Не искавшие приключений (СИ) - Яблоня Дикая Страница 37

— Ляпнете что-то газетчикам — прокляну, — не повышая голос, бросила госпожа Циник.

"Да. С нее станется."

— Госпожа Викс, позвольте мне…

— Не позволю! — вот теперь она повысила голос. — От соболезнований мне ни жарко, ни холодно, так что не тратьте время.

"Может быть, имя мое она и помнит, а вот упрямство, похоже, — нет."

— Позвольте мне спросить, госпожа Викс: что такого случилось, если вы не поддерживали связь с сетрой столько лет? Это же не какая-то троюродная кузина, ближе просто не может быть.

Госпожа Викс полезла в портсигар за очередной сигаретой. Повертела ее в пальцах, засунула обратно, захлопнула крышку с громким щелчком.

— Она сама отказалась от семьи, когда взяла псевдоним. Да, родители осудили ее занятие. Но она предпочла позабыть всех разом.

Развернувшись так резко, что полы пальто взметнулись вороньими крыльями, Цинтия Викс направилась прочь.

Это был чертов дешевый драматизм — бросать подобные слова человеку в спину, но я не сдержалась:

— Ошибаетесь! Она вспоминала старшую сестру за пару часов до того, как ушла от нас.

Госпожа Викс остановилась, вздохнула и обернулась:

— Забудьте, барышня Ронда. Забудьте все, чего нахватались из ее опусов. И поскорее, если не хотите закончить жизнь, как… как моя сестра. Доброго дня!

— Проводим ее? — Гортензия неслышно подошла и взяла меня за руку. — Ну, ты понимаешь: маньяки и все такое… Не нужно? Ладно, зато я точно знаю, что нужно тебе: сладкого и отвлечься!

— Можем полистать журналы и выбрать платья для праздника Зимнего Солнцестояния, — предложила Гортензия, когда мы попили чаю с медовыми вафлями. — Можем сыграть в настолку "Алхимия". У тебя есть "Алхимия для домохозяек"? Можем просто сидеть и болтать, ага?

Ёршик вернулся домой, но оба кресла так и остались в комнате Зи, и мы подвинули их к окну. За окном светило солнце, отдавая последнее в этом году тепло — скоро унылая серость поздней осени окончательно захватит мир, у окна уже не посидишь, свежий ветер превратится из желанного гостя в незваного. Будем сидеть у плиты в кухне. Может быть, придется ночевать в одной комнате, если уголь подорожает… Это в будущем. У плит и каминов есть своя прелесть: они не взрываются, как те трубы с паром, которые попытались устроить в новых домах. Война поссорила людей с двумя стихиями из четырех, вот только не все люди это усвоили. Нам же — ура! — этот кошмар не грозит.

— Идея! — радостно сообщила Гортензия. — Давай делиться друг с другом секретами.

"Ох.

Что я там только что думала о кошмаре?.."

— Чур, я первая, — все так же бодро продолжила подруга, подалась ближе с самым заговорщицким видом и закончила почти шепотом:

— Я — не Гортензия.

— Э?.. А кто?!

— Ну… — она посмотрела по сторонам, потом — на свои руки, наконец резко выдохнула.

— Обещаешь не смеяться? Я — Примула. Это имя было записано в метрике.

В ответ удалось лишь покачать головой.

— Примула. Хорошо. И что не так с этим именем? Очень мило звучит — Примула Горшко…

— Это здесь, в Ландрии! — перебила меня подруга. выглядела она абсолютно несчастной. — Мать родом из княжества Габришского, услали сюда — к дальним родственникам, когда забеременела невесть от кого. У нас с братом ее фамилия, Горошек. Он, кстати, Томаш, нормально для парня. А я — Примула Горошек, это не имя, это вывеска в овощном ряду! — она всплеснула руками. — А еще мне не двадцать, — закончила она убитым голосом. — Представляешь? Я не замужем, и мне двадцать один!

М-да. Зря мы расположились у открытого окна. Слышимость в нашем дворе просто прекрасная.

— Мне тоже!

— А мне — восемнадцать!

— С днем рожденья, девчонки!

— А ну, замолчите, паршивки! Только смогла задремать! — возможно, я ошибаюсь, но, кажется, мы разбудили госпожу Шуэтт. Не прилетел бы Злыдень по наши души.

