Андрей Бондаренко - Жаркое лето – 2010 Страница 4

– Вот, этот рюкзачок, а также чехлы со спиннингом и удочками, – заинтересованно и томно разглядывая Глеба, объявила красавица. – Только он, то есть, рюкзак, очень тяжёлый…

– Ерунда! – браво заверил Петров, впрягаясь в широкие рюкзачные лямки. – Я являюсь кандидатом в Мастера спорта по тяжёлой атлетике…. Следуйте за мной, прекраснейшая! Так вы, радость моя, любите рыбную ловлю? И я – просто обожаю! В автобусе обязательно продемонстрирую вам последнюю финскую новинку: пропер, хрюкающий – при медленной проводке – как молочный месячный поросёнок. Крупная озёрная щука от этих чудесных звуков – без ума. Бросается на приманку, практически не раздумывая…

«Во, даёт!», – мысленно восхитился Гарик. – «Курским соловьём заливается…. Только немного странно, что московская девица так быстро повелась на эту нехитрую риторику. Сдаётся, что называется, без боя. А глаза радостные такие, будто бы встретилась…. С кем? С тем, с кем и ожидала встретиться…».

Глеб и Екатерина, оживлённо болтая между собой, направились к зданию вокзала. Вскоре были «разобраны» и остальные барышни. Около девятого вагона остались только Гарик и низенькая черноволосая девчонка, стриженная под мальчика.

– Меня зовут Алевтиной, – представилась девушка, вопросительно и робко посматривая на рослого кавалера. – Можешь называть меня Алей.

– А я – Игорь Наумов. Но все величают меня Гариком, – с двухсекундной задержкой откликнулся Гарик, а про себя подумал: – «Какие у неё глаза! Огромные, небесно-голубые – как мещерские речные старицы. В таких чудных глазах утонуть – плёвое дело. Отправился на дно и не заметил этого…. На дно? Это в том смысле, что влюбился без памяти…».

– Пошли? – негромко спросила-предложила Алевтина. – А то, ведь, они в спешке уедут без нас. Катерине уже звонил какой-то сердитый местный начальник, мол: – «Автобус отходит ровно через пятнадцать минут и никого ждать не будет…».

– Пошли, – согласился Гарик, чувствуя, как его губы – непроизвольно, без разрешения – расплываются в широченной дурацкой улыбке. – Давай-ка свой рюкзак…. Ничего себе, тяжёлый! Что там у тебя? Камни, гантели, двадцать банок с говяжьей тушёнкой?

– Нет, всякие исторические книги, справочники, географические атласы с картами и учебники по археологии. Буду – в кратких перерывах между тушением лесных пожаров – усердно заниматься, – ответила девушка и неожиданно рассердилась: – Чего это ты, Игорь, так лыбишься? Я очень смешная и несуразная, а нос – избыточно курносый и весь усыпан рыжими веснушками?

– Ты очень красивая, – заверил Гарик неожиданно-серьёзным и тихим голосом. – И нос, и веснушки, и глаза. Очень-очень, честное слово…

– Да? Ты не шутишь? Кажется, нет…. Ладно, пошли уже, Илья Муромец! Слащавые комплименты отложим на потом.

Когда до остальных волонтёров, образовавших компактную геометрическую фигуру, гомонящую на все лады, оставалось пройти метров пятнадцать-двадцать, рядом раздался до боли знакомый женский голос:

– Игорёк, сыночек, здравствуй!

Гарик резко остановился и развернулся на девяносто градусов – из-за угла привокзального здания показались его родители.

– Чуть не опоздали, – запыхавшимся голосом сообщил отец. – С этими пожарами весь общественный транспорт ходит, как хочет, совершенно не соблюдая графики и расписания…

– Нагнись, верста коломенская! – растроганно попросила мать. – Я тебя обниму…

После завершения процедуры обмена родительскими и сыновними нежностями, мать Гарика, с одобрением посматривая на Алевтину, стоявшую рядом, укоризненно покачала головой и ожидаемо спросила-пожурила:

– Почему же ты, сынок, скрывал? Почему не говорил нам, что у тебя, наконец-таки, появилась девушка? Причём, такая симпатичная и милая? Ай-яй-яй! Нехорошо!

– Да, вот…. Как-то так…, – неожиданно для самого себя замялся Гарик. – Не успел рассказать…

– Меня Алевтиной зовут, – смущённо представилась Аля. – Я очень рада познакомиться с вами.

– А, уж, мы-то как рады! – не скрывая волнения, заверил отец Гарика. – И имя у тебя, доченька, очень красивое. Главное, что редкое. Давай-ка я тебя – по-родственному – расцелую в щёки…

«Что происходит?», – мысленно запаниковал Гарик. – «Ну, ладно я – немного растерялся. Но – Аля? Наверное, она просто не хочет расстраивать моих излишне-эмоциональных родителей. Или? Впрочем, пусть будет – как будет…».

– Ребята, нам уже пора! – громко объявил голос Саши Никоненко. – Игорь, следуем к выходу! Не отставай!

– Алевтина, автобус ждать не будет! – поддержала рослая Екатерина. – Догоняйте нас! Не отвлекайтесь на разговоры!

Гарик виновато улыбнулся и, с нежностью глядя на родителей, неуверенно пробормотал:

– Пап, мам, мы пойдём. Ребята зовут…

– Иди, идите, родные! – неуклюже смахнув с ресниц крохотную слезинку, зачастила мать. – Идите…. Алечка, как управитесь с этими пожарами, так сразу же приезжайте к нам. Обязательно приезжайте! Мы вас будем очень ждать! Присматривай, пожалуйста, там за Игорьком, не пускай его в самое пекло…

У автобуса волонтёров встретил упитанный и неповоротливый дядечка в мятом пиджаке, на лацкане которого красовался депутатский значок.

– Меня зовут Василием Васильевичем, – важно сообщил дядечка. – Областной штаб поручил мне встретить ваши отряды, сопроводить к месту постоянной дислокации, произвести подробный инструктаж по технике безопасности, обеспечить инструментом для тушения пожаров, выдать запасы продовольствия и познакомить с бригадиром…. Добро пожаловать, дорогие товарищи! То есть, господа и дамы…. Я искренне рад приветствовать на многострадальной рязанской земле представителей сознательной молодёжи Питера и Москвы! Дмитрий Анатольевич и Владимир Владимирович могут гордиться вами! Людских рук нам катастрофически не хватает…, – замолчал, явно выговорившись, и, громко высморкавшись в клетчатый носовой платок, будничным голосом предложил: – Проходите в автобус, рассаживайтесь. Вещи и удочки бросьте на заднее сиденье и на пол рядом с ним. Окна советую держать открытыми, день обещает быть очень жарким. Будет немного пыльно, зато живыми останетесь…

– Людских рук не хватает? – тихонько хмыкнув, пробормотал Глеб. – Позвольте вам, господин депутат, не поверить. Весь вокзал – под самую завязку – набит всяким сбродом: бомжи, бродяги, цыгане, карманники, панкующая молодёжь, всякие разные узбеки и молдаване, приехавшие на заработки. Загребай всех, то есть, мобилизуй. Пусть бездельники и тунеядцы поработают немного на благо русского народа…

– Нельзя так, молодой человек! – возразил Василий Васильевич, обладавший, как выяснилось, отменным слухом. – Не наш метод, как любит выражаться уважаемый Владимир Владимирович Путин. Сейчас в России наступил период либеральной демократии, поэтому любое насилие недопустимо. Всё должно происходить – сугубо на добровольных началах…