Кейт ДеКандидо - Больше никогда Страница 43

— Извиняюсь за опоздание, — сказал Том.

Он щеголял ярко-розовой рубашкой, которую сто процентов можно было увидеть с орбиты. Остальные члены группы были в свитерах и джинсах, а Эдди носил тот же черный ансамбль, в котором выходил на сцену.

— Ну, по какому поводу встреча?

Сэм прокрутил в голове заклинание — простое заклинание вызова, тщательно записанное отцом между памятками о Жнецах и индейцах калуза[133]. Для подстраховки Сэм мог свериться с дневником, но в заклинании встречались сложные латинские слова, а любая ошибка в произношении могла закончиться трагично. Сэм до сих пор с потрясающей ясностью помнил, как больше десяти лет назад впервые проговорил заклинание поиска, но из-за плохой латыни вместо того, чтобы найти привидение, призвал его. Призрак сразу принялся крушить домик, в котором на тот момент жили Винчестеры, и, хотя Джон смог отправить его восвояси, за разгромленное помещение он так и не расплатился.

— Ладно, — Манфред оделил Тома пивом, — вам, должно быть, интересно, почему я всех сюда позвал. Все просто, хотя едва ли вы поверите. Короче… у меня появились проблемы с домом, а эти парни — Дин и Сэм — помогают мне с ними разобраться.

Дин отошел и стал около двери рядом с братом.

Робби нахмурился:

— Мы думали, они друзья Эша.

— Мы и есть, — объяснил Дин. — Эш нам и рассказал про неприятности с домом.

— И эти неприятности связаны с Рокси? — уточнил Алдо.

Дин ухмыльнулся:

— С чего ты взял, Алдо?

— Да потому что ты всю неделю о ней расспрашиваешь. Достало уже, честно говоря. Не скажу, что в восторге от этого жизненного этапа.

— И почему же? — подался вперед старший Винчестер.

— Эта сучка как испарилась. Не тебе прощального звонка, ни «прости не сложилось», ни «давай останемся друзьями», это вообще нормально?

Сэм отметил, что Алдо выглядит раздраженным, а ведь с самого начала знакомства казалось, что гитарист от души радуется жизни. Сэм не отважился загадывать, было ли это его обычным настроением или последствием пребывания в обществе анонимных алкоголиков. Однако сейчас Алдо показал зубы, и Сэм подумал, что, вероятно, они попали в точку со своей теорией.

— Дело в том, — начал Дин, — что Рокси пропала без вести как раз после того, как вы с ней жили у Манфреда.

Все встрепенулись, кроме спокойного, как удав, Эдди. Том, полулежавший в кресле, резко выпрямился:

— Что? Она пропала? Без вести?

— Об этом заявили в полицию тогда же.

Алдо явственно смутился:

— Что ты несешь, Сэм?

— Я Дин.

— Какая разница. Ни у кого я не жил.

Манфред хлопнул себя по бедрам:

— Да жил ты, Алдо. Помнишь, у меня была Люсиль, и ты ей колол инсулин по утрам, пока я был в отъезде?

Алдо на момент спрятал лицо в ладонях:

— О черт… Мужик, прости… прости, я тебе не сказал, но… я эту кошку терпеть не мог. Короче, мы не ужились, и я… я тебе соврал.

Сэм слегка опешил: он ожидал совсем другой реакции, хотя, если Алдо виновен, вполне естественно, что он отрицает пребывание в доме. А гитарист поднялся и шагнул к Манфреду:

— Мне не хотелось тебя подводить, но я реально не мог пробыть рядом с этой тупой котярой больше пяти минут. Я попросил парней меня прикрыть.

— Постой, — перебил Робби. — Когда это было? Четвертого?

— Ага, — кивнул Манфред. — Но я тебе доверял…

— Знаю-знаю! — Алдо вскинул руки. — Парни, ну скажите ему!

Робби и Том синхронно кивнули:

— Мы за ней присмотрели.

Эдди тоже кивал. Манфред потряс головой:

— Чуваки, я ж вам не показывал, как уколы делать. Я только Алдо показал.

Том рассмеялся:

— Уж поверь, дружище, как вмазать мы знаем.

Винчестеры переглянулись, и Дин вмешался в разговор:

— Ладно, все это замечательно, но одного факта не меняет: Рокси мертва.

Все воззрились на братьев так, будто думали, что они уже ушли.

— Что-что? — переспросил Алдо.

— Она мертва, — повторил Манфред. — Я это наверняка знаю, потому что ее привидение меня уже пару недель достает каждый раз, когда я возвращаюсь из нашего бара.

На несколько секунд воцарилась тишина, а затем по комнате прокатился шквал хохота. Не смеялся только Эдди, но для этого и простая улыбка была целым делом.

— А я думал… — еле-еле выговорил Робби, — я думал, что День Дурака… ну ты знаешь… типа в апреле…

— Серьезно, — сказал Дин.

Алдо со смехом помотал головой:

— Я всегда говорил, что у Эша с башкой непорядок. Кажется, я был прав — с такими-то друзьями…

Дин оглянулся на брата:

— Сэм?

«Будем делать шоу», — подумал младший Винчестер и открыл дневник отца на предусмотрительно заложенной странице:

— Phasmates mortua hic ligata admovete audieminique![134]

— Это немецкий? — недоуменно поинтересовался Робби.

— Не, латинский, — поправил Том и на ошарашенный взгляд пояснил: — Что? Я его в старшей школе учил.

— Phasmates mortua hic ligata admovete audieminique! — повторил Сэм.

— Глупости! — громко сказал Алдо. — Не бывает…

Сэм повторил заклинание в третий раз.

Оконные стекла задребезжали в рамах, на полках с треском завибрировали диски.

Том вскочил на ноги:

— Это еще что за чертовщина?

Остальные переводили взгляд с друг друга на Сэма и обратно. На их лицах поселилось до боли знакомое, виденное сотни раз выражение: «Так не бывает. Это не правда. Это какой-то фокус. Это не тот мир, в котором я живу! Пусть перестанет!»

Потом кто-то захохотал. Услышав смех, Алдо побелел и пробормотал:

— Рокси?

Хохот не прекратился, но тот же голос принялся выкрикивать:

— Люби меня! Люби меня!

И Рокси появилась. За всклокоченными волосами с трудом различалось лицо, но футболка осталась прежней, а из широко раскрытого рта вырывались вопли. Крича, Рокси двинулась к окну, где стоял Эдди. В первый раз за время их короткого знакомства Эдди переменился в лице — он вытаращил глаза и принялся бешено отмахиваться:

— Сука, оставь меня в покое! Ты мертвая! Ты мертва и зарыта!

— Эдди, какого черта? — вскинулся Манфред.

— Люби меня! ЛЮБИ МЕНЯ!! — завывала Рокси Кармайкл.

— Нет, я сказал, тупица! — завопил Эдди. — Убирайся отсюда, ты мертва!

— ЛЮБИ МЕНЯ!!

Том и Робби перебрались ближе к братьям, Манфреду и Алдо.

— Чувак, прогони ее, — попросил Робби.

— А зачем? — отозвался Сэм.

— Ты еще спрашиваешь? Убери ее, а то, клянусь, я с тебя шкуру спущу! — выкрикнул Том.

— Люби меня! Люби меня!

Диски посыпались на пол, стекла затряслись сильнее.

— Убирайся! — орал Эдди. — Я ведь тебя убил уже! Убирайся!