Игорь Шенгальц - Сыщик Бреннер Страница 48

– Не сказал куда? Мне бы его увидеть… очень срочное сообщение!

– А по переговорнику нельзя связаться? – засомневался риттер.

– Не отвечает, – солгал я.

– Кажется, он хотел повидаться с отцом. Значит, поехал за город, к ангарам. Вы можете попытаться его догнать, – предложил риттер. – Тут нам вчера вернули один княжеский мехваген. Нашли брошенным где-то в городе. Не машина – зверь!

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался я, смутно догадываясь, что это за мехваген.

Я не ошибся. Мой старый знакомец – тот самый, который я получил в первый день от князя. Я оставил его у своего дома тогда, перед обстрелом, а сейчас его нашли и вернули хозяину. Похвально. И как нельзя кстати.

– Беру! – сообщил я.

И уже через пару минут несся по улицам города, привычно распугивая прохожих, извозчиков, редкие линиенбусы и менее быстроходные мехвагены. Дорогу я знал хорошо, поэтому расслабился, выкинул лишние мысли из головы и просто наслаждался поездкой.

Мотор ревел. Энерготанк заставлял колеса бешено вращаться. Интересно, каким именно образом энерготанки попали к императорским инженерам? Зоммер прав, что-то тут нечисто. Впрочем, правительство любых стран всегда играет со своим народом втемную. И Руссо-Пруссия – не исключение. Я и так случайно оказался посвящен в государственные секреты. Если выберусь из этой истории целым и невредимым, то можно считать, что мне повезло. Вряд ли императорские ученые изобрели энерготанки самостоятельно. Нет, они вполне были на это способны – наука щедро спонсировалась из казны, но тут налицо уже готовое устройство. И вся чудовищная секретность вокруг технологии энерготанков только подтверждает этот факт. Думаю, франко-бритты многое бы отдали за тайну энерготанка, да и их заокеанские друзья тоже.

Флюгплац с ангарами для дирижаблей, посадочным полем и строениями для персонала тщательно охранялся, так что подобраться туда незамеченным не представлялось возможным. Пулеметы на вышках легко помешали бы любой попытке проникнуть на территорию без спроса. Но мне это и не требовалось – волшебная бумага князя все еще была при мне и действовала на служивых завораживающе: ворота мне отперли моментально.

Костаса я так и не нагнал, как ни старался, но еще надеялся успеть перехватить его в ангаре до взлета. Пыльная дорога, по которой я мчался, была пустынна. Все важные лица уже прибыли.

Княжеский ангар для дирижаблей поражал своими размерами. Огромный купол возвышался над землей на многие сотни футов, металлическая обшивка ярко блестела в лучах дневного солнца.

Сбоку от ангара, на специально огороженной площадке, стояло с десяток мехвагенов, как пассажирских, так и грузовых, – именно на них приехали князь и его охрана. Несколько патрульных наблюдали, как из недр ангара медленно и величественно выплывала гигантская сигара цеппелина «Возрождение» – гордость великого князя, вложившего в его создание целое состояние. Более восьмисот футов в длину и около ста тридцати пяти в ширину – «Возрождение» превосходил размерами даже императорский дирижабль.

Удобствами и внутренним убранством цеппелин вполне мог соперничать с самыми комфортабельными отелями. На его борту располагались тридцать двухместных кают, личная каюта князя, несколько общих салонов, кубрики для экипажа и даже двухуровневые прогулочные палубы. Тут были и ресторан, и бар, даже герметичная – в целях безопасности – курительная комната. Максимальная взлетная масса этого красавца составляла почти двести пятьдесят тонн. Цеппелин мог совершить кругосветное путешествие меньше чем за месяц, развивая немыслимую скорость до семидесяти пяти миль в час. «Возрождение» способно было, помимо пассажиров с их багажом, перевозить и значительный груз. Приводили в движение цеппелин четыре особо мощных энерготанка, присланных Платону Александровичу по личному распоряжению императора.

За счет этих совершенных энерготанков удалось увеличить грузоподъемность «Возрождения» на целых шестьдесят тонн полезной нагрузки, сэкономив на топливе.

И все это богатство через несколько минут уплывет от меня, поднявшись в небо на недосягаемую высоту. К вечеру князь, встретив брата, вернется вместе со всем экипажем и пассажирами, находившимися на борту. Можно дождаться его прямо здесь, в ангаре. Вряд ли техники и охрана будут против моей компании, но что, если к тому моменту будет поздно? Или Костас каким-то образом покинет дирижабль? Я не мог гарантировать, что Кречетов не переменит своего решения и не станет меня торопить еще сильнее. Он дал мне время до полуночи, так же точно он может и сократить его на несколько часов. Мне нужен Костас, любой ценой, прямо сейчас.

Поэтому я не только не притормозил, но, напротив, все разгонял и разгонял мехваген, мчась навстречу цеппелину.

Пассажирские трапы уже втянули внутрь – так на борт не подняться, но задняя боковая дверь командной гондолы еще была приоткрыта, и оттуда высовывался один из стюардов, с любопытством поглядывая на приближающуюся машину.

Не знаю, видел ли меня капитан цеппелина, но скорость «Возрождение» не снизил и продолжал плавный подъем.

Я промчался справа от дирижабля, заложил широкий вираж, развернувшись на сто восемьдесят градусов, и теперь двигался параллельным курсом, быстро нагоняя цеппелин. Стюард пялился на меня во все глаза, очевидно не понимая, что я задумал.

– Лестницу! – заорал я, высунув голову из окна мехвагена. Я точно знал, что помимо обычного трапа рядом с каждым выходом имеется и веревочная лестница на непредвиденный случай. – Кинь мне лестницу! Особая ситуация! Я должен попасть на борт!

Расслышал ли стюард заглушаемые ветром слова или самостоятельно додумался, но, на мгновение исчезнув из проема, появился вновь и выбросил скрученную в моток лестницу, которая тут же развернулась во всю длину, волочась по земле. Сам цеппелин в этот момент находился на высоте в пятнадцать футов, но я знал, что еще несколько секунд – и он резко пойдет вверх.

У меня был лишь один шанс. Я немного обогнал цеппелин и, резко затормозив, выскочил из мехвагена, чтобы бегом броситься навстречу цеппелину.

Стюард подбадривал меня, призывно махая рукой.

Тут наконец цеппелин начал набирать высоту, да так стремительно, что я едва не опоздал, но все же успел зацепиться за последнюю ступень веревочной лестницы.

Я всегда считал себя физически сильным и выносливым человеком, но этот подъем показался мне самым трудным испытанием за всю мою жизнь. Ветер рвал из рук казавшуюся бесконечной лестницу, я дважды чуть не сорвался, а на третий раз все же сорвался, но удачно зацепился ногами за одну из перекладин, увидев землю где-то ужасно далеко внизу.