Расскажите мне сказку на ночь - Юлия Саин Страница 35

Снег всегда уносит меня куда-то далеко в детство. Андерсен говорил: «Детство каждого человека имеет свои радости, которые бросают светлый отблеск на всю его жизнь». Для меня детство – снег, а снег – детство. Я четко помню Петрозаводск. Город, который, как и великолепный Петербург был создан Петром I. Онежское озеро, мне кажется, до сих пор помнит меня. Оно не может забыть. Где-то на дне этого прекрасного озера хранится и мой сундучок с детскими секретами и мечтами. Первая красивая человеческая девушка, которую я увидел, была именно из Петрозаводска. Она до сих пор ассоциируется у меня с цветком ромашки. Она была такая легкая, смешная и забавная! Я увидел ее у Финского театра. Мама тогда привела меня на «Калевалу». В семидесятых годах прошлого века в театре стали показывать больше финских пьес. До сих пор здесь идут спектакли на нескольких языках: русском, финском, карельском и вепсском.

Ромашка была похожа на красавицу Айно из «Калевалы». Кукольная внешность была лишь маской. На самом деле, она была дерзкая, сильная и порочная. Несмотря на то, что о ней ходили очень неприятный слухи, она никогда не обращала на это внимания. В конечном итоге выигрывала все – равно она. Я лишь издалека наблюдал за ней, боясь приблизиться к этому прекрасному созданию. Золотистые волосы , огромные зеленые глаза и смешные веснушки. Тогда у финского театра она была с молодым человеком, но когда мы с мамой поравнялись с ними , Айно остановилась и посмотрела мне прямо в глаза . Уже по одному этому взгляду, я понял, она знает кто я такой. Понять, что во мне течет кровь троллей не так-то легко. На первый взгляд я – обычный молодой человек с слегка увеличенными глазами и густой шевелюрой. Все-таки во мне преобладает человеческая кровь. Единственной проблемой являлся хвост, который всегда приходилось прятать. Именно с этой проблемой красавица Айно мне помогла разобраться. Она помогла мне стать почти полноценным человеком, без этих тролличьих атрибутов.

Я сидел тогда на берегу озера, и залюбовавшись на гладь воды, не заметил, как Ромашка подъехала на велосипеде. Она была в голубом платье и босиком. Это я помню как сейчас.

Она села рядом со мной и закурила. Взгляд ее зеленых глаз очень долго был устремлен в никуда, затем она посмотрела мне прямо в глаза и заявила, что может мне помочь. После этих слов, она приказала мне встать. Когда я поднялся, она одним резким движением сняла с меня штаны. Я даже не успел понять, что произошло. Так я и стоял на берегу озера, размахивая хвостом и прикрывая свое мужское достоинство обеими руками. Она приказала приходить вечером на это же место и добавила, что поможет мне стать нормальным человеком.

Я пришел на тоже место к десяти вечера. Ночью лес пахнет как-то по –особому. Все запахи становятся более тяжелыми, более резкими. Эти ароматы всего лишь маскируют (заглушают) запах страха и опасности. Пока я ждал белокурую деву, я старался сконцентрировать своё внимание на прекрасном. Я нарвал васильков и от делать нечего пытался разобрать, что из себя представляет этот цветок и есть ли у василька душа. Нам на первый взгляд кажется, что нет. Как бы банально это не звучало, почти у каждого живого существа есть душа. Я лег на траву с букетом васильков, любовался звездным небом и величественными березами. Вдруг, я услышал всплеск воды у берега. Я поднял голову и замер. Это была она. Она плескалась в озерной воде как ребенок, но ее тело было не по детски прекрасным. Это было тело красивой созревшей женщины. Плоский живот, большая грудь. Плавала она долго, в ее движениях была агрессивность. Словно она боролась с чем-то или с кем-то внутри себя. В тот момент, когда она повернулась ко мне, и начала натягивать через голову свое голубое платье, я залюбовавшись ее прекрасными ягодицами, не сразу понял – что-то не так. У нее был хвост. Почти такой-же как у меня. Даже это ее не портило. Она оделась, подошла ко мне и заявила – «Нам необходимо обвенчаться в церкви. Только это может спасти и тебя и меня». Как мы – нечисть можем венчаться в церкви, в святом месте? Одно дело – проникнуть туда тайком, и молиться спрятавшись в уголке а другое – предстать перед Богом во всей своей тролличей красе. Бог меня просто не примет. Что я тогда буду делать? Если он меня совсем отвергнет, у меня не останется больше надежды на обретение настоящей человеческой христианской души.

Белокурый ангел с хвостом снова закурила и сказала странную вещь: «Именно таким образом ты приблизишься к нему еще больше. Ты сам увидишь. Чего ты боишься? Ты знаешь, сколько грешников ходят в церковь? Людей, которые грешат каждый день. Они обманывают, убивают, воруют, насилуют, увлекаются властью. На фоне них, мы – чистые дети».

Может быть в чем –то она и права. Не очень хочется верить в то, что Всевышний способен кого-то отвергнуть. Он не способен отвергнуть того, кто им самим и создан. Все создания, ходящие по этой земле – есть его создания. Если нам дана жизнь, значит мы нужны его миру, значит мы – странные полулюди можем еще пригодиться.

Мы сидели у озера и смотрели друг на друга. Два существа, мечтающие стать совсем обычными людьми. А может у нас получится? Ромашка сказала, что у нее есть знакомый в церкви Сретения Господня, который имеет право нас обвенчать. Делать это мы будем само собой вечером, дабы не привлекать лишнего внимания. Церемония была назначена на девять вечера следующего дня.

Айно привела своих крещенных друзей, чтобы они стали нашими свидетелями. Это то, чего требовал ее знакомый священник. Странно одно – он не спросил, крещенные ли мы? Айно походила на ангела. Белое легкое платье с открытыми плечами, ни грамма косметики. И еще в тот день от нее пахло сладостью, возможно ванилью. Перед самой церемонией она представила мне священника Андрея, добродушного голубоглазого шатена, от которого так веяло добром и гармонией. Андрей был еще и художником. В основном он изображал природу. Его картины были просто великолепны. Импрессионизм с его чувственностью и эмоциями и реализм с его четкими линиями. В работах Андрея необъяснимым образом соседствовали эти два стиля.

Я водил своими тролличьими пальцами по холстам и уносился куда-то далеко.