Дом стекла и света - Марк Хармс Страница 41

– Не знаю, зачем я говорю это. – Голос Хэйла звучал тяжело и устало, словно он исповедовался перед священником. – Наверное, у каждого бывает минута слабости – даже у меня… И хорошо, что в эту минуту меня слушает только обреченный безумец! И это правда – ты обречен в своем стремлении любой ценой выполнить это задание, добраться до меня, и никакие уговоры тебя не остановят – таковы правила игры… Как же славно они потрудились – ведь ты столь наивно принял эти правила, и так похож на него… Но победы не всегда приносит облегчение – иногда нужно уметь вовремя остановиться, чтобы не потерять все. Однажды один человек уже пробовал играть со мной в эту игру…

Стены снова меняют свой вид, и вот уже Питер стоит в белоснежном зале, а рядом с ним – совсем как настоящий – человек в сером костюме, на вид ему было не больше сорока. Он нервно прохаживался по залу, каждый его шаг отдавался стуком лакированных туфель – пару раз он даже прошел сквозь Питера, и, как и ожидалось от иллюзии, не нанес ему никакого вреда.

Одна стена преобразилась в большой телеэкран. На нем было видно девушку, сидящую за столом – поставленным голосом она, похоже, передавала новости, и голос ее звучал по всему Дому. Мужчина с тревогой взглянул на экран.

– Сегодня завершается соревнование, приз в котором – власть над нашим с вами телегосударством! Из борьбы выбыли почти все участники, кроме двоих – Хэйла и президента Бенедикта Хоупа. Напомним, что по правилам соревнования побеждает тот, кто соберет больше всех просмотров – и на данный момент с небольшим отставанием лидирует господин Хэйл…

Мужчина в отчаянии закрыл лицо руками. Прошло несколько мгновений, и изображение на экране сменилось чьим-то обеспокоенным лицом.

– Господин президент, – обратился к мужчине человек. – Боюсь, что мы проиграли в этой борьбе. Нужно прекратить все сейчас, пока мы не потеряли верных нам жителей, и, может быть, с их помощью мы сможем отыграться через несколько лет…

– Как это произошло, Марк? – сдавленным голосом спросил президент. – Как мы допустили, чтобы это соревнование вообще имело место быть? Он смутил умы людей своими лживыми речами и навязал нам этот идиотский турнир, но зачем мы согласились? Не ответь мы на его провокации, все не зашло бы так далеко… Турнир, победитель в котором выясняется по количеству просмотров – разве это не бред? Правитель должен уметь править, принимать решения, а не быть самым ловким шутом из всех!

Президент тяжело вздохнул.

– Кажется, у нас были какие-то идеи, – сказал он наконец.

Его собеседник на экране начинает рыться в бумагах.

– Да, мы провели аналитическое исследование. – Он достает из кипы бумаг небольшую папку и начинает перебирать листы. – Мы выяснили, какие темы собирают наибольшее количество просмотров. Итак, эти темы: пустое хвастовство, кривляние на камеру, унижение собственного достоинства, сальные шутки, публичная демонстрация доброты и щедрости, а также…

Он замолкает.

– Да? – Президент нахмурился.

– И еще… смерть, господин президент. Людям нравится наблюдать за смертью.

Бенедикт кивнул головой, будто знал это заранее. Прошелся из одного края зала в другой, остановился, покрутился на пятке.

– Все эти темы так или иначе были затронуты либо мной, либо Хэйлом, либо другими кандидатами, – задумчиво сказал он. – И если мы повторим их, то эффект будет гораздо хуже. Все темы, кроме одной.

Его собеседник по ту сторону экрана побледнел.

– С-с-сэр, – обеспокоенно, – не стоит этого делать. Жизнь не заканчивается этим днем… У нас еще будут шансы в будущем, мы еще сможем отыграться!

– Я уже принял решение, Марк.

– Господин президент! Ваша жена хочет связаться с вами! Господин…

– Нет. Только не сейчас. – Бенедикт подходит к экрану и быстро выключает его. Голоса исчезают.

Президент оперся о стену, опустив голову вниз. Несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Задумчиво потер переносицу пальцем в перстне. Пошарил в карманах брюк, нащупал какой-то предмет, но не достал, а только пробормотал: “Может, врачи успеют”. Затем, приняв решение, снова включил экран, в котором отразился он сам – похоже, поставил в режим видеозаписи. Что он решил сделать?

Президент наиграно улыбнулся, помахал в камеру рукой и бодро сказал:

– Здравствуйте, уважаемые жители Дома! Я здесь для того, чтобы победить – ведь я не собираюсь сдаваться, вы хорошо меня знаете! Да, вам могло показаться, будто молодежь в чем-то лучше нас, стариков – и в этом есть, несомненно, доля правды – но, когда речь доходит до дела, мы, старики, оказываемся надежнее. И я готов поспорить, что и в этом соревновании я оставлю всех своих конкурентов далеко позади!

Стены начинают плыть, возвращая Питера назад, в настоящее, но под конец он видит, как президент выхватывает из кармана опасную бритву и стремительно подносит ее к горлу.

Видение – правда ли это, или очередной вымысел Хэйла? – исчезает, оставляя Питера наедине с шумно бьющимся сердцем.

– Да, он оставил далеко позади всех своих конкурентов, – голос Хэйла вырвал Питера из страшных раздумий над судьбой президента. – Правда, в тот раз он перестарался… Так ты уверен, что все еще хочешь победить меня? Уверен, что победа принесет тебе удовлетворение? Ведь иногда лучше оставаться в неведении…

Питер сойдет с ума здесь, в этих бесконечных Залах… Хэйл будет менять все вокруг каждое мгновение, и Питеру останется лишь смотреть и медленно терять рассудок. Теперь его затея прийти сюда казалась абсурдной. Надеялся на честный поединок – с самым бесчестным человеком во всем Доме! Когда же Хэйл успокоится? Когда бездыханное тело Питера рухнет на землю, не в силах бороться с иллюзиями, голодом и жаждой?

Стены снова менялись, сияли тысячами огней и обволакивали черной бездной, они текли, струились, строились и ломались на глазах… Если ад и существует, то вот как он будет выглядеть – вечно меняющийся, нестабильный и неизменно сводящий с ума… Какой безумец называл Дом раем и утопией? Наверняка тот, кто забил свою совесть в душный гроб на тысячу гвоздей…

Он был в тюрьме. Неисчислимое множество одиночных камер, и коридоры, расходящиеся во все стороны. В каждой клетке – обреченный медленно умирать в ней до конца дней своих, их лица теряются во тьме. А Питер идет вперед, не помня начала и не видя конца. Залы оказались грандиозной тюрьмой на миллион душ, и он найдет в ней свою обитель…

– Я не ставлю своей целью свести тебя с ума, Питер. – Голос исходил сверху, будто там, под потолком, были закреплены огромные динамики. – Просто мысли, которые я хочу довести до людей, иногда вступают в настолько сильную борьбу с их собственным мировоззрением, что это меняет их… Но ты уже много раз проходил через это.