Ирина Асаба - Амнезия [СИ] Страница 46

Бежали они долго. Петляли по путям, огибали составы и, наконец запыхавшийся мальчишка остановился около пролома в цементном заборе.

— На, свои деньги, — сказал Чернов подбежавшему мужичку.

Тот схватил пачку и стал пересчитывать.

— Вы чего считаешь? — обиделся Чернов и уже пожалел, что встрял в это дело. — Думаете, я у вас часть деньг забрал?

— Да я просто так, — смутился дядька. — Может они что припрятать успели… Я на тебя совсем и не подумал… А ты чего? Ты зачем это, меня спасать стал? Милиционером, поди, стать хочешь?!

— У меня отец милиционер, — раздраженно буркнул Чернов и нырнул в проем цементного ограждения.

— Погоди, малец! — опомнился вдруг дядька. — Накось! — и протянул в отверстие розовую бумажку. — Спасибо тебе. Прям не знаю, чтоб я без тебя делал. Мальчик схватил купюру и пошел по переулкам в сторону трех вокзалов, а мужичок остался на путях, страшно переживая, что у него не было мелких денег и пришлось отдать пацаненку так много.

Зайдя в подвернувшееся по дороге кафе, Чернов поел, удивляясь московским ценам, и пошел обратно к площади трех вокзалов.

— Денег осталось мало, но если все сложится, с голода он не умрет и до Энска доберется, — думал Юрий, считая остатки денег. Он шел, оглядываясь по сторонам и высматривая в толпе приезжих, парней, которых только что "сделал". Перспектива этой встречи его совсем не вдохновляла.

Никакой старушки на этот раз ему не подвернулось. Проводники, необходимого ему поезда, были не выспавшиеся и злые. По вагонам ходили два милиционера с собаками и проверяли состав на наличие наркотиков. Работа велась то ли в плановом порядке, то ли на этот поезд была дана ориентировка.

Поездом, во всяком случае, этим, ехать не получалось. Но через два часа должен был отправляться следующий, и это давало какую-никакую надежду. Ехать на перекладных совсем не хотелось. Дольше по времени и гарантий никаких. Чернов, узнал номер следующего поезда и пошел в депо, надеясь пробраться в вагон там. Хотя, если снова будет "шмон", то шансов быть не учуянным собаками, не было никаких. Состав стоявший в отстойнике был закрыт. Смена еще не подошла. Покрутившись на путях, Чернов снова пошел к вокзалу. Поотиравшись у касс, он вновь двинулся в сторону перрона. Платформа была почти пустая, лишь в самом ее конце, на лавочке, сидел мужчина и пил пиво. В ногах у него стоял пакет с полными, еще запотевшими от стужи холодильника жестяными банками. Рядом стояла переноска для кошек, внутри которой сидел здоровый серый кот и недовольно зыркал из своего домика на мужчину и на окружающий пейзаж. Чернов присел рядом, завистью посмотрел на соседа, и ему страшно захотелось курить.

— Что-то надо было менять в своем поведении, отвыкать от старых привычек, да и вообще думать, как жить дальше. Его прошлое должно ему помогать, а ни в коем случае не мешать. А у него все наоборот. Он с трудом заставляет себя, говорить бывшим ровесникам "Вы", ведет себя неадекватно и совсем не похоже на поведение десятилетнего мальчика. Вот что бы сейчас сделал Тузик? — попытался поставить себя на место ребенка Чернов. — Он бы заинтересовался котом и придумал бы для дядьки завиральную жалостливую историю, но сначала он бы поинтересовался по пути ли им. — Капитана все больше и больше охватывало раздражение. — Да лучше бы я сдох под развалинами усадьбы. Лучше бы гнил в земле, чем быть не тем, кем есть на самом деле. Минимум лет десять придется играть чужую роль. Постоянно контролировать свои слова и поступки. Это ужасно. Недолго и свихнуться. Но что можно сделать? Ничего! Ведь не накладывать же на себя руки. Что сделано, то сделано. — Он по старой привычке куснул губу и снова посмотрел на кота. Увидев на асфальте обрывок веревки, Чернов поднял его и стал трясти перед пластмассовой корзиной.

