Заговор в Империи (СИ) - Лямина Софья Ивановна Страница 39

И вот делала я шаг уверенно, с вызовом и решимостью, которых у меня не было, но оказавшись внутри помещения, захотелось совершенно по детски закричать и рвануть обратно, наплевав на то, что вся моя репутация после этого отправится к чертям. А захотелось мне это потому, что оказалась я в месте, похожем на логово сумасшедшего, больного маньяка.

В небольшой комнатушке, лишенной каких-либо удобств, за изгнившей, но исправной решеткой висела распятая за руки и ноги ведьма. Но можно ли было назвать это нечто, безжизненно повесившее голову со спутанными грязными волосами, кровоподтеками на неприкрытых черной холщевой тряпкой частях тела и изломанными конечностями ведьмой? Я, чувствуя подкатившую к горлу тошноту, сделала шаг вперед, с каким-то животных ужасом оглядывая руны, вырезанные на ее запястьях и щиколотках, призванные удержать ее на месте. Примерно в этих же местах висели ромбы артефактов, горящие чистым зеленым светом, словно напитанные кровью.

Эта ведьма, не шевелясь и, кажется, не дыша, потратила свои последние силы, чтобы привести меня сюда, кажется, даже не отдавая себе в этом отчета. В ней чувствовалась агрессия, какое-то нечеловеческое, неправильное, животное желание мести и чистая злоба, граничившая со сумасшествием.

Эта ведьма, распятая на стене в подвале другого мира, более не была разумной. Она полностью потеряла рассудок. Ее же зов был лишь инстинктом, проявившим себя при присутствии другой ведьмы.

Я подошла к решетке и прижалась к ней руками, чувствуя в себе бессилие и совершенно иррациональное желание разрыдаться прямо здесь, у тела некогда живой, счастливой и животворящей ведьмы, которая сейчас была не более, чем спятившим животным.

Я ничего не могла сделать, чтобы помочь ей. Могла лишь освободить ее, но даже тогда… Что тогда?

Так, спокойно. Прочь слезы и панику. Надо дейстовать.

Я освобожу ее, а там придумаем что-нибудь вместе с тетушкой. В крайнем случае, разместим ее в Академии, чтобы она смогла закончить свой век в местом, полном любви и сестринства, пока ее сила инстинктивно не выберет любую другую достойную ведьму, избавив эту бедняжку от мучений.

Сделав шаг назад, я вскинула руку, направляя магию в сторону ведьму, чтобы освободить несчастную.

— Путь свой земной прошла, не сама под землю ушла. Помоги, подсоби, путы кладбищенские с ведьмы сними, от могильной оградки, от рабской скрепы отвяжи. Тебе, мертвому, под землей гнить, а ведьме домой бежать. Именно!

Потоки моих сил уже практически смяли одну из рун, наложенных давно и крепко, кем-то сильным, кто знает природу ведьм так хорошо, что столкнуться с ним в жизни своей я бы не хотела, как вдруг на мое запястье легла крепкая мужская рука, буквально оттаскивая меня назад с такой силой, что заговор слетел с моих губ, разбившись о руну и разлетевшись вокруг огнем, сгорающим на каменных плитах.

Я резко дернулась, освобождая руку из плена, но оказалась лишь сильнее схвачена и резко развернута лицом к незнакомому мне магу, возвышающемуся над, в общем-то, невысокой мной, как скала. Его глаза, до того черные, начали гореть настоящий едким, зеленым огнем, ненавязчиво сообщив, что дело я имею с некромантом. Он-то и схватил мои руки за запястья с такой силой, что те стали нещадно болеть. Сложно было сказать, что конкретно играло роль: сила мужчина или природа его магии, идущей вразрез с своей и доставляющая настоящую боль даже сквозь кожу.

— Ведьма, ты хоть понимаешь, что ты только что чуть не натворила? — встряхнув меня так, что зубы клацнули, прошипел маг. — Совсем двинулась?! Что ты вообще тут забыла?!

Я, тихо выругавшись сквозь сомкнутые зубы, почувствовала, как сила рванула вперед, вырываясь сама по себе, от столько скотского обращения с ее хозяйкой. Почувствовав, как глаза запекло чистым серебром, я сконцентрировалась на том, чтобы не атаковать, но было напрасно — сила ударила так, что мага отбросила о противоположную стену, хорошенько приложив затылком о каменную плиту.

И тут произошло то, чего я вовсе не ожидала. Безжизненная ведьма, оторвавшись от стены, с диким, нечеловеческим криком рванула на меня, хватая костлявые, иссушенными, скрюченными пальцами меня сквозь решетку, от такого напора заскрипевшую и выдержавшую каким-то чудом.

С тихим вскриком я отскочила в сторону, пораженная тем, что ведьма решила напасть на меня, почувствовав силу, которой не хватало ей; и оказалась зажата в чьи-то надежных руках, отдернувших меня за талию в сторону еще на несколько метров, чтобы существо, более не похожее на ведьму, не сожрало меня заживо. Нечто, что когда было ведьмой, бесновалось за решеткой, исходясь истошным, животным криком, разбрызгивая по сторонам слюни и цепляясь желтыми когтями себе за лицо, оставляя глубокие, покрытые гнилью с пальцев царапины.

Маг, поднявшись с пола с длинным, выразительным ругательством, рванул к ней, успокаивая ее одним коротким заклинанием, слышать которое прежде мне не приходилось ни разу.

— Что ты здесь делаешь? — раздался над моих ухом напряженный голос Ланфорда, крепко прижимающего к себе.

Обернувшись с непередаваемым ужасом на лице, я заметила, что в помещении уже полно магов, включая принца и Дерга, глядящих на меня с настороженностью, свойственной тем, кто ожидает нападения. Другие, не знакомые мне маги, устремились на помощь некроманту, чтобы усмирить беснующееся существо.

А я…

Я стояла, вглядываясь в глаза Ланфорда и не видя в них ничего, кроме раздражения по причине того, что я оказалась здесь, и некоторой настороженности, вызванной моей дальнейшей реакцией. Не было там даже раскаяния в том, что у них в подвале спятившая из-за них ведьма. Там не было ничего живого, что относилось бы к тому, что они пытают ведьму. Там ничего не было, кроме холодно и злости.

— Что вы сделали с этой ведьмой? — голос мой, в отличии от общего состояния, граничившего с истерикой, звучал холодно и хлестко, слышалась в нем даже та сила, с которой я изгоняла светоненастника. Прозвучало, как раскат грома.

В руки рванула сила, готовая воевать с каждым, кто способен на такое, но усмирить ее в этот раз мне удалось. На пальцах только замерли белоснежные искры, которые я, как некогда Томас, брезгливо стряхнула на пол.

Неожиданно ведьма, казалось, уже усмиренная магами, вновь рванула вперед и, ловко просунув руку сквозь решетку, ухватила меня, стоящую к ней спиной и жаждущей ответа Ланфорда, и притянула крайне близко к себе, крепко держа за запястье. Ее искривленное, покрытое шрамами и свежими царапинами лицо, просунулось сквозь решетку, и в мое лицо, вместе с шипением и неестественным, сумасшедшим смехом, понеслось зловонное дыхание.

— Императорская семья паде-ет, — практически пропела она, наклонив голову в сторону и залившись злобным, неестественным смехом. — и тогда поднимается Ковен Тьмы из недр своих, увековечив свой трон бошками правящей семейки.

Она, продолжая злобно смеяться мне в лицо, пока Ланфорд, выругавшись, пытался осторожно освободить запястье несопротивляющейся мне, внимательно слушающей слова «сумасшедшей» ведьмы.

И та, перестав смеяться, словно опомнившись, подалась вперед, вминая свое лицо в решетку и жадно, быстро заговорила:

— Бойся, ведьма, правящей крови. Они уничтожат тебя, выпьют твою силу и повесят на стену, как трофей. Бойся, ведьма. Ты следующая. — крикнула она и, отпустив мою руку так, словно всего несколько секунд не напала, сама направилась к стене и, игнорируя нас всех, уселась на пол у стены, обхватив свои колени и принявшись раскачиваться в разные стороны.

Ланфорд перехватил мою руку и, вглядываясь в ровные красные борозды от ее рук, начавшие синеть на глазах, тревожно поинтересовался:

— Как ты?

— Лучше, чем она. — хмуро отозвалась я, понимая, кому принадлежал тот гримуар.

Глава 9

Тишина в кабинете императора, украшенном золотом, лепнинами и картинами разной степени ценности, стояла оглушительная. Потому, вероятно, обстановка кабинета и казалось такой гиперболизировано роскошной. Здесь хотелось устраивать званные вечера, пить шампанское за ужином и слушать истории из жизни, а не нервно, напряженно молчать, сдерживая рвущиеся с языка злые слова, после которых отношения, выстроенные с нанимателями, явно не будут прежними.