Марк Ходдер - Таинственная история заводного человека Страница 33

— И это безусловно объясняет все его последующие действия.

Бёртон присвистнул и запустил руку в волосы. Потом подошел к камину, вынул сигару из ящичка на каминной полке, но тут же забыл о ней и уставился на Суинберна:

— Бэббидж говорил, что технологисты знают о черных алмазах. Тогда я еще удивился, откуда. Теперь ясно: Спик рассказал Олифанту, а Олифант — технологистам.

— Да, и это меняет всю игру. Позволь задать вопрос: как Спику удалось заручиться поддержкой Мурчисона для второй экспедиции? Географ он никакой, оратор ужасный, писатель плохой, да и вообще на него нельзя полагаться. Тем не менее выбрали все-таки его, а не тебя. Почему?

Нижняя челюсть Бёртона отвисла. Сигара выпала из его пальцев.

— Боже мой… — пробормотал он. — Боже мой! Наконец-то всё стало ясно: технологисты и «развратники» предложили ему найти камень!

— Но ведь что произошло во время второй экспедиции, так до сих пор и неизвестно! Спик взял с собой молодого солдата по имени Джеймс Огастес Грант[65] (не знаю, технологист он или «развратник», но уверен, что кто-то из них), и они прилетели в Казех на лебедях. Спик не сумел как следует организовать охрану своих птиц, и лебедей сожрали львы. Но это было лишь первое из череды несчастий, заставивших Спика вернуться в Занзибар. Причем прибыл он туда один, без Гранта, утверждая, что его спутник умер от лихорадки и похоронен на берегу озера.

Бёртон опустился в кресло:

— Он подтвердил, что нашел исток Нила, но все его доказательства вновь оказались неверными.

Суинберн хмыкнул в знак согласия.

— В прошлом году он должен был представить более полный отчет в Батской ассамблее.[66] Вместо этого, прекрасно зная о том, что ты собираешься обнародовать всю его некомпетентность, он прострелил себе голову. Олифант похитил его из больницы, и технологисты заменили поврежденную часть мозга часовым механизмом…

— …бэббиджем. Но раньше я никак не мог понять, зачем они это сделали. Бисмалла! Он должен был показать им, где находится черный алмаз! Но потом вмешалось дело Джека-Попрыгунчика: технологисты объединились с «развратниками», чтобы захватить Джона Оксфорда, и Спик последовал за ними, ожидая приказов. Я нанес поражение альянсу и убил Олифанта — вот тут он и сбежал.

Суинберн дернулся, весь изогнулся и вскочил на ноги:

— И где он сейчас, как ты думаешь?

— Брюнель сказал, что в Пруссии.

— Хм-м, — прожужжал Суинберн. — Хотел бы я знать, почему именно там. А мог он организовать кражу у Брандльуида?

— Ты хочешь сказать, что он охотится за Глазами?

— Вполне вероятно. Если Дарвин со товарищи вставили ему в голову бэббидж, чтобы добыть африканский Глаз, тогда так ли уж невероятно, что они же вынудили его похитить бриллианты из Камбоджи? Если Спик или альянс изучали это дело, то они могли раскопать, что существуют три Глаза и что Поющие Камни — фрагменты одного из них.

— Послушай, Алджи, в твоих словах есть зерно! Так или иначе, если южноамериканский камень находится у Тичборнов и Спик об этом узнал, тогда именно они и будут следующей целью.

— Тогда хватит трепать языками: поехали в Тичборн-хаус!

Суинберн подпрыгнул и побежал к двери. Бёртон последовал за ним.

— Алджи, на самом деле ты вовсе не обязан ехать со мной.

Они спустились в прихожую.

— Обязан! Сам знаешь, что неприятности, как собаки, гонятся за тобой по пятам, а ты сейчас не в самой рабочей форме. Что может быть лучше, чем позвать на помощь верного помощника? Кстати, о собаках: где твой проклятый пес?

— Фиджет? Не знаю. Скорее всего, на кухне у миссис Энджелл.

— Отлично! Пускай там и сидит, маленький негодяй! Что скажешь?

— Не возражаю — и, уверен, он тоже. Особенно учитывая те куски вырезки, которыми моя обожаемая хозяйка наполняет его прожорливое брюхо!

Суинберн закричал и громко зааплодировал:

— Ах ты, клоун! Я имею в виду поездку вместе с тобой в Тичборн-хаус!

Бёртон улыбнулся, снял со стойки шляпу Суинберна и надел ее на рыжую гриву поэта.

— Очень хорошо, Алджи. Откровенно говоря, я рад твоей помощи, хотя, признаться, собирался лететь на винтостуле. Люблю полетать! Как жаль, что он предназначен только для одного человека… Стало быть, отправимся поездом.

— А у меня есть идея получше! — ухмыльнулся Суинберн.

— О, капитан Бёртон и мистер Суинберн, — воскликнула мисс Изабелла Мэйсон, — как приятно видеть вас снова! Входите, входите! — Сняв шляпы, оба вошли в здание ЛЕСБОСа. — Я только что приготовила суп. Не хотите ли присоединиться?

— Благодарю вас, с большим удовольствием, — ответил Бёртон. Он и Суинберн отправились на кухню вслед за девушкой. Как только они переступили порог, до их ноздрей донесся божественный аромат, а до ушей — возглас:

— Привет, привет! Добро пожаловать в комнату чудес, джентльмены!

Они узнали скорее голос, чем лицо: бродячий философ Герберт Спенсер расцвел и стал выглядеть намного респектабельнее. Прежде всего, он был вымыт, борода подстрижена, большие бакенбарды расчесаны, и всклокоченный тонкий венчик волос, когда-то окружавший лысую макушку, был теперь аккуратно приглажен. К тому же философ изрядно пополнел, и трудно было узнать в нем того изможденного дистрофика, с которым Бёртон и Суинберн повстречались в первый раз.

— Клянусь вам, — сказал он, пожимая их руки, — что во всем этом чертовом мире нет женщины, которая готовит, как мисс Мэйсон!

— Герберт, — сказал удивленный Суинберн, — ты выглядишь просто новым человеком!

— Это всё жратва! Хотя юная леди творит чертовы чудеса с собаками и птицами, но, доложу я вам, родилась она с поварешкой в руке! Никогда еще мое брюхо не имело такого хавчика!

— Спасибо вам, Герберт, — сказала мисс Мэйсон. — Не поставите ли на стол еще две тарелки для наших гостей?

Несколько минут спустя королевский агент и его помощник уже вкушали густой овощной суп со свежевыпеченным хлебом.

— В высшей степени вкусно! — объявил Бёртон.

— В наивысшей! — уточнил Суинберн.

— Что я говорил! — подтвердил Спенсер. — Ну, как же тут не потолстеешь!

— И ты, похоже, не худеешь, — отпарировал Суинберн в стихах.

— Кстати, капитан Бёртон, вы ведь, кажется, были больны, не так ли? — спросила мисс Мэйсон. — Выглядите вы слегка… желтоватым.

— Время от времени меня трясет малярия. После Африки приступы случаются всё реже, но последний меня едва не прикончил. Да и полет на вашем лебеде во время ливня оказался неважным лекарством.