— Ой, — сказала Гортензия, подкралась к окну и прикрыла ставни. Как будто это что-то исправило. Я не выдержала и рассмеялась:

— Давай уж, выкладывай все: как ты сумела?

Порча метрики, конечно, не страшное преступление, но проступок, все же, серьезный. И, прямо скажем, неумный: имя человеку дают в храме Сущего, и это не просто набор звуков — оно может влиять на судьбу.

— А, легко, — отмахнулась Зи так, словно занималась подделкой документов чаще, чем кройкой или шитьем. — Уронила метрику в таз со стиркой и чуть-чуть порвала, пока вылавливала. В десяти, наверно, местах, — она улыбнулась довольной улыбкой, было видно, что от признания ей стало легче:

— Теперь — твоя очередь.

— О.

Мой единственный и по-настоящему страшный секрет был выловлен из Бергезе несколько месяцев назад. А еще он не был моим секретом, в лучшем случае — коллективным.

Зи истолковала мою заминку по-своему:

— Ладно, давай, я еще раз. Но помни: ни-ко-му.

— Могила! — я изобразила классический жест "рот — на замок".

— Никакая я не сверхбыстрая машинистка, и способность моя — ворованная.

А вот это уже было действительно интересно, особенно — если учесть, что уровень способности Зи — единица. Самая печальная и лживая цифра, ведь в половине случаев фактически это ноль.

— Нет, с магией в паспорте все хорошо, — отмахнулась Зи. — То есть, все плохо и бедно. Я про работу.

Она больше не улыбалась. — Паршивая, на самом деле, история…

Мало кому незнакома фамилия Кантор, и уж точно ее знают все женщины. Талантливый изобретатель дал нам две вещи, изменившие жизнь: швейную машинку и пишущую. Кроме них он придумал еще много интересных штуковин, но машинки для нас — вне конкуренции. И моя лучшая подруга, оказывается, не просто хорошо его знает — несколько лет жила с ним под одной крышей.

Зи бросила школу немногим позднее братца Ёршика, вот только свободных и романтичных занятий для девочек не существует. Никакой тебе беготни по крышам под звездами — или на фабрику, или в посудомойки. Глядишь, через…цать лет станешь кухаркой. Если повезет. Гортензии повезло с хозяином. И с непосредственным начальством — тоже. Кухонная девчонка — низшее существо в иерархии слуг, но к Зи относились по-человечески. А еще господин Кантор отыскал в лице Зи, ни много, ни мало, волонтера для проверки изобретений. В чем разберется малограмотный подросток, рассудил он, с тем у образованных взрослых не будет проблем.

О том, что малограмотный подросток соображает лучше иного взрослого, старик так и не узнал, а Зи первой испытала новейшую швейную машинку с ручным приводом и пишущую с модифицированной кареткой.

Гортензия прервалась, подошла к окну, и открыла ставни. Некоторое время просто стояла, глядя во двор. Потом снова села в кресло. Я терпеливо молчала: было слишком заметно, что весело история не закончится.

— Он умер за столом в кабинете. Я пришла рано утром чистить камин и подумала, что старик задремал за работой. Помню, как плакал дворецкий, а ведь обычно был невозмутим как скала. А потом, — Зи брезгливо скривилась, — набежали родственники. Ни один при жизни не навещал, зато за наследством явилась толпа. А я — что? Я ничего не трогала. Почти. Так — кинула в огонь пару-тройку листов. Незадолго до смерти он придумал новый способ печатать, — Зи зло фыркнула. — Теперь его знаю я и больше никто. Жлобам бы все равно не пригодилось… Я научу тебя, — она улыбнулась. — Ты же моя лучшая подруга.

— Не-не-не! Это твоя тайна! — я представила, сколько свалит на меня госпожа Колотушка, если поймет, что могу работать быстрее. Как-то даже день за окном померк. — Не хочу выделяться. На меня и так в отделе уже смотрят косо. Ну, что, — я встала, — идем готовить обед?

Зи уставилась исподлобья с видом обиженной девочки, сделавшись вдруг очень похожей на Лукрецию.

— Вот не верю, чтобы у такого искателя истины — и ни одной интересной тайны! Но, — она прекратила дурачиться и тоже встала, — если ты не можешь сказать, я все понимаю.