Александр Сухов - Лагорийский гамбит Страница 46

— Оракулы из мира Неопределенности? — В заплаканных глазах чародейки впервые за все время беседы с Учителем мелькнул отблеск надежды. — Никогда не слышала.

— И не удивительно, — по-доброму усмехнулся маг, — к их пророчествам обращаются только в самых крайних случаях, когда последняя надежда на исходе. К тому же, они не стремятся уж очень афишировать свое существование.

— Я отправляюсь. Немедленно, — вскочив с дивана, засуетилась Айран. Теперь это была уже не расстроенная до соплей девчонка, а настоящая тигрица, готовая сразиться за свое женское счастье со всеми демонами Преисподней.

— Вот такой, ты мне нравишься больше, — одобрительно посмотрел на бывшую ученицу Хорос. — А к Оракулам можешь не торопиться, ваша встреча состоится только через неделю.

— Но откуда?..

— От верблюда! — весело оскалился Хорос. — Помнишь, как когда-то твой учитель отвечал на всякие глупые вопросы своей ученицы? Ладно, тебе скажу. Мои агенты постарались. Еще вопросы имеются?.. В таком случае, сходи куда-нибудь. Развейся. Короче. Приведи себя в порядок перед дальней дорогой иначе служки Оракулов такую растрепу не допустят пред светлые очи своих грозных патронов.

Помимо своей воли, Хорос попал в яблочко. Обеспокоенная его недвусмысленным намеком на «растрепу» дама пулей побежала к ближайшему зеркалу и принялась придирчиво рассматривать свою внешность.

Сам верховный Хранитель, не стал дожидаться, когда та окончательно приведет себя в порядок. Посидев немного и убедившись в том что с дамой все в порядке, тихонько хмыкнул себе под нос и беззвучно растаял в воздухе.

Глава 11

Гость на гость — хозяину радость.[14]

По своему внешнему виду существа походили на вывернутые из земли вместе с корнями и тщательно очищенные от земли древесные пни высотой примерно в метр. Поначалу я принял их за каких-то диких тварей — пришли себе на водопой, теперь возвращаются обратно в лес. Но, присмотревшись повнимательнее, заметил, что «пеньки» вооружены палками с костяными наконечниками, а у двоих в «руках» были приличных размеров корзины, доверху набитые рыбой. Несомненно, народ возвращался с удачной рыбалки. Впрочем, по внешнему виду пеньков было непонятно, насколько удачной она оказалась.

Так вот ты какой, местный царь природы! Ну, здрасьте! Наше вам с кисточкой!

Только не подумайте, что я вот так тут же кинулся им на шею — не хватало, чтобы мой восторг по поводу встречи они восприняли как агрессию и нанизали меня на свои гарпуны. Громким возгласом я привлек всеобщее внимание к своей персоналии, поднял руки высоко вверх и замер неподвижно, следя за реакцией пеньков, готовый к всякого рода неожиданностям.

Меня заметили. Остановились. Выставили перед собой свои копья-гарпуны и начали о чем-то совещаться. Во всяком случае, забулькали как кипящие кастрюли. Совет стаи продолжался довольно долго, и неизвестно, сколько времени он мог бы еще продлиться, но в этот момент из расположенной неподалеку лесной чащи выскочила какая-то тварь, весьма впечатляющих размеров, и неспешным шагом устремилась к группе аборигенов. Внешним обликом зверь походил на одного из звероящеров из «Парков Юрского периода» Спилберга. Голова, с зубастой пастью чудища составляла примерно треть от общего размера туши. По самым грубым прикидкам, любой из пеньков и я, в том числе мог свободно там поместиться, даже не пригибаясь.

Однако более всего меня удивила реакция местных хозяев природы на неожиданное появление хищника. Вместо того, чтобы оказать дружный отпор врагу или, на худой конец дать деру, они громко забулькали, побросали свои копья. То, что случилось дальше, меня и вовсе поразило. Один из аборигенов, шедший до этого в самом конце колонны храбро вышел вперед и, поджав корни-конечности, обреченно присел на землю. Вне всякого сомнения, этот парень был готов принести себя в жертву голодному зверю, дабы, насытившись, тот убрался прочь.

Интересно девки пляшут. Откровенно говоря, то, что должно было случиться, мне совершенно не понравилось. Я, конечно, понимаю, зверюга мощная и противопоставить пенькам в данный момент ей нечего. Копье с костяным наконечником — аргумент, мягко говоря, малоубедительный для бестии весом в тонну, а может быть, значительно больше. Вполне вероятно, отдать на съедение одного соплеменника — суть плата невысокая за то, чтобы прочие члены группы благополучно вернулись в деревню, но, на мой взгляд, подобное попустительство, как говаривал наш ротный старшина во время моей учебы в военном ВУЗе: «Повышает у бойца градусность борзости». Иначе говоря, тварь обнаглеет до такой степени, что изведет все племя пеньков под корень.

Тем временем звероящер почти добрался до своей жертвы. Громко рыкнул и собирался сделать последний роковой прыжок, как тут ему в голову ударил яркий луч. Подарок Сан Саныча и на этот раз оказался весьма кстати. В результате зверю в буквальном смысле крышу снесло, если под крышей подразумевать верхнюю часть его тупой башки. Как результат вместе со сгустками крови наружу полезли обугленные ошметки мозгового вещества и еще что-то крайне неаппетитное.

Пеньки не сразу осознали тот факт, что опасность миновала и что теперь можно немного расслабится. А когда поняли, яростно забулькали — вот-вот взорвутся, будто паровые котлы. Однако дальнейшие их действия, мягко говоря, меня озадачили. Дружной галдящей толпой аборигены бросились к поверженному противнику и извлеченными непонятно откуда каменными тесаками принялись сноровисто разделывать тушу.

Вскоре звероящер был аккуратно выпотрошен, мясо отделено от шкуры и порублено на куски, которые деловитые пеньки тут же сложили в кожаные мешки, появившиеся также неизвестно откуда. Шкуру и наспех очищенные от дерьма кишки они также аккуратно свернули и прихватили с собой. Даже клыки и прочие зубы выбили камнями и поместили в один из мешков. Означенная операция заняла минут десять — не более того.

Все это время я стоял и дивился предприимчивости местных разумных обитателей. Только что, они готовы были пожертвовать одним из своих товарищей, по всей видимости, не самым ценным членом племени, теперь воодушевленно кромсают окровавленную тушу.

Оставив от «козлика» рожки да ножки, точнее основательно искореженный костяной остов и дурно пахнущую кучу звериного дерьма и полупереваренной пищи, пеньки взвалили на свои плоские головы ценную добычу и выстроились в походную колонну. Однако прежде чем отправиться в путь, один из них подошел ко мне и что-то пробулькал. Я знаками показал, что не понимаю, чего от меня хотят. Затем на всех известных мне языках, сказал: