Евгений Дембский - Та сторона времени Страница 41

Мне пришлось в конце концов воспользоваться туалетом. Вернувшись, я рявкнул на Богга:

— И что?! Нет никаких гарантий, а публика ломится в окна и двери?

— Целая куча народа позволила себя заморозить, не зная, удастся ли обратить процесс! Согласен, им все равно пришлось бы умереть, но те, что соглашаются на рискованные эксперименты? Смерть, дорогой мой, это такая штука, что… — Он махнул рукой.

Мы как-то незаметно перешли на «ты». Невозможно пить отменное пиво, размахивать руками, говорить о смерти и при этом сохранять между собой дистанцию. Я встал и прошелся по комнате. Дым значительно ухудшал видимость, но я не открывал окон. Повернувшись к Солу, я щелкнул пальцами.

— А что с тем отчетом? С этим… — Я пошевелил пальцами в поисках подходящего определения.

— Как раз над ним я и сижу. Сижу уже два года. Я уверен, чувствую, что Майкл что-то в нем зашифровал. Есть едва заметные отличия в стиле, некие оттенки, легкий туман… — он сделал движение пальцами, словно пересчитывая деньги, — что-то есть, только ключа не найти. Я насилую компьютеры, но боюсь воспользоваться большими машинами, а эти… — Он пренебрежительно показал на древний кинескоп монитора. — Но я уже близко, уже почти нашел. Все дело в том, что Майкл не на меня рассчитывал и воспользовался ключом, понятным для кого-то другого. Если бы он подумал обо мне, то я давно бы уже все расшифровал. Но я дойду до истины…

— А если нет? — перебил я его.

— Этого не может быть, — помолчав, ответил он. — Разве что меня удар хватит.

— Тогда сделаем так: ты находишься под опекой моих, скажем так, мюнхенских друзей. Я подожду несколько дней. Если у тебя получится, то это будет бомба, какой свет не видел, но если нет — тебе придется отсюда исчезнуть. Поговорим завтра. — Я забрал со стола сигареты и зажигалку. — Дай мне телефон, позвоню, когда найду какую-нибудь гостиницу.

— Зачем? — Он замахал руками со скоростью колибри. — Ведь ты же можешь ночевать здесь. Я все равно буду сидеть в этой комнате, я почти целый день спал и собираюсь работать ночью.

Несколько секунд я размышлял. Предложение имело свои преимущества. Зубная щетка была у меня с собой. Пистолет тоже.

— Согласен. С удовольствием. Будешь выходить из квартиры?

— Нет. Почему ты спрашиваешь?

Я взял высокий узкий глиняный вазон, отнес его к входной двери и поставил так, чтобы он с грохотом свалился при попытке открыть дверь.

— Этот замок не слишком надежен, — пояснил я, доставая из сумки пистолет и проверяя обойму. — У тебя есть оружие?

— Граната со слезоточивым газом.

— Это годится для похорон любимой тещи. Где она у тебя?

— В этом ящике. — Он показал рукой.

— Пусть там и остается. Теперь погаси свет, проветрим комнату.

Я подошел к окну и, на секунду выглянув на улицу, распахнул его настежь. Сол вышел в кухню с пепельницей, полной окурков. Когда я присоединился к нему, он открывал несколько банок с каким-то мясом. Я поужинал стоя и выпил еще два пива — с полным мочевым пузырем я сплю более чутко. Когда я вернулся в комнату, Сол уже мучил клавиатуру. Зевнув во весь рот, я с пистолетом в руке прошел в спальню. Ночью я вставал трижды и каждый раз видел Сола, склонившегося над клавиатурой. Несколько раз меня вырывало из глубокого сна стрекотание принтера. Утром я спросил его о результатах. Он что-то не слишком вежливо буркнул в ответ. Я почувствовал, что это не злость, скорее возбуждение, лихорадка, когда кажется, что один шаг может привести к успешному концу или к катастрофе. Открыв несколько банок и поставив их на плитку, я включил кофеварку и бросил взгляд за окно. Охрана внизу бодрствовала, куря сигареты — из обоих окон машины струился дым, лениво поднимаясь в неподвижном свежем воздухе. Я порезал салат, полил его лимонным соком и пошел в ванную. Бритье и душ заняли у меня восемь минут. На обратном пути в кухню я зашел в комнату и убрал постель. Сунув пистолет за ремень брюк, я остановился на пороге.

— Кофе? Или предпочитаешь чай?

— Тс-с! — прошипел он, не оборачиваясь.

— Что-нибудь получилось? — попытался я еще раз. Он лишь отмахнулся. Вздохнув, я вернулся в кухню, убедился, что сосиски разогрелись, и выключил плитку. Соус был еще слегка холодным, я дозаправил салат и занялся кофеваркой — хотелось еще раз пропустить заваренный кофе через свежую порцию. Быстро сжевав одну сосиску, я закурил, стоя у окна. Приземистые, тяжелые виллы полуторавековой давности на противоположной стороне улицы были в отличном состоянии — ни малейшей трещины в кирпичах или выпавшей штукатурки. Оконные рамы были традиционными, может быть, даже деревянными. Перед домами тянулись газоны, ухоженные, словно на Уимблдоне, и цветники, выстроившиеся подобно вымуштрованным шеренгам пехоты. Я бросил взгляд на двоих в машине. Они больше не курили, один откинул голову назад, видимо, задремав. Прижавшись лицом к стеклу, я бросил взгляд в оба конца улицы, и тут меня охватило странное ощущение, что что-то не так. Я полностью сосредоточился на наблюдении за улицей, и поэтому, когда в комнате послышался какой-то стук, не обратил на него особого внимания. Прошло еще несколько секунд, и внезапно волна ужаса приковала меня к месту. Я понял, что один из сидевших в машине не спал — тонкая струйка крови стекала по его виску на шею. Одновременно до меня дошло, что шум доносился не из комнаты, а из прихожей. Выхватив из-за ремня пистолет, я бросился к двери. Из комнаты донеслось несколько тихих щелчков. После третьего раздался более громкий треск и короткое шипение. Я рванул ручку, предчувствуя неотвратимую беду. В дверях я увидел спину какого-то мужчины в сером пиджаке. Услышав шорох открываемой двери, он обернулся. Мелькнуло знакомое лицо и дуло пистолета. Я рухнул на пол, одновременно стреляя так быстро, как только мог. От трех пуль на его пиджаке расцвели пурпурные цветы, и поворот тела перешел в безвольное падение. Из его пистолета вылетела лишь одна пуля, ударившись в стену в полуметре от потолка. Я лежал на полу, сжимая рукоятку пистолета и ожидая малейшего движения незваного гостя. Он застыл неподвижно. Медленно, не сводя с него взгляда, я встал и подошел ближе. Его полуавтоматическая «барракуда» с глушителем и боковым прицелом лежала в полуметре от его руки. Переложив пистолет в левую руку, я перевернул тело лицом вверх. Я не ошибся — это был Грегори Сандерс, один из лучших и самых дорогих наемных убийц в мире. Вопреки распространенному мнению об убитых, на его лице не было выражения ни ярости, ни сожаления. Он делал свое дело хладнокровно и так же принял свою смерть, видимо, смирившись с ней намного раньше. Я встал и обвел взглядом комнату. Тело Сола свисало с кресла. Лица его я не видел, но заметил три сочащихся кровью отверстия в голове и шее. В стоявшем перед ним на столе мониторе зияла большая дыра. Запах гари смешался с запахом свежей крови. Бросив пистолет на стол, я подумал о том, что мне еще осталось сделать в этом доме. Если звук моих выстрелов, не слишком громких при таком калибре, еще не повлек за собой вызова полиции, то все равно скоро могут подойти ребята Юргена, чтобы сменить коллег в автомобиле.