Титулярный советник - Валерий Пылаев Страница 5

— Вечерний Петербург, — невинным голоском пропела она. — Елена Вернер, корреспондент. Я могу задать вашему сиятельству несколько вопросов?

Вот ведь зараза.

— Боюсь, что нет, сударыня, — улыбнулся я. — Мы очень спешим. Прошу меня извинить.

— Но как же, ваше сиятельство… — Лена будто бы случайно заступила мне дорогу. — Нашим читателям не терпится узнать имя вашей очаровательной спутницы. Вы собираетесь представить ее семье и друзьям в качестве своей… подруги?

В голосе Лены плескалось столько яда, что хватило бы утопить голубя. Имя спутницы было, разумеется, прекрасно известно — и читателям, и уж тем более той, кто на днях сдал в редакцию целую статью. Весь этот спектакль разыгрывался исключительно с одной целью: побольнее ткнуть Настасью, в очередной раз напомнив ей: знай свое место, крепостная.

— Мы с его сиятельством — деловые партнеры. Не думаю, что подобное стоит непременно доносить до почтенного Александра Константиновича.

Ну будь мои руки частично заняты, я бы, пожалуй, поаплодировал Настасье. Она не только не стушевалась и не сорвалась, но и подыскала ответ, лучше которого я бы не придумал и сам. Но и Лена не собиралась сдаваться: тут же развернулась, нацелила фотоаппарат и бесцеремонно щелкнула вспышкой Настасье прямо в лицо.

На лестничной площадке перед большим залом тут же стало теплее. Градуса на два или три.

— Вы представитесь, сударыня? — В руках Лены появился блокнот. — Расскажете, как и где познакомились с князем Горчаковым? Правда ли, что раньше…

Терпеть подобное, разумеется, было попросту нельзя. Покрепче взяв Настасью под локоть, я решительно шагнул к двери — и Лене пришлось отступить.

— Прошу прощения, — с нажимом произнес я. — Нас уже ждут. Позвольте пройти, сударыня.

И сударыне пришлось отступить — Лена убралась с дороги, лишь напоследок удостоив меня презрительным взглядом. Вздумай она продолжать перегибать палку — я бы, пожалуй, попросил хозяев вывести ее вон.

И вряд ли бы мне отказали в такой милости.

— Что это за девица, благородие? — недовольно поинтересовалась Настасья, когда мы отошли на несколько шагов.

— Да так… — Я неопределенно пожал плечами. — Репортерша.

— Чикса какая-то. А как смотрела на тебя… волосы бы ей повыдергивала.

Я промолчал. Настасья вряд ли могла встречать Лену — и до нее уж точно не дошли бы слухи, даже если бы таковые имелись. Но чуйка не подвела.

— Вроде в первый раз ее вижу, благородие. А она мне уже не нра…

— Тихо! — Я остановился, стискивая Настасьины пальцы. — Что это?

Похоже, сработало чутье Одаренного. Когда я замер, вслушиваясь в многоголосый шелест дворца, доносившийся и с лестницы, и из зала — ничего особенного еще не происходило.

И только потом загрохотали выстрелы.

Глава 3

Без особых раздумий, я тут же метнулся в сторону, утягивая Настасью за собой. Когда еще ничего не понятно — нет ничего хуже, чем стоять в дверном проеме, который на раз простреливается со всех сторон.

Впрочем, даже такой маневр не слишком-то облегчал жизнь: судя по шуму, стреляли и где-то внизу, на первом этажа — и прямо в зале, в дальнем конце. Через несколько мгновений к хлопкам и винтовочной трескотне присоединились и другие звуки: в ход пошла убойная магия.

На мероприятии у Юсуповых собралось достаточно старых и могучих Одаренных. Их суммарной силы вполне хватило бы превратить в тлеющие головешки весь центр Питера. Андрей Георгиевич не зря говорил, что против боевого мага пятого класса и выше любое оружие превращается в беспомощную игрушку.

Кто-то имел глупость полезть с винтовками и пистолетами на целую толпу Одаренных аристократов, и несчастных безумцев уже должны были смять, уничтожить, развеять в пепел или нарезать в капусту за считанные мгновения… но не смяли.

И я, кажется, уже догадывался — почему.

— Что там такое, благородие? — Настасья дернулась в моих руках. — Стреляют?!

— Ага. Еще как, — проговорил я. — Тихо!

Я понятия не имел, что творится, но уже сообразил, что все это явно не случайность, а тщательно спланированная операция. Выстрелы в зале почти стихли — зато их тут же сменили крики и топот ног. Толпа в две-три сотни человек из столичной знати предпочла отступить — и буквально превратилась в стадо. Мимо нас мчались кавалеры и дамы и роскошных платьях. Кто-то кричал, падал, поднимался… а кто-то оставался лежать, заливая кровью роскошный паркет. Озверевшие от ужаса люди без стеснения топтали раненых, толкались, мешая друг другу — но и тех, кто все-таки успевал выбраться на лестницу, похоже, ждала незавидная участь: на первом этаже трескотня выстрелов только усилилась. Кто-то закусился очень крепко, и ни одни не собирались уступать.

А я не собирался геройствовать. Во всяком случае, до того, как разберусь хоть в чем-то. Ломиться вниз и пробиваться на улицу — почти самоубийство. В зал? Уже лучше, но, судя по гомону и женским визгам, тоже небезопасно. Оставаться на месте — бессмысленно. Неплохо бы хоть как-то осмотреться, но сначала…

— Сюда! Я решительно затолкал Настасью в угол за какую пальму в горшке. — Сиди здесь и не высовывайся!

Так себе маскировка — но уж точно лучше, чем стоять и ждать, пока девчонку или подстрелят таинственные злодеи, или в панике затопчут представители высшего света. И даже если со мной что-то случится — специально искать ее точно не станут. Тот, кто имел наглость напасть на целую толпу аристократов в доме князей Юсуповых, пришли сюда уж точно не за бывшей крепостной.

— Ты куда, благородие? — Настасья схватила меня за руку. — Стой!

— Я сейчас вернусь!

— Не пущу! — В мой рукав все десять крепких пальцев разом. — Совсем сдурел?

Не исключено. Но отсиживаться в углу за пальмой я уж точно не собирался. В конце концов, я носил форму и уже дал военную присягу — а ситуация явно была как раз из тех, когда будущему пехотному офицеру непременно полагается действовать. И пусть у меня нет с собой “трехлинейки” — зато есть…

Нет. Увы и ах — другого оружия у меня тоже нет. Вообще никакого.

Я почти не удивился, когда вместо уже привычного усиленного Хода у меня получился пшик. Не плетение, а форменное издевательство: контур кое-как держался, но энергии в нем было столько, что эффекта я почти не чувствовал.

Значит, чертова “глушилка” где-то