Надежда Попова - Природа зверя Страница 42

Фон Зайденберг стоял кособоко, точно выросшая посреди утеса сосна, пошатываясь, пытаясь нашарить столешницу и опереться о нее; руки, грудь и колени его были в свежей крови – густой, яркой, горящей расплавленным рубином в слабом отсвете очага, и половина лица едва различалась за плотной кровавой маской. На полу, в шаге от подрагивающих ног рыцаря, корчился, исходя хрипом, ком мяса с головой крестьянина Йозефа Хельмера, изливая на выскобленные доски широко и свободно бегущий пунцовый ручей, перемешанный с крошками костей и ошметками плоти. Подбитый шерстью намокший кафтан вздулся пузырем, переполнившись всем тем, что прежде было заключено внутри его обладателя, и теперь из-под оборванной полы медленно, переплетаясь, точно змеи, вместе с кровавым потоком выскальзывали рваные зловонные потроха.

В дальних комнатах зашевелились разбуженные криком спящие постояльцы, и Курт, не оборачиваясь, повелел, зная, что помощник рядом и слышит каждое слово:

– Стой тут. Вниз никого не пускать.

– Какого черта!

Он не обернулся и услышав голос Ван Алена, приблизился к безмолвному рыцарю, похожему на призрак, замаранный неотмщенной кровью; на довольно бессвязные ругательства охотника, бросившегося к затихающему телу на полу, Курт внимания не обращал – невзирая на полное свое согласие с каждым произносимым им словом, любые вопросы могли подождать, кроме одного.

– Это зверь?

Фон Зайденберг вздрогнул от звука его голоса, отшатнувшись, смотря ошалело и пусто, и он вздохнул, переглянувшись с охотником; тот лишь покривил губы, присев перед изувеченным крестьянином на корточки. В данной ситуации молчание рыцаря и в самом деле являлось самой наглядной формой признания.

– Вы ранены? – задал Курт следующий значимый сейчас вопрос, и тот, наконец, с усилием разомкнул губы, нащупав-таки стол позади себя и навалившись на жалобно скрипнувшую столешницу всем весом.

– Он – ранен, – промолвил фон Зайденберг сквозь подрагивающие губы, и охотник, поднявшись, поправил:

– Он – убит. Вы как?

– Он был жив, когда я втащил его сюда, – возразил рыцарь упрямо. – Он должен быть жив.

– Ему крышка, – повторил Ван Ален, выговаривая каждое слово четко и громко, словно обращаясь к престарелому соседу. – Это – труп, ясно? Я спрашиваю… черт, просто дай себя осмотреть.

– Я цел, – возразил рыцарь, оттолкнув его руку, – это не моя кровь.

– О, Господи! – прорвался с вершины лестницы полный ужаса голос трактирщика, потонувший в оглушающем визге Марии Дишер.

– Не подходить! – не глядя, воспретил Курт, поморщившись, когда голосб на верхней площадке стали многочисленней и громче.

– Боже мой, он убит! – ахнула Амалия, и помощник шагнул ей наперерез, преградив рукой проход к лестнице.

– Уходи, – попросил он настоятельно. – И не пускай сюда ребенка, ни к чему ему это видеть; уходи. Все! – повысил голос Бруно, заглушив причитания и стоны вокруг. – Уходите в свои комнаты. Заприте двери и сидите там, пока вам не позволят выйти.

– Каждый, кто хочет кончить так же, – кивнул на тело крестьянина Курт, когда никто не двинулся с места, – может ослушаться этого указания.

– Где мой арбалет? – спросил охотник настороженно. – Вы брали его с собой, когда выходили?

– Он убит? – шепотом крикнул трактирщик; Курт развернулся, сделав к лестнице два шага, и столпившиеся наверху зрители отпрянули, когда им открылась полная картина, прежде загражденная его спиной.

– Где мой арбалет? – повторил Ван Ален; его снова никто не услышал.

– Этот человек убит, – подтвердил Курт жестко. – Если до сего мгновения кто-то не верил в наличие за этой дверью твари, способной порвать вас на части, заживо пережевывая ваши кишки – любые сомнения, я полагаю, должны развеяться. Он убит – потому что вышел за эту дверь. Потому что ослушался моего указания. Повторяю вопрос: в свете этого – есть еще желающие не подчиниться моим распоряжениям?

– Где. Мой. Арбалет.

– Расходитесь, – коротко выговорил Курт, и притихшее собрание, миг промешкав, медленно втянулось в темный коридор.

– Где мой арбалет! – уже на пределе шипения повторил охотник, и фон Зайденберг, так же не глядя нащупав скамью позади, уселся, облокотившись о стол.

– Я его выронил, – отозвался он не сразу. – Когда зверь напал…

– Ты… ты просрал мой арбалет?!

– Тварь размером с быка! – огрызнулся рыцарь. – Посмотрел бы я на тебя на моем месте!

– Не помешало бы! – зло рявкнул Ван Ален. – Не помешало бы тебе посмотреть – и поучиться! Я на твоем месте держался за оружие крепче, чем за собственную жизнь!

– Я потерял нечто более ценное, чем арбалет, я потерял именно жизнь!

– Да десять таких недоумков, как он, не стоят одного такого оружия, особенно сейчас! Ты профукал единственное, чем мы могли ему хотя бы угрожать! И, раз уж на то пошло – да, господин рыцарь бродячего образа! Да! Ты бездарнейше, позорнейше угробил человека!

– Я знаю! – выкрикнул фон Зайденберг ожесточенно, и Курт предостерегающе вскинул руку:

– Довольно, Ян. Довольно, – кивнул он, когда охотник возмущенно развернулся к нему. – Да, ты прав, мы остались без основного, быть может, подспорья – без арбалета твои железные стрелы остаются лишь вялым подобием ножа. Но найти его в таких сугробах невозможно, посему – не стоит и понапрасну сотрясать воздух.

– Он…

– Я знаю, – оборвал Курт. – Но криком ты делу не поможешь… Господин фон Зайденберг, вы успели сделать хотя бы один выстрел?

– Нет. Он напал слишком внезапно. Я… я побоялся попасть в него, – он обессиленно качнул головой в сторону мертвого тела. – Я все пытался прицелиться, но потом просто взялся за меч…

– Бросив арбалет, – уточнил Ван Ален желчно, и рыцарь тяжело повел плечами:

– Я не помню. Просто не помню. Помню, что меч оказался в руке… но не помню, как. Он напал и на меня, когда я… Нет, – нервно передернулся фон Зайденберг. – Он не нападал. Он… словно отмахнулся от меня, так, знаете, лениво, как я сам – от мухи над тарелкой. Просто махнул лапой, и я оказался в сугробе.

– И как же вы смогли отнять у него добычу?

– Сам не знаю. Кажется, я успел его порезать… или, точнее, он сам порезался о мой меч, когда сбил меня с ног. Но я не уверен. Быть может, тварь просто бросила его, как ваших лошадей…

– Как сумели добраться до двери?

– Чудом, – не задумываясь, уверенно ответил фон Зайденберг. – Иначе я этого не объясню. Только чудом.

– Или вы его все-таки задели, причем болезненно либо же попав по сухожилию или артерии… Вы сами – точно целы? Учтите, что сейчас нельзя сказать «просто царапина» и отмахнуться – даже небольшая ранка, нанесенная когтем или клыком этой твари, может привести к смерти.