Паритет интересов - Николай Александрович Живцов Страница 40

– Значит, так, я схожу отолью, а ты за этой присмотри, – велел мне Курбанов, когда Овсянникова увели, а Анечка ждала своей очереди на отправку в камеру.

Как только первый зам вышел из кабинета, девушка подскочила ко мне и попыталась заехать коленом в пах.

– Тихо! – прошептал я ей в ухо, после того как завел ее руки за спину, а саму девушку поставил к себе задом. – Слушать могут.

На самом деле я сильно сомневался в наличии здесь прослушки. Вернее, в том, что она включена именно сейчас. Все-таки мы с Курбановым работали не по особо важному делу. Но хотелось обойтись без истерик.

Мои слова оказали на вырывающуюся девушку благотворное влияние, и она успокоилась.

– Отпусти, – в ответ прошептала она. Развернулась ко мне лицом и так же шепотом заявила: – Если не вытащишь меня отсюда, то всем расскажу, что ты меня изнасиловал!

– Если не перестанешь мне угрожать, то уже я всем в твоей хате расскажу, что ты спишь с ментом и обо всех ему стучишь, – озвучил я встречную угрозу.

– Тебе никто не поверит! – Ее милое личико исказилось в злобе.

– Страшнее то, что это тебе никто не поверит. В моем случае начнется служебное расследование, а вот тебя без всяких проверок в тот же вечер придушат.

– Ты так не сделаешь! – негодующе прошептала Анечка. – После всего, что между нами произошло!

– Между нами ничего не было, – припечатал я. – А будешь мне угрожать – организую маляву, даже не сомневайся.

– Какой же ты мерзавец! – скрывая за злостью испуг, вскрикнула она.

– Ты тоже не святая Анна, парировал я.

– Прости, я погорячилась, – сменила она тактику. Всегда поражала эта женская способность моментально мимикрировать под обстоятельства. – Помоги мне, пожалуйста. Я со всеми этими делами, что вы мне шьете, до старости не выйду. – Анечка улыбнулась мне робко и заискивающе. – Можно меня только по одному эпизоду закрыть? – Девушка сделала жалостливое личико. – Или, может, ты вообще скажешь, что деньги мне сам отдал? – Не дождавшись от меня отпора, она тут же начала наглеть.

– Не могу. Это была спецоперация, и деньги были не мои, – обломал я ее надежды, вытаскивая из цепких пальцев девушки захваченный галстук.

Анечка всхлипнула, дрожа ресницами и красиво искривив губки.

– Ну хотя бы можно ограничиться одной кражей?

На этом интимном месте дверь распахнулась.

– Все еще не увели, – скорее констатировал, чем спросил Курбанов, кивая на отскочившую в последний момент от меня Анечку.

Не успел он произнести эту фразу, как в кабинет зашел конвой.

Мы вышли вслед за Анечкой. Я смотрел ей в спину, понимая, что больше никогда ее не увижу, и даже радовался этому. Она оглянулась, лишь когда они сворачивали в следующий коридор. В ее глазах стояли слезы.

– В понедельник поедем обвинение предъявлять этой парочке, – озвучил дальнейшие планы Курбанов, когда мы вышли за ворота следственного изолятора.

– Можно мне Овсянникова? – спросил я. Затесалась мысль, как бы невзначай проговориться тому при следующей встрече, что за преступление, совершенное в группе, срок дают больший.

– Боишься не справиться с этой стервой? – заржал майор и, довольный тем, что подколол меня, первым залез в служебный «москвич».

А уже ближе к ночи из дома меня забирал более представительского по местным меркам класса автомобиль – белая «Волга».

Пассажирами в ней оказались ожидаемый мною Свиридов и, к моему большому удивлению, товарищ Шафиров. Свои чувства при встрече я скрыть не смог, чем вызвал его ухмылку.

– Ну, рассказывай, как там у тебя дела с раскрываемостью? – спросил он, как только я уселся рядом с ним на заднее сиденье и машина тронулась с места.

– Отлично, товарищ полковник, – не стал я прибедняться. – Ваше распоряжение выполнено: раскрыта серия краж, жулики задержаны, и уже в понедельник им будет предъявлено обвинение.

– Орел! – похвалил он меня.

Полковник сидел ко мне вполоборота и с интересом меня рассматривал. Был я в старых милицейских штанах и бушлате, что остались в кабинете со времен Кривощекова, и в своих родных ботинках. В рюкзаке у меня лежали болотные сапоги, только их, а также фонарик и нож мне удалось купить в специализированном магазине.

В дороге мы провели около двух часов. Задремал я еще в самом начале, поняв, что при водителе никакого разговора не будет. А проснулся, когда мы подъезжали к деревянному под старину срубу на берегу реки. Был он здесь не один. Не так далеко, открытые взору вполовину лысыми деревьями, возвышалось еще несколько подобных домов. Легко было догадаться, что это дачи элиты города.

– Так, – принялся командовать Свиридов, – время третий час ночи. Так что ужинаем и выдвигаемся. Как раз на зорьку поспеем.

В дом он вошел первым. Я же тем временем осматривал двор, в котором мы припарковались. Гараж из белого кирпича, над ним, судя по большим окнам, жилой пристрой, чуть дальше беседка для трапез с многочисленными гостями. Самым дальним строением был туалет-скворечник, а ближе всех к реке располагалась баня.

В доме приятно пахло деревом и едой. Кто-то уже успел накрыть стол. Первым бросился в глаза местный деликатес – палка сервелата. Затем очередь дошла до трехлитровой банки соленых огурцов, банки поменьше с опятами. Посередине в чугунке ждала своего часа отварная картошка в мундире. С краю лежал черный каравай и рядом с ним на тарелке уже нарезанное сало.

– А я вас уже заждался, – шепелявя, произнес вышедший из-за занавески еще недряхлый старик, окинув меня при этом цепким взглядом.

– Спасибо, Кузьма Парфенович, дальше мы сами, – разрешил ему удалиться Свиридов, что тот и сделал, но сперва водрузив на стол последний штрих – бутылку самогона.

– Альберт, не тушуйся. Снимай свой бушлат да садись за стол, – поторопил меня Шафиров. И очень кстати, я уже слюнки пускал.

За столом мою тему все так же не затронули. Господа большие начальники обсуждали неинтересные мне дела. Про меня вообще, казалось, забыли. Особенно после того, как я отказался от второй стопки. Нельзя мне было сейчас напиваться, тем более в такой неоднозначной компании.

Поев, все начали готовиться к охоте. В отличие от меня серого, Свиридов с Шафировым щеголяли в военной форме болотного цвета.

Для охоты мне выдали двустволку. К ружью прилагался чехол и полный патронташ.

– Пользоваться умеешь? – спросил Свиридов.

– Умею, – кивнул я, рассматривая все, чем меня одарили. Судя по маркировке, это был ИЖ-27 с вертикальным расположением стволов, под патрон шестнадцатого калибра.

Когда вышли на улицу, я попросил два учебных патрона, зарядил их и проверил работу экстрактора. Ружье оказалось исправным, и тогда я зарядил уже нормальные. Сделав пару выстрелов из каждого ствола по консервным банкам, я удовлетворенно хекнул.

До места охоты мы добирались на лодке где-то с полчаса. Оно располагалось на другом берегу реки, и с воды казалось, что здесь сплошной лес. Но на подходе стал различим небольшой, в форме кишки заливчик, где-то на треть заросший камышом.

Туда-то мы, заглушив мотор, и вошли. Дальше продвигались на веслах. Шафиров греб, как заправский диверсант, без лишнего шума и всплесков. Лодку