Не та девушка (СИ) - Пьянкова Карина Сергеевна Страница 39

Слушать это не было никаких сил.

— Как только вам пришло в голову?! — воскликнула я в отчаянии. — Моя подруга умерла, а вы… какая чушь только приходит вам в голову, несносный вы человек?!

Дарем подошел ко мне и хорошенько встряхнул за плечи.

— Хватит, Бетани! Я не собираюсь выдавать вашей тайны! Но вам не удастся убедить меня в том, что вы Элизабет Мерсер! Ваше имя Бетани Эверс!

По моим щекам заструились слезы, которые я столько месяцев сдерживала. Даже думала, будто они уже давным-давно высохли.

— Да, я Бетани Эверс! И не могу отбросить родовую честь и стать женой простолюдина! К тому же вы предназначались Бет! Моей дорогой подруге… Как я могла даже подумать?!

Мистер Дарем ободряюще похлопал меня по плечу.

— Полно, Бет. Это все очень печально, но все в прошлом. Куда важней сейчас понять, что именно могло понадобиться шуту от мисс Эверс.

Разумеется, при первой же возможности я сбежала от преподобного в дом, хотя… хотя бежать уже было некуда. Он все понял — и это стало настоящей катастрофой, три года беспрестанной лжи пошли прахом. Другое дело, то понять — не доказать. Пожалуй, даже встреться лично с нашей директрисой, другими учителями или соученицами, и то бы никто не заподозрил подмены.

Мы с Бет с самого начала были похожи, это в школе подметили еще с нашей первой встречи. Сходные черты лица, один цвет волос и глаз, сходный рост, почти неотличимый тембр голоса. А уж прожив несколько лет в одной комнате и вовсе начали походить на близнецов — одни манеры, одни привычки, к тому же мы все знали друг о друге, до последней мелочи. И отзывались мы обе на Бет, что подчас ставило в тупик преподавательниц, которые далеко не всегда верно определяли, к кому именно обращаются.

Оказавшись в комнате, я вытащила ту самую фотографию, единственное мое сокровище. Мы с Бет — Элизабет — сидели рядом и беззаботно улыбались. Даже мне самой не удавалось понять, кто есть кто. Школьная форма всех и без того обезличивает…

В тот роковой вечер, когда дом охватило пламя, мы с подругой шутки ради поменялись одеждой и украшениями, желая разыграть отцов. И в итоге удалось провести не только их.

Меня, полумертвую, в ожогах приняли за Элизабет. Сперва я не могла этого оспорить, а когда немного пришла в себя, и вовсе решила для всех так и остаться Бет Мерсер, а не Бет Эверс. Да, лишившись собственного имени, я становилась нищей как церковная мышь, однако при этом и оставалась живой.

У меня не было сомнений в том, что пожар, унесший жизни моего отца, подруги и полковника Мерсера не был несчастным случаем. Было также совершенно очевидно, что ни у кого не имелось причин убивать Мерсеров.

А вот убить графа Карлайла и его наследницу — дело совершенно иное. Слишком большие деньги стояли за нашей семьей и слишком сильное магическое наследие.

У меня не было ни единого шанса добиться справедливости и выжить в качестве Бетани Эверс, поэтому… поэтому я подтвердила, что мое имя Элизабет Мерсер. И никто ничего не заподозрил! Совершенно никто, кроме этого пронырливого священника. Я знала все, что знала Бет, мы были похожи как две капли воды — даже знакомые не смогли бы заметить подмену. Однако из предосторожности я поспешила уехать на другой конец страны в маленькую деревеньку, где шанс встретить знакомых смехотворно знал.

Однако провидению было угодно, чтобы и здесь, в Сеннене, меня нагнала судьба в лице Генри Дарема. Теперь стало понятно, чего ради он несколько раз окликал меня как Элизабет, а не Бет или мисс Мерсер. Генри Дарем оказался далеко не так прост, как могло показаться на первый взгляд. Пока другие просто сочувствовали бедной сироте, ничего не подозревая, он наблюдал, сопоставлял факты, в итоге выдвинул смелую теорию относительно меня — а после проверил ее практике.

И непонятно, как именно он поведет себя теперь. Для преподобного выгодно, чтобы правда о пожаре выплыла наружу, ведь тогда условие старого мистера Дарема станет попросту недействительным — нельзя жениться на Элизабет Мерсер, если она уже давно лежит в могиле. Более того, уже в тот момент, когда отцу викария пришло в голову потребовать у младшего сына жениться на дочери полковника Мерсера, Бет не было в живых.

Так Генри Дарем не потеряет наследство.

Но вот что будет со мной? Если те, кто лишил жизни моих близких, попытаются убить еще и меня?

Непременно нужно было снова поговорить с преподобным с глазу на глаз, умилостивить, упросить не выдавать меня. Иначе за мою жизнь никто не даст и ломаного пенса.

Оставалось только надеяться на порядочность Генри Дарема… и то, что он не настолько любит деньги, чтобы обменять на них мою жизнь. Однако последние три года я заставляла себя не думать о людях лучше, чем они того заслуживают.

Внезапно со стуком распахнулось запертое окно — и я обмерла сперва от глухого стука, а после от мелодичного перезвона. Звук был очень приятным, но, казалось, что еще немного — и я лишусь сознания. Оказалось, что рядом с открывшимся окном кто-то прикрепил к потолку музыку ветра. И теперь сквозняк ласково перебирал металлические трубочки.

— Оставь же ты меня в покое! — воскликнула я, в отчаянии зажимая уши, чтобы не слышать тихой мелодии, в которую складывался звон.

В комнате никого не было, но почему-то показалось что все равно шут услышит мои слова, обращенные к нему.

Почему я только не догадалась спросить у преподобного, как именно можно оградить собственное жилище от нечистой силы?! Возможно, это помогло бы защититься от шута хотя бы в собственной спальне. Другое дело, что Хилл говорил о невероятной силе этого существа… А значит, все меры предосторожности могли не сработать.

Музыка ветра как будто в насмешку зазвучала куда громче прежнего.

Я решительно перекрестилась, хотя порой забывала делать это даже в церкви во время службы. Стоит только попасть в беду, как вера в душе крепнет. На какое-то время.

Спать я не ложилась до тех пор, пока не содрала с потолка «подарочек». Постарался нечистый как следует — музыку ветра шут прикрепил на совесть, сорвать ее удалось только минут через пятнадцать мучений. И только после того, как избавилась, наконец, от музыки ветра, удалось немного прийти в себя. Наверное, мне было не настолько жутко, если бы я сейчас увидела идущее по пятам чудовище, однако шут действовал тоньше — он всегда давал понять, что он всегда где-то здесь, рядом, наблюдает за мной. Не давал расслабиться, забыть о себе.

Интересно, к кому же еще заглядывает этот фэйри? Кто в Сеннене принял его предложение?

По крайней мере, мистер Дарем теперь точно вне подозрений, похоже, его рвению в борьбе с нечистой силой подлинное. Но насчет Джорджа Дарема уже ничего неясно.

Да и насчет всех в Сеннене непонятно!

Если шут стал подменышем и неотличим от человека, то… им может быть кто угодно? Ведь тогда фэйри мог вообще прожить здесь, в деревне много лет. И пусть об этом существе говорили как о мужчине, черт его знает, кто скрывался под карнавальным костюмом. Да и голос — шут его точно менял.

Первый раз я за много лет помолилась перед тем, как отойти ко сну. В конце концов, только Творец может спасти там, где бессильны люди. Наверняка преподобный был бы доволен тем, к каким мыслям я в итоге пришла.

Утро несмотря на все произошедшее прошлым вечером, казалось мне прекрасным, особенно в свете того, что сразу после завтра во время прогулки мы с миссис Мидуэл повстречали Джулиана Кина. Тот, сияя улыбкой, поведал, что капитан Дарем с женой отправились в Брайтхилл, чтобы заказать продуктов — скоро предстояло праздновать день рождения Сьюзан Дарем.

— Даже боюсь предполагать, кого миссис Дарем пожелает пригласить, — не смогла я удержаться от шпильки. Миссис Мидуэл замечания мне не сделала, но все равно я ощутила неловкость.

Видимо, вчерашние переживания не прошли бесследно. В том числе и для моих манер. Но, разумеется, мистер Кин ничего не заметил.