Эрве Жюбер - Кадриль убийц Страница 4

— Моргенстерн! Не очень вы торопились!

Грубер, одетый в вечный серо-черный костюм с иголочки, сидел за столом эбенового, дерева, втянув шею в плечи. Роберта не помнила, чтобы хоть раз видела его не за этим столом и в другом костюме. И каждую фразу он подкреплял восклицательным знаком.

Роберта села, разложила сумку на коленях и стала ждать. Пять минут прошли в полном молчании. Потом послышалось учащенное дыхание, несколько ударов в дверь. На лице майора появилась злая усмешка.

— А вот и наш юный авантюрист. Входите!

Клеман Мартино вошел в кабинет. Он был бледен, истекал потом, ноги его дрожали. Он постарался встать навытяжку перед майором.

— Клеман Мартино, сержант-редактор в отделе кон… контрактов, Министерство безопасности.

— Контрактов! — воскликнула Роберта. — Бумагомарака? Не скажешь, глядя, как вы водите машину.

Мартино не сразу заметил ее. Но, отступив на два шага, увидел ту, которая нагло захлопнула дверь здания перед его носом.

— Вы! — удивился он.

— Я! — радостно ответила Роберта.

— Ладно, ладно, — успокоил их вдруг подобревший майор Грубер. — Хватит ломать комедию. Садитесь, Мартино.

Мартино сел. Майор пододвинул к ним черную папку. Роберта знала кодовые цвета Грубера: черный означал «тонкое дело с явным(и) трупом(ами)». Неужели вернулись времена бандитизма? Ее сердце учащенно забилось.

Майор медленно расстегнул защелку папки. Достал несколько фотографий, молча глянул на них.

— Вы уже позавтракали? — спросил он, обращаясь к обоим.

И бросил фотографии под нос Мартино и Моргенстерн. Фотографии Криминального отдела с характерными пометками. Вначале Роберта не поняла, что изображено на фотографии. Непонятная куча, кусок стены… Она перевернула оттиск и поняла, что там изображено.

На земле, опираясь спиной о стену, сидела молодая и довольно красивая женщина. Ее живот был основательно вычищен — внутренности лежали меж ног. А руки уложены сверху, словно охраняя сокровище.

— Святой Христофор, — пробормотал Мартино.

На остальных снимках была та же женщина в других ракурсах. Роберта не видела подобной жестокости уже несколько лет. Удивительно, что в прессу ничего не просочилось. Чаще всего репортеры добывали информацию от милиции.

— Мэри Грэхем, — объяснил Грубер. — Тридцать два года. Фулд передал мне дело всего два часа назад.

Метчики повысили безопасность до такой степени, что едва не встал вопрос об упразднении за ненадобностью Криминального отдела. Убийцы в четырех случаях из пяти брались милицией почти на месте преступления, поскольку их выдавали метчики и Картотека. В Криминальный отдел информация поступала немедленно. Убийцу идентифицировали метчики. А что делать в данном случае? Прошло более суток. В каком состоянии было в настоящий момент место преступления?

— Эту женщину убили в историческом городе, — уточнил Грубер. И добавил, обращаясь к молодому человеку, представлявшему юридическую власть, которая знала меньше колдуньи: — Исторические города не находятся под нашей юрисдикцией. Об этом преступлении еще долго никто бы не узнал, не наткнись на труп и не извести министерство один из жителей.

— Кто вас предупредил? — спросил Мартино.

— Торговка цветами. Она ни при чем.

Роберта разглядывала фотографии.

— Это произошло в Лондоне? — спросила она.

— В День Доков, в конце XIX века, — подтвердил Грубер.

Майор собрал фотографии, сложил в папку, застегнул ее и вручил Роберте.

— Вам надлежит найти мясника, который сделал это. Будете искать его с помощью наших добрых старых методов расследования. Моргенстерн, вы возглавите следствие. Мартино, будете учиться ремеслу при Роберте Моргенстерн. Отныне она ваша непосредственная начальница. Понятно?

— Да, майор.

— Встреча через час на Северной пристани, — продолжил Грубер, обращаясь к молодому человеку. — Моргенстерн будет ждать вас там. Свободны.

Молодой человек встал, отдал честь, робко попрощался с Робертой и вышел из кабинета. Роберта нежно поглаживала черную кожаную папку.

— Зачем мне это ничтожество? — спросила она.

— Немного компании вам не повредит, Роберта. Иначе превратитесь в подобие своего попугайчика: ограниченную балаболку.

— Не смешите меня. Этот мальчик служит в Контрактах, а вы отправляете его на расследование убийства вне юридических рамок.

— Этот парнишка был первым на теоретических полицейских курсах.

— Прекрасно, он знает учебник наизусть. Сможет зачитать права своему убийце, пока тот будет разделывать его на шашлык.

— У меня нет выбора, Моргенстерн. Он рвался к настоящему делу. Оно у нас одно. — Роберта испустила долгий вздох. — К тому же… Он отпрыск могущественного семейства, без которого отдел, возможно, не существовал бы.

Роберта по лицу Грубера прочла, чего ему стоило это признание.

— Мартино… Я где-то слышала это имя.

— «Цемент Мартино».

— Конечно, «Цемент Мартино»! — воскликнула Роберта. — Не они ли построили это здание?

— Отыщите убийцу, — внезапно приказал майор. — Это — больной. Он не остановится на Мэри Грэхем.

— Я думала, раса серийных убийц угасла, — небрежно отпарировала Роберта. — Полагаю, этот птенчик не подозревает о моих маленьких талантах?

— Он ничего не знает. Можете рассказать ему сама, если хотите. Но напоминаю, Министерство безопасности не имеет права оплачивать услуги спиритов, магов или колдуний.

— Плохо. Вы очень плохо оплачиваете их услуги.

— Роберта, вы существуете только в детских книжках. И считайте счастьем, что получаете зарплату.

Колдунья встала. Она не нуждалась в том, чтобы майор отсылал ее. Она знала, когда разговор заканчивался.

— Моргенстерн! — окликнул ее майор, когда она собиралась переступить порог его кабинета. — Рекомендую вам в этом деле крайнюю осторожность и осмотрительность.

— С парнишкой?

— С Палладио. Исторические города — его великое творение. Придется ворошить дерьмо в его владениях. Даже если у него нет выбора, подозреваю, он без удовольствия смотрит на ваш приезд в Лондон.

— Oculos habent et non videbunt — у них есть глаза, но не видят они, — возразила Роберта, закрывая дверь Криминального отдела.

СМЕРТЬ ГЛАЗАМИ МЭРИ ГРЭХЕМ

Пеликан с легким покачиванием разрезал воду. Моргенстерн и Мартино сидели на верхней палубе над носом судна, любуясь видом лагуны, такой безбрежной, что даже искривлялась линия горизонта.

Молодой человек молчал с момента отплытия. Колдунья считала, что он молчит из робости. Но последние десять минут он ерзал на месте, выдавая желание завязать разговор. Наконец решился: