Дни Стужи (СИ) - Макаренков Максим "bort1412" Страница 39

Тени многое говорили ему.

Сейчас они тревожились, тревожилась и сфера, которую он вызвал и за которой внимательно сейчас наблюдал.

Линии и облачка таинственных сил менялись, их уже не получалось контролировать, появлялись новые силы, возникали из ниоткуда, и такого раньше не случалось.

Он всмотрелся пристальнее, будя в себе то, нечеловеческое зрение, полученное в жутком месте, в выжженных тремя разными солнцами развалинах среди степи. Там он впустил в себя тени — только так можно было избавиться от всепроникающего света голубого солнца. И от красного.

Но Чёрное! Чёрное солнце манило, оно обещало такое… Для этого не было слов в любом человеческом языке, но оно показывало. Показывало внутри головы, и от этих видений человек трясся в экстазе. Он жаждал того, что обещало Чёрное солнце, и получил все то, что оно обещало.

Достаточно было просто впустить в себя тени.

Человек не сомневался ни единого мгновения.

Теперь он хотел большего. Тени объяснили ему, что нужно делать. Здесь, в этом мире, должен был воплотиться Гость.

Посланник Чёрного солнца. Тот, кто навсегда изменит мир, вырвет его из хрупкого равновесия, в котором он застыл, пронзенный плоскостями и сферами других реальностей, и превратит в свои, только свои владения. И будет старательно растить, превращая в крепость, откуда его легионы начнут победное шествие, захватывая все новые и новые миры и реальности. Пока все Мироздание не подчинится.

Пока Чёрное солнце не поглотит всё.

И ему будут нужны приближённые.

Нет, не слуги. А те, кто станет его опорой. Его верными и преданными вассалами.

Но верные слуги тоже нужны.

И один из них — этот хамящий от страха полковник.

Что ж. Он полезен.

— Эти линии меня тревожат, — нежно касаясь сферы, обратил внимание Левшова человек Чёрного солнца, — они означают, что против нас выступили очень серьезные силы. И они действуют куда активнее, чем когда бы то ни было.

— Кто они и как можно их найти? — Левшов был профессионалом и практиком до мозга костей. И никогда не паниковал. Во всяком случае, на людях. Если появлялась проблема, то, прежде всего, он думал о том, как ее решить.

— Увы, не все так просто, — тени клубились, сфера играла красками, а линии все ползли, — силы не называют точных имён. Они показывают варианты, пророчествуют, намекают. А выводы должны делать мы сами. Давайте думать. Могу сказать одно — движение этих линий означает, что не меньше двух человек могут очень серьезно повлиять на нашу комбинацию. И этих людей пока никто из вас всерьез не принимает в расчёт. Думайте, думайте полковник, кто это может быть.

___***____

Потолки в древних, по подоконники ушедших в землю, постройках, были низкими, каменные полы истерты ногами давно ушедших из этого мира людей, редкие свечи давали ровно столько света, чтобы не шарить руками в темноте. Однако, дышалось здесь неожиданно легко.

Друзья с любопытством посматривали по сторонам — слышали и знали они об Особом приказе предостаточно, но внутри оказались впервые.

Скрипнула дверь, в коридор неспешно вышел высокий очень прямой человек в чёрной рясе. Иван обратил внимание, что на нем не было никаких знаков сана, лишь простой крест тёмного дерева на шнурке. Монах поманил их,

Идите сюда, я давно жду.

— Что с тобой, сын мой? — в голосе прозвучала искренняя тревога, когда он обратил внимание на хромоту Стаса. А у того нога вновь решила напомнить о себе.

Хромой только поморщился и за него ответил Иван,

— Давние раны, а сегодня немало пришлось походить, да еще и покувыркаться решил почтенный Стас Григорьевич.

— Это он зря, зря, — в голосе монаха чувствовалась затаенная усмешка.

Впрочем, он тут же стал серьезным и приказал дьяку:

— Попроси Валерия Павловича прийти побыстрее.

За дверью оказался вытянутый в длину зал, дальний конец которого терялся в глубоких тенях. Сводчатый потолок поддерживали колонны зеленого с коричневатыми прожилками камня, увитые мастерски вырезанными ветвями с продолговатыми нежными листьями.

— Садитесь, — показал монах на низкую широкую лавку с прислоненными к спинке подушками, — вытяните ногу, сейчас придет Валерий Павлович и вам сразу станет легче. А пока, давайте поговорим, — он хлопнул в ладоши, потер ладонью о ладонь, — час уже поздний, но времени у нас почти нет.

Иван молча бросил на стол перетянутые бечевкой бумаги.

Монах развязал сверток, бумаги разлетелись по столу. Листы разного размера, старые, пожелтевшие, маленькие серые квитанции, напечатанные на машинке справки, протоколы.

Иван сразу отложил в сторону тетрадь в синем переплете, и все трое начали просматривать бумаги.

В дверь постучали. Так стучит тот, кто имеет на это право. И тут же дверь распахнулась, невысокий коренастый человек в коричневом костюме-тройке быстро осмотрел зал и уверенно направился к Стасу.

На ходу кивнул монаху и Ивану.

— Отец Сергий, доброго вечера.

Протянул руку Стасу.

— Валерий Павлович. Здешний врач.

Кивнул на вытянутую ногу бывшего порубежника.

— Давно?

— Часа три, как дёргать начало.

— Понятно.

Не только врачом был этот человек в хорошем костюме. Приказав расслабиться и не отвлекаться от того, чем там они все заняты, он присел и положил широкие ладони на больную ногу. От колена сразу же пошли теплые успокаивающие волны.

Отец Сергий, думал Иван, надо же. Он представлял человека, который много лет железной рукой управлял Особым приказом, совершенно другим. А сейчас понял, что даже и не знает теперь, каким именно. От Сергия исходила непоколебимая уверенность в том, что он делает, каждый жест, каждое сказанное глубоким мелодичным голосом слово убеждали собеседника в том, что перед ним человек, которого стоит слушать.

Быстрыми уверенными движениями он раскладывал бумаги, быстро просматривал, сортировал.

Какие-то сразу отдавал Ивану, другие Стасу, некоторые откладывал в стопку перед собой.

Эти купца и Говоруна не касаются, их потом смотреть будем, — объяснил он, увидев взгляд Ивана, — глубоко копал этот Загорцев, и очень интересно, зачем это ему понадобилось.

Интересно, увидим мы еще эти бумаги, или они потихоньку осядут в архивах Особого приказа, подумал Иван. Увидел улыбку отца Сергия и отчего-то понял, что тот видит его насквозь и предугадывает каждый вопрос. Да, уж. Такого человека лучше иметь в союзниках.

Отодвинув в сторону «не говоруновскую» стопку, Сергий разложил оставшиеся документы, глянул на ведунов,

— Ну, как? Что-то поняли?

— Бумаги разнородные. Тут и копии счетов, и какие-то записки, и вырезки из газет, — Иван продолжил раскладывать бумажный пасьянс на столе, — такое впечатление, что Загорцев изучал всю жизнь Говоруна за последние лет пять.

— И не просто изучал. Он искал какие-то закономерности, вот, смотрите, тут он выписывает, какие клубы посещал Говорун, с кем там имел контакты, — добавил Стас, — такие данные лейтенант полиции просто так получить не может, если только они не касаются человека, дело которого он ведет. А Говоруна, насколько я знаю, официально ни в чем не обвиняли.

Сергий молча кивнул, а потом начал выкладывать в центр стола один за другим сероватые плотные листы. На таких обычно выписывали купчие.

Это они и были.

Валерий Павлович, покряхтывая, поднялся, буднично сказал:

— Всё, можете снова прыгать и кувыркаться. Потом, правда. Снова ко мне придёте, — и, коротко поклонившись, вышел.

— Володя, карту поподробнее, — попрощавшись с врачом, попросил инока отец Сергий.

Стас удивленно сгибал и разгибал ногу. Боль прошла, как не было. Самое удивительное, он этого даже не заметил.

Откуда добывал карту инок непонятно, наверное, все это время держал наготове, или наколдовал из воздуха, во всяком случае, на столе она оказалась, как только Сергий договорил последнее слово. Так показалось Стасу.

Начальник Особого приказа расстелил карту, наклонился над ней, и тут Стас окончательно понял, что не давало ему покоя все это время.