Александр Прокопович - Детектив с Лысой Горы Страница 40

Путешествие в глубины подсознания у меня началось одновременно с проникновением в глубины организма алкоголя. Меня все больше мучил один вопрос и в какой-то момент я почувствовал, что если сейчас же не получу на него ответ, то, скорее всего, уже никогда о нем не вспомню:

– Вероника! – Ведьма явно не ожидала, что я еще помню, как ее зовут. – Вот скажите, ученики на Лысой Горе носят плащи такого специфического цвета – это же не случайно?

Кажется, я попал в точку. Оказывается, и я могу вызывать румянец не хуже Первого Меча. Ну-ка, что же нам ответят?

– Для нас олицетворением женского начала ведовства является Старшая Хозяйка. А ученики носят плащи такого цвета в память о шатре, в котором Старшая Хозяйка встречалась с олицетворением мужского начала ведовства, магом…

– Смелее, Вероника!

– С магом Олексой… Но это только легенда! – слово «легенда» было произнесено Вероникой так, будто если она его не прокричит на весь дом, жить ей останется лишь до первых петухов.

Да, традиции странная вещь, связь между шатром и плащом, лично я улавливал с большим трудом – может быть, дело в рифме?

Ко мне наклонился Первый Меч:

– Считается, что именно в этом шатре именно этого цвета и была зачата старшая дочь Мокаши, чьим прямым потомком является Младшая Хозяйка, да и не только она… Так записано в хрониках Лысой Горы.

Настало время краснеть мне. Я, конечно, думал о чем-то в этом роде. Но думать – одно, а сталкиваться с задокументированным свидетельством собственной интимной жизни – несколько другое. Как бы мне подольше не видеть учеников ведьм? Всё, на сегодня хватит, пора и честь знать – по счастью, гости заняты друг другом, так что есть возможность уйти, никого не обидев.

Мне удалось пройти почти до порога, когда мои локти оказались в распоряжении Нади – слева – и Лены – справа.

– Ты что, решил нас бросить? – изобразила наивное удивление Надя.

– Он хотел от нас убежать, глупенький, – продолжила с той же интонацией Лена. Собственно я был не против, в конце концов, они же сами решили ко мне присоединиться.

– Вы наверх? – мощное контральто Екатерины заставило меня почти протрезветь. Госпожа Екатерина, кажется, решила к нам присоединиться?

– Куда же еще? Надеюсь, Алекс, ты соответствуешь той характеристике, которую дала тебе хозяйка этого дома. – Концовка фразы Жанночки сопровождалось звонким поцелуем в мой подбородок – выше ей не дотянутся.

Я оглянулся, надеясь найти если не помощь, то хотя бы сочувствие. Кажется, в нашу столовую вот-вот приедет ревизор – то, что я сейчас наблюдал, в классической литературе называется «немая сцена».

Часть четвертая

Скорость удара

Глава первая

Князь, граф и барон

– Тебе кто больше нравится – мужчины или женщины?

– Какая разница, лишь бы свежие.

Князь Константин заметил ловушку моментально, лишь только переступил порог своих покоев. След заклинания – едва уловимый след – мог заметить лишь маг серьезного уровня, причем очень осторожный маг. Князь Константин – высокий статный мужчина, один из самых богатых и влиятельных правителей Москвы, считал себя именно таким. Кем бы ни был автор западни – Константина он провести не сумеет. Князь шаг за шагом разрушал чары… чары, которые показались ему сложенными как-то неправильно, как-то слишком запутано, будто бы тот, кто создавал их. действовал в спешке… Ну вот и всё – теперь всё в порядке. И действительно, странные чары исчезли без следа. А вместе с ними исчезла всякая связь между несущими стенами и перекрытиями княжеских палат… Кто-то столь же искусный, сколь и терпеливый, разобрал княжеский дом, чтобы собрать его вновь на манер карточного домика. Лишь те самые чары и не давали ему развалиться. Князь сделал шаг – каким-то чудом его дом все еще стоял так же нерушимо, как это было и год, и два десятилетия назад. Князь сделал следующий шаг – пол под ним зашатался, наклонился вперед, и князь Константин заскользил в открывающуюся расщелину между рушащимися стенами и проваливающимися полом. Быть может, он смог бы остановить падение, если бы сверху не валились потолочные перекрытия. Все, что сумел сделать Константин, – это замедлить падение и не дать себя расплющить. Если бы он был обычным человеком, он давно был бы мертв. Раненый, похороненный под остатками собственного дома – он все еще был жив. Ему пришлось применить все свои силы – и физические, и магические, – чтобы выбраться из-под обломков. Еще несколько минут – и, несмотря на поздний час, сюда должна примчаться челядь, привлеченная звуком катастрофы. Впрочем, особо спешить не будут – не впервые от княжих палат доносятся странные звуки.

Он выжил – это главное. А вот уже кто-то идет. …Этот «кто-то» не был слугой князя. Он был вооружен, и его меч уже был не в ножнах. Любой другой на месте князя, вероятно, даже не услышал бы шагов этого человека. Князь Константин не только услышал приближение, он успел понять, что к нему идет чужак. Князь был готов отразить нападение… Думал, что готов. Но этот удар мечом был слишком быстр и неумолим. Князь даже не успел почувствовать боль, когда чужак отделил его голову от туловища.

У великих свои причуды. Граф Григорий Арбатский был, без сомнения, одной из самых выдающихся личностей города-государства Москва. Ректор школы магов, советник Великого Князя собирал магические артефакты. Кто знает, с каких пор и благодаря чьим устам об этом стало известно всякому, кто искал его расположения. В результате его коллекция стала пополняться день ото дня. Безусловно, чаще всего подношения представляли собой ничего не значащий хлам, но иногда среди кусочков камня и костей разнообразной живности, всевозможных жезлов и мечей, музыкальных инструментов и украшений попадались действительно интересные вещи.

Около года назад старшина кузнечного цеха преподнес графу меч – якобы скифский. Как оказалось впоследствии, меч был вовсе не скифским, его происхождение так и не удалось установить, но некая сила в нем безусловно была. Через несколько месяцев купец, водивший караваны из Москвы до самого Каспия, преподнес графу Григорию ожерелье из неизвестного минерала, купленное им по случаю у другого купца, который сам купил его по случаю… Так что история и этого артефакта осталась неизвестной. После детального изучения ожерелья оказалось, что украшение способно при определенных условиях служить слабым усилителем магических сил.

Ничем не примечательный кристалл граф нашел сам во время своего недавнего путешествия к истокам Волги. Лазурно-синий камень, который казалось, ожидал своего хозяина мог изменять направление силы мага пусть и незначительно.

Сегодня граф Григорий получил очередное подношение – делегация из Казани: не могла проигнорировать пристрастия графа. Блюдо из меди, на котором неведомый мастер отчеканил силуэт Казанского Кремля, неминуемо должно был попасть в хранилище. Туда после приема и направился граф. Он пока не раскусил, какого рода свойства скрывались за явно более поздней обработкой блюда, но какой-то слабый импульс оно в себе содержало, в этом он был уверен. Бережно поставив блюдо на полку, на которой хранились еще не изученные артефакты, граф окинул взглядом свое хранилище. В нужное время эти, на взгляд постороннего, обычные предметы могут стать ценнее гор золота и сотен воинов.

Прошло не больше секунды – и импульс силы, живший в блюде, нащупал меч, подаренный кузнецом. Сила, замкнутая в мече, получив заряд энергии от казанского подарка, завибрировала, умножилась в десятки раз – и вырвалась на свободу. Ожерелье купца собрало в себе ожившую силу меча и еще больше усилило ее, прежде чем выбросить наружу, где, следующим адресатом оказался кристалл. С момента, когда граф внес в хранилище блюдо прошло не больше десяти секунд – и луч света, вырвавшийся из глубины кристалла, пронзил графа Григория. Еще через секунду каждый из артефактов полностью утратил энергию, которая была в них заключена. Вся она была выплеснута в одном ударе.

А граф Григорий сгорел. То, что обгоревшее тело было телом именно Григория Арбатского, можно было определить лишь по тому, что кроме него никто в хранилище не входил.

Главный префект Москвы барон Красков, любимец Великого Князя, явно сидел на своем месте. Пожалуй, это был единственный пост, на котором его природная злоба, помноженная на магические способности, могла приносить пользу. Вот и сейчас, когда он во главе отряда стражи мчался, не жалея своего огромного вороного коня, по тесным улочкам Москвы – прохожие в страхе прижимались к стенам. Зачастую одного появления на улицах барона было достаточно, чтобы большинство населения перестало даже думать о возможности преступить закон.

В Москве снова бунтовала чернь. Смута, которая должна была быть подавлена отправленной еще утром ротой жандармов, все еще жила. Следствием этой преступной жизни были сожженные дома, разграбленные лавки и десятки избитых, покалеченных и убитых граждан. Красков решил лично успокоить бунт. Это было в его характере. Барон вбросил в толпу на площади несколько боевых заклинаний, не заботясь о собственных бойцах, сдерживающих натиск черни. Огненный шар взорвался в самой середине бунтующих и, не разбирая – кто свой, кто чужой – разбросал вокруг себя щупальца нестерпимого жара. Не успели поджаренные смутьяны убраться в переулки, уводящие с площади, как очередное заклинание сбило их с ног… В ту же секунду на площадь ворвался отряд, ведомый бароном. Красков был ужасен, он был вдохновенен, он был страхом и ужасом в одном лице, меч и магия были одинаково смертоносны в его руках, однако «даже у моря есть берега». Красков устал, как маг он уже ничего не стоил, да и нужна ли была его мощь сейчас, когда противник был разгромлен?..