Павел Марушкин - Дело серых зомби Страница 39

– Да что за фроги-то? – толстяк приподнял бровь.

– Никаких имен! – отрезал Тыгуа. – Я же сказал: серьезные фроги. Фроги, которым я кое-что должен, понимаешь? Иначе черта с два мы бы ввязались в эту бучу.

– Ну ладно, допустим… Значит, умеешь с этими штуками обращаться?

– Я вроде так и сказал, – Тыгуа пожал плечами.

– Сможешь мост разнести, если потребуется?

– Да как два пальца… Детонаторы есть?

– Эт чего такое? – удивился толстяк.

– Ну, или пистоль, какой не жалко… В крайнем случае, можно и просто порохом, знаю я одну фишку…

– Найдем, если что, – толстяк как-то по-новому, с уважением, посмотрел на учителя.

После этого разговора вопросов к нам вроде как больше не возникало, но Тыгуа, улучив момент, когда поблизости никого не было, быстро шепнул: «Не расслабляйся, Эд!» Как будто я сам не понимал ситуации…

Утро занималось туманное. Легкий бриз лениво катил над водой косматые клубы самых фантастических очертаний. Поначалу все восприняли это с энтузиазмом – но вскоре выяснилось, что палка, как водится, о двух концах: мы не могли полностью расправить веерный парус без опасения врезаться в берег или сесть на мель. После какой-то четверти часа ругани и пререканий экс-каторжане нашли выход из положения: на воду спустили крохотный ялик. Туда сошла парочка фрогов; один сел на весла, другой, с длинным шестом, промерял глубину и следил, чтобы «Арлекинова рыба» не налетела на корягу. Дважды мы слышали далекий рокот винтов – это здорово действовало на нервы. Наконец туман стал редеть.

– Все хорошее когда-нибудь кончается, – философски заметил устроившийся неподалеку фрог.

Я бросил на него внимательный взгляд. В отличие от большинства бунтовщиков, облаченных в грязные тюремные робы или вещи явно с чужого плеча (последние, вероятно, были чуть более дальновидны), этот парень носил жилет из выгоревшей почти добела парусины и ветхие штаны чуть ниже колен из того же материала. Одежда сидела на нем так, словно составляла одно целое с кожей: сразу видно, он таскал свои шмотки не один год. Вдобавок, они были чистые. Не каторжанин, стало быть – член команды, кто же еще? Интересно…

– В самую точку, приятель. Еще полчаса – и мы будем как на ладони, – кинул я пробный шар.

– Думаешь? – он ухмыльнулся. – У шкипа есть в рукаве пара трюков.

– Что за трюки?

– Скоро увидишь.

– Ну хоть намекни.

Новая ухмылка. Да, разговорить этого типа будет непросто. В принципе, информацию можно выудить из любого – надо лишь нащупать любимую струнку, зацепить – и потом изредка подавать наводящие реплики. Он сам тебе все расскажет, человек ли, фрог, неважно… В теории все кажется просто, но попробуйте как-нибудь применить этот способ на практике!

Шкипер «Арлекиновой рыбы» и в самом деле оказался парнем не промах: не успели рассеяться последние клубы тумана, как матросы, кряхтя и поругиваясь друг на друга, вытянули из трюма… Я поначалу принял эту штуковину за рыболовную сеть с напрочь запутавшимися в ней водорослями.

– Это и есть сеть. Только не рыбачья, а маскировочная, – снисходительно просветил меня Тыгуа. – Хорошая вещь, между прочим. Только вот как мы под ней поплывем, не представляю.

Не представляли этого и бунтовщики. Стоило матросам сложить главный веерный парус, и они начали громко возмущаться. Сильнее остальных высказывал недовольство высоченный и худой, словно жердь, фрог – насколько я успел заметить, он был кем-то вроде телохранителя при толстяке-главаре. Атмосфера накалялась; дело быстро шло к мордобою, а может, и к чему похуже – учитывая, что обе стороны были вооружены.

– Ты что, оглох?! Я сказал, убрали бегом эту хрень! – нависнув над шкипером, орал Жердь.

На того, хоть он и был меньше ростом, вопли длинного не производили особого впечатления.

– На этом судне командую я, понял? А ты закрой свою пасть. Привык, понимаешь, глоткой брать…

Жердь, казалось, вот-вот готов был взорваться – и тут ему на плечо легла рука. Толстый, покрытый шрамами фрог, тот, что расспрашивал Тыгуа, небрежно отодвинул длинного в сторонку и, прищурившись, с улыбочкой уставился на шкипа.

– Уважаемый, зачем ты создаешь нам проблемы?

– Слышь, Пастух! Ты здесь не распоряжайся, ясно? Меня наняли перевезти вас, ну так я это и делаю, и будь спокоен – доставлю всех в целости и сохранности, если вы не будете глупить. А эти свои штучки оставь при себе. Мне они без надобности. Раз я сказал, что пойдем под сеткой вдоль берега, значит, так безопаснее.

– Ерунда! Надо полным ходом двигать подальше от Стигии! – выкрикнул кто-то из каторжан.

– Парни с тобой не согласны, как видишь, – толстяк, ухмыльнувшись, развел руками. – А их тут малость побольше, чем у тебя матросов; понимаешь, к чему я клоню?

Несогласные парни и впрямь выглядели внушительно: такого количества злобных рож, собранных в одном месте, мне еще не доводилось видеть. Разнообразное оружие торчало во все стороны. Шкипер вдруг хитровато усмехнулся.

– Хилое у тебя войско, Пастух! А давай так: трое лучших твоих парней против одного моего. Уложат его – так и быть, сделаем по-твоему. Нет – вы больше рта не раскроете и будете делать все, как я скажу. Ну что, согласен?

Секунду-другую окружающие осознавали услышанное, а затем в толпе разбойников поднялся веселый гам.

– Давай сюда своего задохлика! Я порву его пополам!

– Нет, нет, умоляю, дайте его мне! Обожаю нежных матросиков! – изгалялись экс-каторжане.

Толстый фрог помешкал немного. Этот покрытый шрамами уголовный авторитет наверняка обладал неплохой интуицией, раз уж ухитрился дожить до своего возраста. Он чуял подвох, но отказаться от предложения шкипера значило сейчас пойти против своей же стаи, а ведь он только что говорил от их имени.

– Идет, по рукам! – наконец решился толстяк. Жердь тут же подскочил к нему.

– Давай я, босс!

Толстяк остановил его движением руки. Ну правильно, надо поглядеть, кого выставит шкип: вдруг у них в трюме дрыхнет какой-нибудь амбал метров двух ростом… Я забрался на верхний ящик со взрывчаткой, чтобы лучше видеть. Тыгуа последовал моему примеру.

– Эх, сейчас бы что угодно отдал за те штучки, что продают в синематографе! – шепнул он мне. – Как их там, выскочило из головы…

– Попкорн?

– Ага, точно, он самый.

Меж тем экс-каторжане споро расчистили место для схватки. Лучи встающего солнца, проникая сквозь маскировку, отбрасывали на палубу пятнистую тень. Шкипер о чем-то пошептался с одним из матросов, и тот исчез в недрах пиасса. Ждать пришлось довольно долго. Вскоре из толпы начали раздаваться нетерпеливые выкрики – и тут на импровизированной арене появился выставленный шкипером боец. Увидев его, я невольно вздрогнул.