— Поиграть хочешь? Не зло спросил дядька и подвинул перевозку поближе к мальчику. — Ему тоже скучно. Сидит тут, переживает. А что делать? Ничего не поделаешь. Надо ехать, — разговаривал он сам с собой, продолжая потягивать пиво. — А ты чего здесь один? — внезапно поинтересовался отъезжающий и протянул ребенку конфету.

— Я это…, - начал Чернов, злясь на себя, что не подготовился к такому элементарному вопросу. — Я это, отстал от группы. Мы со школой на экскурсию в Москву ездили, я и отстал.

— Так чего ж они тебя не хватились? В розыск не объявили? Бросили?

— Так может и объявили. Только я подумал, чего мне тут ошиваться… В милицию идти сдаваться? Может, я как-нибудь сам до дома доберусь. Пока они там разбираться будут, я уже и приеду. Только у меня билета нет.

— Билета нет, это плохо, — покачал мужчина головой и с сочувствием спросил. — А тебе куда надо?

— Мне? В Энск.

— И мне в Энск, — почему-то обрадовался попутчик. — А знаешь? Давай я тебя в рундук посажу.

— Какой рундук? — не понял Чернов и снова стал приставать к коту.

— Ну, это ящик такой, под лавкой находится. Билеты проверят, потом вылезешь. А?

— Можно. Я маленький. Влезу.

— Вот и ладно. Вот и хорошо. Когда поезд подойдет, ты кота неси и иди вперед, вроде как меня провожаешь.

Мужчина открыл следующую банку и надолго к ней приложился. На перроне появился народ, который прощаясь целовался, смолил сигареты, и в нетерпение прохаживался, стараясь не отходить далеко от багажа.

— А у меня, брат, беда, — снова начал разговор мужчина. — Женился я недавно, а у благоверной моей аллергия на кота. Вот, везу Лепса к матери. Пять лет мы с ним вместе прожили, а теперь выбирать пришлось. Или кот, говорит супруга или я. И кого, как ты понимаешь, я выбрал? Друга предал! Бессловесное существо! Который меня даже послать не может! Выговорить все, что он обо мне думает… Сволочь я после этого. Самая последняя сволочь! Слушай! А как тебя зовут? Меня — Алексей. А то болтаем, болтаем, а как звать друг друга, не знаем. Не по-людски как-то…

— Меня Юра зовут, — отозвался Чернов, продолжая дразнить веревкой кота. — А почему вы кота Лепсом назвали? Смешное какое имя. Совсем не кошачье. Так вроде певца какого-то зовут.

— Все-то ты знаешь… — отозвался отъезжающий. — Просто мой кот кричит так же громко, что тот Лепс. " Пару-у-ус! Порвали пару-у-ус!". И кот кричит: — Мя-у-у! Ма-мяу-мяу! — оченно похоже. Потому и назвал.

Мужчина по имени Алексей похлопал себя по внутреннему карману пиджака и удовлетворенно крякнул.

— На месте. В смысле паспорт. Сейчас жуликов знаешь, сколько развелось… Моргнуть не успеешь. А я тут матери денежек немножко везу. В Москве еще ничего — жить можно. А у них там вообще ужас. Если подсобного хозяйства нет, то народ на одной каше сидит. Помочь надо. Своей то я не сказал…Жене в смысле. Зачем? Нервничать будет. А маманьке помочь надо. Один я у нее. Больше помогать не кому. Смотри! Вон и поезд подают. Поедем, брат, в Энск. В Энске хорошо. Не то, что в Москве. Люди у нас добрые. Чистые, какие то люди. Всегда, если что, выручат. А здесь! Гнилые все, какие то. Каждый сам за себя. Ну, пойдем брат, пойдем. На тебе Лепу и иди вперед. Пока я проводника заболтывать буду, ты в вагон и шмыгнешь.