Эдуард Фит - Миссия вторжения Страница 39

Она подняла глаза, и в них он увидел знакомое ему манящее выражение.

— И ты сомневаешься? Я только и делаю, что думаю о тебе. Нехорошо, конечно, так говорить, но вот если бы Максимов неожиданно умер!

— А что с ним случится? Он достаточно богат и известен. Может завести себе молодую любовницу. Она быстро утешит его. Как, по-твоему, сколько у него денег?

Она пожала плечами.

— Несколько миллионов долларов.

— Несколько миллионов? — ахнул потрясенный Доленко. — Откуда они у него?

— Он читал лекции за рубежом, получал хорошие гонорары за свои книги, которые там издавались. Вот и набралась такая сумма.

— Значит, расходы на любовницу ему вполне по карману. Ты зря волнуешься: с такими деньгами твой муженек не останется без женского внимания. Найдется немало женщин, желающих утешить его.

Маша отвернулась.

— Если Максимов умрет, — голос ее звучал проникновенно и тихо, — его деньги перейдут ко мне. Это будут наши с тобой деньги, Анатолий. Как бы ты поступил с ними?

— Какой смысл говорить об этом? — раздраженно отмахнулся инженер.

— Ну, пожалуйста, Толя, разве тебе так трудно ответить?

Невольно Доленко всерьез задумался. Действительно, что он сделает, если у него будут такие деньги? Он сможет оставить инженерную работу, за которую ему платят гроши, и заняться бизнесом. Например, основать посредническую фирму и заняться экспортом из России радиоактивных материалов и редкоземельных металлов. С деньгами можно достичь многого. Будь у него три миллиона долларов, он бы через год удвоил эту сумму. Он бы сколотил целое состояние!

Он поделился своими соображениями с Машей.

— Как бы мы были счастливы! — подхватила она. Ты бы занимался бизнесом, а я делила бы с тобой печали и радости.

— Что толку мечтать об этом? Твой муж не спешит на тот свет, и ты не получишь его денег, пока не состаришься, а тогда они тебе уже не понадобятся. К черту его миллионы! Получи-ка лучше свободу.

Она покачала головой.

— У тебя совсем крыша поехала? Отказаться от таких денег и жить в нищете? Лучше подумай о том, как заполучить эти деньги. И пока не придумаешь, не звони мне. Иначе мы должны расстаться, другого выхода я не вижу.

Доленко был так ошарашен, что не сразу нашел, что ответить.

— Но послушай, Маша!

— Анатолий, я не шучу. Я не люблю нерешительных мужчин. Я задала тебе задачу, а ты подумай над тем, как ее решить.

— Давай не пороть горячку. Поговорим обо всем спокойно завтра вечером.

— Завтрашнего вечера не будет, — отрезала она.

Он попытался обнять ее, но Маша вырвалась из его рук.

— Не мучай меня, Анатолий. Больше всего на свете я ненавижу ложь и презираю себя с тех пор, как изменила Максимову с тобой. И как мне ни больно, я должна положить этому конец. Прощай, Анатолий!

В ее голосе слышалось такое отчаяние, что Доленко невольно отступил в сторону. Сердце его разрывалось от горя. Маша открыла дверь и бросилась к лифту. Стоя у окна и глядя вслед удаляющейся машине, он старался убедить себя, что к завтрашнему дню Маша образумится, и вечером он снова увидит ее.

Кириллова сдержала свое слово. Весь вечер Доленко просидел дома, ждал телефонного звонка Маши, выглядывал в окно в надежде увидеть ее машину, и только когда стрелки часов приблизились к полуночи, он понял, что она не придет.

На следующий день была суббота, а по субботам Маша обычно делала покупки в центральном универсаме Новообнинска. Анатолий помчался туда в надежде увидеться с нею. Но она не появилась и там. Он обежал все магазины на главной улице Новообнинска, но тщетно: ее нигде не было. К полудню до него наконец дошло, что надеяться больше не на что. По-видимому, Маша всерьез решила порвать с ним и теперь избегала даже случайных встреч. У него упало сердце. Слоняясь по улицам, он вспомнил, что через неделю у Маши день рождения. Обязательно надо купить ей хороший подарок, это будет хорошим предлогом для встречи. В витрине ювелирного магазина Доленко присмотрел золотое колечко и серьги с сапфирами. Своим цветом сапфиры напомнили ему глаза Маши. Он не мог удержаться и купил весь комплект, а потом попросил продавца выгравировать на внутренней стороне кольца имя своей возлюбленной. Вернувшись домой, он сразу позвонил Маше. Когда в трубке раздался ее голос, его бросило в жар.

— Мне надо поговорить с тобой, Маша, — сказал Анатолий, четко выговаривая слова. — Жду тебя завтра на аллее у рынка в четыре часа, ладно?

Последовало долгое молчание, затем она сухо ответила:

— Вы ошиблись номером. — И повесила трубку.

Он понял, что Максимов находился поблизости и мог услышать их разговор. Теперь ему оставалось лишь дожить до следующего дня.

Без четверти четыре Доленко, надев свой лучший костюм, подъехал к рынку. Без одной минуты четыре Маша показалась на аллее. При виде ее у него перехватило дыхание: так она была хороша. Он вышел из «Ситроена», не в силах оторвать от нее восхищенного взгляда. Присущей ей одной плавной походкой она приблизилась к нему. Он торопливо распахнул дверцу автомашины.

— Привет, — сдержанно поздоровалась она.

У него защемило сердце. Он представлял себе встречу совсем иначе. Он не нашел что ответить и просто сделал то, о чем давно мечтал, — жадно обнял ее, но Маша выскользнула из его объятий.

— Не надо, Толя! Я уже предупреждала тебя, что теперь мы только друзья.

— Друзья? После всего, что было между нами?

— Ладно. Если это тебе не под силу, я ухожу и больше никогда не увижусь с тобой. Прощай, Толя.

Доленко тяжело вздохнул.

— Хорошо, Маша. Я принимаю твои условия. Буду держать себя в руках.

— И сходить с ума?

— Я уже давно с него сошел, как только увидел тебя.

Она села в «Ситроен» рядом с ним.

— Куда едем?

— Я знаю один ресторанчик, он стоит в стороне от дороги, и нас там никто не знает. Тебе там понравится, — пробормотан Анатолий.

— Сомневаюсь, — сказала она холодно.

Дальше они ехали молча.

Ресторанчик, который облюбовал Доленко, славился своими рыбными блюдами. Оставив машину на стоянке, они поднялись в зал, где в приглушенном свете ламп официанты в белых куртках сновали проворно и деловито, как хорошо управляемые роботы. Анатолий заказал рыбную солянку, черную икру, рыбное ассорти и бутылку полусладкого шампанского.

В ожидании заказа он не отрываясь смотрел на Машу, надеясь уловить в ее глазах хоть намек на столь знакомое ему манящее выражение, но взгляд ее был непроницаем. И у него возникло такое чувство, словно ярко освещенные окна прежде гостеприимного дома вдруг закрыли глухими ставнями. Маша первая нарушила затянувшееся молчание. Когда официант принес заказ, она, улыбнувшись, сказала: