Алексей Бергман - Кто-то еще Страница 43

Лев Константинович пытался упорствовать, мол, с семьей должен остаться их отец. "Приемный" дедушка им никуда не сдался!

Но после того, как Борис сказал, что, возможно, ему придется ни раз, и ни два, шарахнуть себя электрическим разрядом — сдался. "Лев Константинович, прости, но подобные испытания не для сердца отстучавшего свой сотый юбилей, — твердо сказал Завьялов. — Я — молодой мужик, я справлюсь, выдержу. Тебя разряд — убьет".

…Завянь спрыгнул со стены на мягкий дерн. Присел, бросил одобрительный взгляд на разросшуюся неподалеку "заразу из питомника": верхушку елочки никто не обезглавил. А это, по мнению Льва Константинович — добрый знак: в системе безопасности ничего не поменяли. Никто в старого генерала не внедрялся, не считывал его мысли относительно прорехи в охраняемом периметре.

Пятясь, все время держа приметную верхушку в поле зрения, Борис стремительно дошел до куста-пирамиды — юркнул за него и отдышался, огляделся. Дальше, по словам того же Константинович начинался форменный бардак — "Дисней и Фонтенбло":

— Если бы не датчики движения, — кипятился генерал, — эту "красоту" можно охватить, только столб посреди лужаек вкопав! Вкопав и обвешав его камерами! Но Паше, умнику нашему гламурному — не комильфо столбы втыкать!

— Папа не знает, что стать предателем может самый преданный охранник, — вступалась за папу Зоя Павловна.

— Ой, новость! охранники уже не подкупаются, а костьми ложатся! — фыркнул генерал, но развивать перестал, зачеркнул на листке обоев пририсованный охранный столб.

…Борис сидел за выстриженной из куста пирамидой и, прищурившись, глядел на две медленно поворачивающиеся камеры наблюдения.

— Один, два, три, четыре…

Камеры повторяли описанный генералом танец. Вальсировали в нужном ритме.

Как только Борис убедился, что повороты совпадают с вычислениями генерала, вставил в уши наушники от мобильного телефона, настроенного на работу диктофоном… Дождался, пока поворотные механизмы встанут в позицию под нужным углом и активировал, многократно прослушанную запись!

— На счет четыре поворот налево, курс на беседку, — раздался в ушах спокойный генеральский голос. — Один, два, три — пошел!

Борис проскользнул над землей как черная змея! Скатился под стену беседки, замер…

— Курс на скульптуру в излучине ручья. Опасайся дерева на одиннадцать часов — там датчик. Один, два, три…, восемнадцать — пошел!

Несколько часов, настроив один из мобильников на режим секундомера, Лев Константинович работал над этой записью. Закрывал глаза, представляя повороты камер на кронштейнах, держал в уме топографические складки местности, кусты, деревья, мостики, беседки…

Завянь видел, как по впалым вискам генерала скатываются крупные, тяжелые капли пота, но не позволял себе жалеть и отвлекать — Лев Константинович РАБОТАЛ. Пожалуй, только многоопытный разведчик мог справиться с такой задачей: мысленно объединить множественные факторы и провести человека мимо камер наблюдения по выверенной записи.

…- До горбатого мостика можешь идти спокойно. Под мостом снова активируешь запись. Удачи. Мы в тебя верим, Борис. Отбой.

Завьялов отключил диктофон. В путешествии по неглубокому рукотворному каналу был один слабый момент: через два десятка метров ручей изгибался в видимости человека, вышедшего на высокое парадное крыльцо. А решившего перекурить на улице охранника, Лев Константинович не мог предусмотреть. Как и не мог предугадать, как долго сикьюрити надумает отлынивать от работы: две сигареты выкурит, одну, останется луной полюбоваться, или две затяжки сделает и бегом обратно на пост? Потапов просто попросил молодого друга накрепко зазубрить несколько цифр: "Активируй запись уже под горбатым мостом, движение начинай, когда камера на углу дома встанет на девяносто пять градусов к подъездной дорожке, а камера над крыльцом уйдет налево от тебя на тридцать градусов".

…Завьялов, уподобившись нильскому крокодилу, извиваясь всем телом и прижимаясь к земле, сполз по пологому травяному берегу в ручей. Уже под охраной берегов чуть распрямился и, нагибаясь над самой водой, стараясь не попасть макушкой или выпуклостью рюкзака под датчики движения, побрел по скользким и илистым донным плитам.

Под плоским веревочным мостиком пришлось нырнуть. Пока плыл под водой, успел подумать: "А как же Константинович тут позавчера заныривал, а?!.. Могучий старикан, однако… А тесть реально — дизайнер, блин, понаворочал всяческой фигни…" И еще подумал, что, возможно, каких-то навыков боевого пловца у генерала куда больше. Завянь казалось, что он плещется как бегемот, его широченные плечи раздвигают воду с шумом доисторического колесного парохода, что он пыхтит на всю округу и только что китового фонтана не пускает…

Сразу же, оставаясь в тени канатного мостика, Завьялов поглядел на крыльцо, убедился, что ни на нем, ни поблизости никто не прогуливается — нырнул и, под темной, ночной водой, нащупывая дорогу по стыкам плит, преодолел излучину ручья.

Отфыркивался уже в подбрюшии горбатого моста. Снял вымокшую черную шапочку, несколько часов назад приобретенную в магазине. Забросил в нее горсть мелких камушков и утопил — потяжелевшая шапка раздражала, холодом на мозг давила.

Достал из непромокаемого мешочка телефон. Пригляделся к камерам, дождался нужного положения объективов, нажал на кнопку воспроизведения записи!

— Возвращаешься на левый берег. Курс — туя рядом с фонтаном… Датчик движения в пяти мерах от берега. Один, два, три… четырнадцать — пошел!

Выписывая вензеля-зигзаги, Завьялов вновь вернулся в петляющий по территории ручей уже через сорок метров. В брод "переполз" канал. Вытянулся на пологом берегу…

— Надеюсь, ты меня слышишь, Боря, — раздался в наушниках одобряющий генеральский баритон. — Дальше ты идешь один. Как только камера на углу дома начнет поворот направо, можешь встать и быстро добежать до стены. Прижмись. Зайди в стеновую складку у окна кухни. Там слепая зона, переоденься.

Завянь лежал в густой непроглядной тени, смотрел на камеру — механизм только начал поворот налево, придется выждать секунд тридцать… Машинального бросил взгляд на освещенное окно марьюшкиной спальни и… обмер.

В окне комнаты, куда вчера занесли два дополнительных дивана, стояла ЕГО ДОЧЬ.

Свет падал на девочку сзади, путался в легких кудряшках, оглаживал хрупкие детские плечи… Ошибки быть не может — в окне стояла МАРЬЯ!

Завянь перевернулся на спину, сполз до гранитной кромки ручейка… Скорчился, потер лицо руками.

Н е м о ж е т б ы т ь! Марья, Ваня, Зоя, все — должны были уйти из дома три с половиной часа назад!!! Константиныч дал Борису время на посещение магазина альпинистских принадлежностей, покупку экипировки, дорогу до поместья. Их не могли…