Сборник забытой фантастики № 1 - Алфеус Хайат Веррил Страница 5

не радовала моих глаз, все же вблизи я увидел множество больших птиц, похожих на пингвинов, и быстро направился к ним. Они были глупы и бесстрашны, и через мгновение я убил первого попавшегося и жадно выпил его живительную теплую кровь. Это очень освежило меня, но, чувствуя, что все еще голоден, я собрал несколько яиц, съел их сырыми и, чувствуя сонливость, пробрался в укромный уголок среди скал и погрузился в глубокий сон без сновидений.

Я проснулся, чувствуя себя окрепшим, но полуголодным, и сразу же набросился на беспомощных птиц и их яйца. Теперь я обдумывал свой следующий шаг, и так как, очевидно, не к чему было возвращаясь назад, я решил отправиться в долину, где, по моим расчетам, можно было найти воду, потому что, хотя кровь и сырые яйца несколько утолили мою жажду, все же желание воды было непреодолимым. Я не знал, найду ли я дальше других птиц, потому приготовил хороший запас мяса и яиц, и так как я заметил, что мои ботинки почти изношены, я обернул птичьи шкуры вокруг моих ног, связывая их полосками кожи.

Теперь я заметил, что эти птицы не были пингвинами, как я сначала подумал, и на самом деле не были похожи ни на каких птиц, которых я когда-либо видел. Поэтому я решил, что нахожусь далеко от берега, но у меня не было никакой возможности определить направление к морю или свое положение, потому что я не видел солнца с тех пор, как нашел лодку, хотя дни были достаточно ясными. Когда я думал об этом, мне пришла в голову мысль, удивившая меня, что не страдаю от холода. Чем больше я думал об этом, тем больше удивлялся, ибо теперь, когда я пришел к мысли, что погода стояла довольно теплая, и я не видел ни снега, ни льда даже в расщелинах скал. Но у меня были другие дела, которые более занимали мое внимание, потому что жажда воды и желание удалиться от окружающего заполняли мою голову, исключая все менее насущные дела, и час за часом я шагал по долине. С вершины холма она казалась покрытой мягкой травой, но когда я добрался до нее, то, к своему огорчению, обнаружил, что растительность была колючим кустарником с острыми листьями, чьи спутанные ветви образовывали почти непроходимые джунгли, которые мешали моему продвижению, делая его болезненным и медленным, на грани возможного. Вскоре я потерял всякое чувство времени и направления, но, пусть и с трудом, продвигался к далеким горам, поедая мясо и яйца птиц, когда был голоден, и, наконец, засыпая, когда моя усталая и истерзанная плоть отказывалась нести меня дальше. Только взглянув на холмы позади меня, я увидел, что продвинулся в сторону гор, которые казались такими же далекими, как и раньше. Но постепенно холмы тускнели позади, а горы впереди становились все более отчетливыми, и на их склонах появлялись огромные пласты и пятна растительности. Хорошо, что я запасся мясом и яйцами, потому что на унылой равнине не было видно никаких признаков жизни, кроме одного огромного зверя, похожего на гигантскую ящерицу или игуану. На самом деле это существо было таким чудовищным, что я испугался, что мой мозг снова поплыл по течению и что это всего лишь видение бреда. Зверь, казалось, боялся меня больше, чем я его, однако, и у меня было так мало интереса ко всему, кроме жажды воды и добраться до дальней стороны долины, что я сомневаюсь, повернул бы я в сторону или убежал бы, даже если бы сам дьявол столкнулся со мной. Я утомился так, что даже присутствие этого огромного существа, я бы сказал, что он был сорока футов в длину, не помешало мне заснуть в ту ночь, как и обычно.

В конце концов мои припасы стали опасно скудными, и когда, наконец, я достиг подножия гор, у меня осталось в запасе лишь два яйца, в то время как мои самодельные ботинки полностью истерлись, а моя одежда превратилась клочковатые грязных лохмотья. Взбираться на эти суровые горы казалось совершенно выше моих сил, но я заметил что-то вроде ущелья в полумиле или около того, и думая, что это может быть перевал через горы, я потащился к нему. Это была глубокая трещина, которая тянулась далеко вверх по склону горы, и хотя это немного облегчало подъем, вскоре я обнаружил, что задача оказалась гораздо сложнее, чем я ожидал, и только с величайшими усилиями я смог пробиться наверх. Но какая-то неведомая сила или инстинкт, казалось, тащил меня вперед, и даже когда мое последнее яйцо было съедено, я не отчаивался, а боролся и пробирался шаг за шагом через камни и валуны, через участки низкого кустарника, пока почти не потерял сознание от голода и жажды и не пришел в себя, обнаружив еще одну колонию странных птиц. Тут я пировал, пока не насытился, и, отдыхая и привязывая птичьи шкуры к своим ушибленным и распухшим ногам, я нашел время подумать о том, что меня окружает.

Я часто слышал о теории огромного антарктического континента, и хотя я, конечно, знал, что Шеклтон нашел Южный полюс, все же теперь я был убежден, что миновал полюс и оказался на этой неизведанной земле.

Но тот факт, что погода стояла теплая, чрезвычайно озадачил меня, в то время как совершенно за пределами моего понимания был тот факт, что я не видел ни проблеска солнца во время моего долгого блуждания по равнине. Никакая теория, какой бы дикой и невозможной она ни была, не могла объяснить этого, потому что было не темно, а светло, как в любой антарктический день, и я также не мог понять, как, особенно без солнца, я мог чувствовать себя комфортно и в тепле. Наконец, в отчаянии оставив загадку, я собрал свой груз птиц и яиц и снова двинулся в путь.

И здесь, возможно, будет хорошо объяснить, почему я был способен думать о таких вещах, которые обычно находятся за пределами ума моряка, и как, как будет видно позже, мне удалось получить знание многих вопросов, таких как наука, механика и тому подобные вещи, о которых моряк или китобой, как правило, ничего не знает. В течение нескольких лет я служил офицером на одном из кораблей Комиссии Соединенных Штатов по рыболовству, и от ученых, занимающихся глубоководными исследованиями, я узнал много интересного о естественной