плита, грязная кухня, грязные бинты на мальчишке… С катастрофой мы справились, но время было упущено. Когда мы проскользнули в переполненный зал, там не осталось ни свободных стульев, ни приличных стоячих мест.

Любимая писательница тем временем уже читала отрывок из новой книги.

У нее был прекрасно поставленный голос: глубокий и звучный, слышный всем, даже в самых неприспособленных залах. Увы, сегодня, похоже, с аудиторией особенно не повезло: едва можно было расслышать одно слово из десяти. Невезучие опоздавшие вроде нас больше сплетничали, чем слушали. Я уже хотела шепотом рявкнуть на них, но одна фраза заставила передумать.