Alterlimbus - Тёмный Легендариум Страница 5

– Засовываете руку в один из ртов, в какой удобнее, – пояснила жрица, – затем говорите всё, что пожелаете. Если глаза Владыки засветятся красным – вы солгали, если – жёлтым – сказали правду, если зелёным – вы уклончивы или сами не уверены в словах.

– Я первая, – вдруг сказала Энни. Она быстро сунула руку в один из ртов и произнесла, словно боялась опоздать:

– Я люблю тебя, Вилсин! Я хочу тебя! Ты меня удовлетворяешь, как никто другой! Я хочу детей от тебя! Я хочу жить вместе с тобой!

На каждую фразу глаза идола То вспыхивали жёлтым светом.

– Более, чем достаточно, – слащаво улыбнулась жрица.

Энни вытащила руку и с трепетом осмотрела её, но рука была самой обычной, как и всегда.

Вилсин с особенно кривой усмешкой сунул руку в один из каменных ртов, посмотрел сначала в пустые глазницы, прищуриваясь, словно взвешивая, потом развернулся к Энни и сказал твёрдым голосом:

– Я – дамнос-ворт. Изначально наш характер суров. Наша и без того варварская природа была изменена Хаосом, а потом и Дрёмом. Мы мало думаем о романтических чувствах. Всю жизнь до старости мы проводим в кровопролитных сражениях. И я – не исключение из этих правил. Я – опытный и беспощадный убийца. Я убил очень многих: разумных и неразумных существ. Их трупами можно было бы закидать все улицы этого городишки, а в их крови утопить эту назойливую жрицу.

Настоятельница храма попятилась, глядя на яркий жёлтый огонь в глазницах идола, не гаснущий ни на миг.

– Я понятия не имею, что такое настоящая любовь между мужчиной и женщиной, – продолжил воин. – Я не задумывался об этом. У меня не было партнёрш до встречи с тобой, Энни, более ста лет. Я просто думал об этом, как о продолжении рода.

Жёлтый огонь.

– Поэтому я не собираюсь говорить, что я люблю или не люблю. Но вот что я скажу. Энни. Когда я рядом с тобой, всё во мне трепещет. Когда я держу тебя в объятиях, то кажется, что земля переворачивается подо мной. Повстречавшись с тобой, я понял, что долгие годы искал именно тебя. Я буду защищать тебя от любых врагов. Я хочу быть с тобой рядом и не отходить ни на шаг. Я готов терпеть лишения, муки, пытки ради того, чтобы защитить тебя. Я отдам все оставшиеся у меня жизни, лишь бы защитить твою жизнь.

Жёлтый огонь.

Жрица смотрела на Вилсина остекленевшим взглядом.

Когда дамнос-ворт вытащил руку, Энни шагнула и обняла его так сильно, что наросты и шипы его тела больно вдавились в неё.

– Я тебя никогда, никогда не оставлю! Если надо, я буду драться вместе с тобой и умру вместе с тобой. Я – твоя!

Энни враждебно посмотрела на жрицу:

– Пойдём скорее, пока я не убила эту сволочь.

Вместе они вышли на улицу, сели на коней и, распрощавшись с Тиабетом, поскакали к перевалу.

Дорога начала забирать вверх, цокот подкованных копыт стал звонче, дробнее. Тем не менее, горы здесь не превышали километра, и склоны густо заросли акациями, пробковыми деревьями, дубами, магнолиями и эвкалиптами. Насыщенная зелень радовала глаз. Энни ехала молча. Время от времени она порывалась начать разговор, но не находила слов. Её мучило раскаянье. Она не могла смотреть в глаза мужчине.

Внезапно дамнос-ворт натянул поводья и прислушался.

– Крики. Ты слышишь?

– Вроде бы тихо, – неуверенно ответила Энни. – Но твой слух острее.

– Определённо крики о помощи. Вон то дальнее плато над насыпью.

Воин приготовил оружие.

– Осторожнее. Перевал часто служит дорогой контрабандистам. Здесь довольно глухие места в стороне от крупных путей. Будь настороже.

Вдвоём они медленно двинулись в сторону, указанную дамнос-вортом.

– Лежи тут, дружище, – заботливо сказал Криспин. Он моментально обработал и зашил рану, влив в рот Маркуса лечебные снадобья.

– Бывало хуже, – слабо улыбнулся маленький воин. – Догони отродье и избавь от него Ио. Я побуду тут, в тепле и уюте, а ты делай грязную работу. Как я всё устроил, а?!

– Маркус, прости. Я тебя оторвал от семьи и втянул в это.

– Я знаю, – Маркус дружески хлопнул большую шипастую руку. – Тебе просто было одиноко.

– Мы славно повоевали, – Криспин всего на мгновение отвернулся. Его сильный, привычный к боевым крикам голос всего на мгновение дрогнул.

– Да иди уже, – Маркус состроил страшное лицо. – Бодрее, парень, бодрее.

Криспин распрямился и рванулся в лес. Он бежал яростно, практически пробивая просеку, сметая лёгкие ветки и маленькие деревца. От мощи толчков в земле появлялись ямы глубиной в фут.

На вершине перевала его поджидал тёмный волшебник. Высокий, мощный, как и сам дамнос-ворт. За мгновение до того, как Криспин вырвался из густоты леса, от волшебника отскочила гибкая женская фигура тёмной эльфийки и скрылась на узкой тропе, ведущей вдоль обрыва. Криспин одолел последние метры леса и вылетел на просвет. Меч-стекляшка удобно лёг в руку. Здесь, среди голого камня негде было скрыться. Маг наверняка слышал погоню. На пике седловины они сошлись. Маг резко ответил, и два меча врубились лезвиями.

– Брат, – оскалился тёмный маг.

«Поговорю позже с твоим трупом», – подумал Криспин, пытаясь сдерживать гнев, и продолжил атаку. Его меч легко рубил воздух, со звоном отскакивая от ювелирной защиты тёмного мага.

– Ну, же. Брат! Криспин. Поговори со мной, – весело рычал маг. Теперь, рядом с Криспином, он действительно казался его тенью, неправильной, двигающейся не в такт движениям оригинала.

– Это же я, Вилсин. Как там наш отец? А твой дружок-коротышка?

Удар. Раскрут на семьсот двадцать градусов. Растягивается и ноет фасция предплечья. Отыгрыш. Парада. Удар на одиннадцать часов. Меч-стекляшка и чёрный меч из кости морского чудища, твёрже обычной стали. Ударный батман тёмного мага отдаётся в руке Криспина тупой болью.

– Ну, же. Поговорим?

Дыхание Вилсина ровное. Мускулы вздуваются и ходят под кожей, как канаты.

– Мне так это нужно, брат! Кто знал, что городские разгильдяи разыщут именно тебя. Не теряй случай, брат. Сколько лет не видались!

Вилсин смеётся, раздавая хлесткие удары.

– Ты посильнее в рукопашном, так что подпускать тебя ближе я не намерен. Ха!

Мир крутится вокруг с привычной боевой скоростью. Кровь греет руки. Кровь зовёт. Рот полон слюны.

– Я сожру твоё сердце! – ревёт Криспин, не в силах сдержать древнюю ярость вортов.

– Как грубо, – парирует Вилсин. – А будь ты магом, как я, мог бы сделать из меня послушного раба. Наслаждался бы местью всю жизнь, а не один раз.

Столкнувшиеся клинки обоюдно скользят по гардам, выпуская противный скрип. Вилсин вскидывает левую руку, и Криспин отшатывается от мгновенного удара в бок. Чёрный шип.

– Осталось немного магии, – смеётся Вилсин. Яростный бой продолжается. Меч-стекляшка несколько раз срезает лоскутки мяса с плеч и бёдер Вилсина. Словно дикие художники, воины наступают в лужи собственной крови и рисуют на земле скупые мазки. Выпад. Контртемп. Криспин пытается опередить врага, выкашивая мечом пространство и тесня к скалам. Но чёрный меч идёт в отбив, скользя вдоль и вторгаясь в верхний сектор атаки. Жгучий огонь проникает в дельтовидную мышцу.

– Я всё ещё лучший!

Мгновенная стокката Криспина отбита диагональным гильотинным ударом с переходом в контратаку из нижней позиции. Подрез, срубающий шипы с подбородка Криспина.

– Как же я стал таким плохим, брат? – смех Вилсина чуть тяжелеет. – Да надоело это дерьмо! Мы же рабы. Сколько можно воевать?! Сто лет в этой кровище. А я хочу обнять и потискать девчонку, брат. Пожить в мире и сытости молодым, а не стариком. Неужели не заслужил?! Людям хватает и тридцати лет в армии. А эльфы? Этим вообще ничего не надо – живут да радуются. И плевали они на Эпигона! И я хочу плевать! Но кто меня возьмёт?! Кому я нужен не как дешёвое и крепкое пушечное мясо?! Только этим тёмным. Немного крови – гораздо меньше, чем требует Эпигон – и свобода! Ах, да – тёмным нужна кровь невинных. Я спас их больше за сто лет – баланс весов в мою пользу.

Криспин вдруг плотоядно ухмыльнулся и бросился в ближний бой. Чуя неладное, Вилсин попытался отпрыгнуть, но ноги что-то цепко удерживало. Отвлекая внимание врага, даже ценой ран, Криспин смог незаметно подкинуть бесцветный клей ему под ноги и привести на нужное место. В ловушку.

– О, коварный брат! – восторженно крикнул Вилсин.

Они сошлись накоротке. Чёрный меч изящно провернул мельницу и погрузился в левый бок Криспина. И тогда Криспин, бросив верное оружие, вбил когти обеих рук в подключичные впадины – слабое место их расы – и вырвал куски мяса. Вилсин инстинктивно попытался повторить его движения, но когти звякнули по крепкой облегающей кирасе, надетой под одеждой.

– Ах, да, я и забыл, – грустно пробормотал Вилсин. – Тёмные почему-то запретили её надеть…

В следующий миг его шея была разорвана, и голова покатилась по светлому камню ущелья, пятная его густой тёмно-малиновой кровью. Зажимая огромную рану, из которой струйками била кровь, Криспин похромал в сторону леса, бормоча: