Остатки - Никита Владимирович Чирков Страница 5

– Разумеется. Я никогда не был против этого. Такова твоя роль.

– Моя судьба!

– Ты абсолютно прав, прошу извинить.

Конор согласился с этим с легкой улыбкой на лице, совершенно наигранно и по-детски, не скрывая своей игры в поддавки, дабы Эхо узрел этот фальшивый шаг навстречу.

4

Данакт был подключен к медицинскому оборудованию сразу же по прибытии в научный городок Агаты за пределом жилых районов Мегаполиса. Физических травм обнаружено не было, бесчувственность близка к коме из-за невозможности разбудить его простыми методами, при этом мозговая активность была выше нормы. Сепия сидела рядом с ним и пыталась хоть как-то освоиться в безопасности, при этом все время думая о том, где сейчас ее брат и что делать дальше. Она прекрасно понимает важность работы Данакта, но при этом ненавидит все, через что им прошло пройти, потому что не такой жизни ей хотелось. При этом ее брат где-то там, один, возможно, борется за свою жизнь, толком даже не зная о ней и Данакте. Несовершеннолетние брат и сестра привыкли рассчитывать на себя во всем, поддерживая друг друга в минуту слабости, ибо знали, что лишь они есть друг у друга. Но теперь ей нужно быть сильной для Данакта и Номада, при этом она сама нуждается в поддержке… Отчаяние выливается в слепую надежду, что она все сделала правильно. Сепия отпустила руку Данакта и, прежде чем пойти к остальным в соседнее помещение, просто сказала: «Спасибо».

– Данакт не простой мальчик. – Агата говорила вдумчиво, специально донося до окружающих ее людей информацию с оттенком заботы. – Когда мы познакомились, то часть его тела уже была замещена грубыми имплантами и протезами, но заменить их на современные было не сложно. Кто-то провел над ним незаконную операцию по внедрению в мозг и нервную систему чипов, дав возможность подключаться к системе, общаться с программами и удаленным способом через беспроводную сеть влиять на любой компьютер. Сам он ничего не помнил, даже своих родителей. Но я все узнала: его маму убили незадолго до того, как он проснулся после комы, а его отец был жив. Но Отказ он не пережил. Какое ужасное, но какое точное название…

– Это специально. – Все посмотрели на Ильзу с интересом. – Оно запоминается и провоцирует ключевые вопросы: отказ жизни? отказ поверить в смерть? или же отказ признать наше право на жизнь? Ну и кто на что горазд, то и спросит.

– Спросит у кого?

– Отличный вопрос, Агата, отличный! Интересность тут в другом. Сами люди – пресса – дали такое название, не власти и не наука. А это о чем-то да говорит.

– Думаю, нам надо не вопросы задавать, а пытаться сохранить остатки.

– Человек науки против вопросов о причинах столь ужасного ужаса? Вау…

– Дорогая моя Ильза, вопросы ныне усугубляют больше, чем спасают. Сами видели, как желание ответов уничтожает оставшееся.

Подошедшая Сепия, молча и словно никого не замечая, прошла мимо всех и села на стул, поглядывая на сидевшую наискосок Ильзу и стоявшего у двери Рамзи.

– У меня ведь не просто так предчувствие, что ко всему этому Бенджамин приложил руку?

– Я рада, Ильза, что чутье твое никуда не делось. И нет, я не знаю, где он… да и жив ли.

Агата и Ильза были этакими противоположностями: первая была порой строгим, но опытным и сильным, а главное – честным лидером, с невзрачной внешностью и прагматичным умом, в то время как Ильза была ярким лицом эмоционального источника силы, чьи дерзость и наглость не раз приносили ей проблемы и конфликты, выбраться из которых помогала смекалка. Их дружба последние семь лет оказала положительный обмен чертами характера, ибо выковалась из противостояния, частью которого был познакомивший их Бенджамин Хилл.

– Данакт общался с ним, – громче желаемого сказала Сепия, борясь не только с эмоциями, но и с воспоминаниями, отчего Агата поддержала ее, взяв за руку, и присела рядом, давая понять, что она в безопасности. – За несколько часов до смертей Бенджамин связался с ним и срочно попросил прийти в один из домов у Культурной площади. А когда мы почти добрались, то… все и случилось. Мы были там, прямо в центре площади, а потом все эти люди упали. – Сепия до сих пор не верила в случившееся.

– С того момента вы говорили с Бенджамином или кем-то? – Сепия лишь качала из стороны в сторону головой, сжимая губы и борясь с подступающим чувством бессилия. Агата оказала ей всю заботу: обняла и сказала, что здесь она в безопасности. Ей надо помыться, переодеться, покушать и поспать, а за Данактом они приглядят.

– А как же мой брат? Он ради нас остался там! – Влажными глазами она искала ответ у Ильзы и Рамзи.

– Сейчас армия наводит порядки, нас туда просто не пустят, – ответил кратко и твердо Рамзи, выступив самым безэмоциональным из всех.

– Сепия… – Ильза чуть приблизилась, вглядываясь в ее глаза, начиная этакий допрос по журналистской привычке. – А перед тем как Данакт потерял сознание, он что-то говорил? Что мы должны сделать – или, может быть, он знает…

– Он просто сказал привезти его сюда, – кратко и быстро отрезала Сепия, найдя второе дыхание, продолжив так, как доказывают свою правоту, желая оставить тему и снять с себя подозрения: – Мы лишь через два дня стали приходить в себя, прячась в том заброшенном доме, куда звал Бенджамин! Данакт почти не разговаривал, все время думал и что-то от нас скрывал. Словно пытался защитить. Потом мы начали искать еду и возможность добраться сюда, но его внешность привлекла разных уродов, обвинявших науку во всех смертях, а меня чуть не… Мужчины бывают жестоки. Пару раз мы разделились против своей воли, но все же смогли не потерять друг друга, а потом Данакт что-то будто бы узнал, что-то важное настолько, что за день до вашего прилета он часов десять не двигался, работая у себя в голове над чем-то! Я ничего не знаю, потому что он хотел уберечь нас с братом!

Агата взглянула на Ильзу с претензией, а после увела взвинченную Сепию за дверь и там, когда они отошли чуть дальше по коридору, прежде чем передать ее своей помощнице,