Станция Вечность - Мер Лафферти Страница 5

– Какую реакцию вызывает гормон? – спросил рой. – Чего ты хочешь? Бить, бежать, застыть?

Их слова неприятно напомнили о том, как равнодушно Адриан отнесся к ее страхам, как обвинил ее в желании сбежать.

– Бежать, наверное. Хочу куда-нибудь уехать, – сказала она, нервно ерзая. – Пойти к шаттлам и запрыгнуть на первый попавшийся корабль, лишь бы он унес меня подальше отсюда.

– Куда? Скрыться. Спастись. Избежать.

Она недовольно посмотрела на ос, не зная, к кому конкретно обращаться.

– Эт ту, Брут?

Осы ответили моментально:

– Да, это сказали мы. Кто еще? И кто такой Брут? Смятение. Невнимательность. Повреждение мозга.

Вот почему латынь они знали, а некоторые существующие земные языки – нет? Ладно, не ее дело. Просто надо было учитывать, что любые метафоры и высказывания они понимают буквально.

– Нет, все нормально. Так говорят на Земле. «И ты, Брут?» Неважно, забудьте. Куда бы я уехала? Куда… нибудь. Пока не знаю. Домой мне нельзя, а больше меня никуда не берут, так что пока буду здесь.

– Значит, гормон не побуждает разобраться с источником страха, – сказал рой. – Уклониться. Обойти. Забыть. Ты хочешь сбежать от опасности, оставить ее кому-нибудь другому. Ускользнуть. Увильнуть. Извернуться.

– Эй, полегче! – воскликнула она, и осы мигом бросились врассыпную, возбужденно жужжа. – Простите, – пробормотала она. Они вернулись к ней на руку. – Не в этом дело. Опасность, от которой я сбегу, не останется на станции. Это не чудовище, которое можно убить. Просто мои собственные проблемы.

– Не понимаем, как вы эволюционировали. Непонятные. Слабые. Сложные.

– Да, мне тоже как-то нелегко, – сказала она. Думала, Сонм спросит ее, в чем дело, но они промолчали.

Осы, летающие у ее головы, вдруг устремились вниз. Она зажмурилась, и они облепили ее с ног до головы. К этому моменту она уже научилась подавлять внешнюю реакцию, но они отказывались обходить стороной лицо, и от их лапок ее пробрала дрожь. Но этот испуг значил, что осмотр подошел к концу, что радовало.

– Спасибо. Оплата придет на счет в банк станции. Благодарим. Восхищаемся. Верим.

«Ого. Они впервые сказали, что доверяют мне».

– Мы готовы предложить двойную оплату, – тем временем продолжал Сонм, – если ты решишь произвести на свет потомство. Забота. Жизнь. Циклы.

Мэллори поперхнулась смешком.

– Ну, пока не собираюсь, – сказала она, представляя, как будет беременной искать на станции какое-нибудь подобие эпидуральной анестезии, которое ее не убьет. – Люди не откладывают яйца. У нас все сложнее.

– Рождение – сложно? Жидкость. Вода. Убирать. – В их голосе послышалась неприязнь. Слетев с нее, осиный рой закружился в центре комнаты.

– Да, рожать сложно, насколько я знаю, – ответила она. – Сложно и больно.

– Мы снова просим уговорить человеческого мужчину согласиться на наш осмотр. Убеди. Заставь. Соблазни.

– Нет уж, я не собираюсь никого ради вас соблазнять! – сказала она, содрогнувшись. – Особенно Адриана.

– Тогда второго. Скрытный. Загадочный. Интимный.

– Интимный? Нет, он… – Мэллори замолчала. Щеки пылали, и она не могла возразить, ведь они чуяли запах ее гормонов. Она потерла руку, разгоняя оставшееся ощущение ползающих по ней насекомых. – Я их спрашивала. Правда. Они отказались. И не забывайте, что официально на борту только один мужчина. Не рассказывайте про него Адриану.

– Мы не расскажем. Тайны. Обман. Ухищрение, – ответил Сонм в легком замешательстве.

Мэллори вздохнула с облегчением. Сонм знал обо всем, что происходит на станции; их рой состоял из тысяч ос, которые могли проникнуть куда угодно. Это они первыми узнали про Ксана, тайком пробравшегося на станцию.

Она открыла дверь, выпуская рой из комнаты.

– Может, скоро у вас появится другой подопытный. Говорят, на станцию летят люди.

Замерев на секунду, осы подлетели к ней, садясь на голые руки и шею. Мэллори дернулась.

– Ты боишься их даже сильнее, чем нас. Ужас. Вина. Страх. Почему ты боишься собственного народа? Семья. Уют. Дом.

Мэллори покачала головой. Она не хотела говорить об этом и не хотела объяснять, почему «семья» и «дом» не сулят ей никакого уюта.

– Неважно. В следующий раз расскажу.

Когда Сонм ушел, Мэллори приняла горячий душ, чтобы избавиться от ощущения лапок на коже. Она знала, что нужно поскорее добраться до шаттлов, но если бы не помылась, то дергалась бы весь день.

Тщательно вытершись, чтобы окончательно отделаться от приставучих мурашек, Мэллори переоделась и поднялась на главную палубу станции, где располагалась шумная общая зона, ведущая к шаттлам.

Мэллори не торопилась; общая зона ей нравилась. Здесь был парк, разные инопланетные ресторанчики и магазины, торгующие малопонятными иноземными товарами. На ум каждый раз приходили парки в крупных земных городах – Центральный парк в Нью-Йорке, Гайд-парк в Лондоне, – но все рестораны и магазины подстраивались под гнейсов – крупнейшую расу на станции. Как человек Мэллори была слишком маленькой, но кое-где попадались места для представителей других видов примерно ее размера.

Еще здесь располагался Центральный вокзал – сердце транспортной системы Вечности. Челноки, выходящие отсюда, были удобнее лифтов, но на лифты хотя бы можно было рассчитывать. Челноки же зачастую можно было найти только в депо; шанс застать их на остановках стремился к нулю.

Помимо этого, челночная система была уникальна тем, что ее построили гости станции. Похожие на изваяния гнейсы предложили имплементировать свою новейшую транспортную разработку, и станция согласилась. С их помощью были построены мраморные пути, к которым подвешивались скоростные полупрозрачные капсулы. Казалось, что они вырезаны из слюды, но это явно было лишь заблуждением, потому что вагоны выдерживали вес нескольких гнейсов – массивных каменных изваяний, доходящих до двух с половиной метров в высоту.

Утро было еще относительно раннее, и в вагоне никого не оказалось. Мэллори это устраивало: она предпочитала путешествовать в одиночку, чтобы не вспоминать этикет каждой расы. Да, они понимали друг друга, и что? Она все равно могла случайно кого-то обидеть. А так она просто громко сказала, что направляется в отсек для шаттлов, и челнок, загудев, начал свой путь.

Мэллори нравились гнейсы. Немногословные и медлительные, они все же не были глупыми, и с некоторыми она даже успела подружиться – скорее всего, потому что они принадлежали примерно к одинаковому поколению взрослых, но еще не старых людей. На Земле ее сверстники как раз начинали заводить детей, но у нее такой возможности не было.

Челнок проходил отсек для шаттлов насквозь: заезжал с одного конца, огибал по краю и уезжал дальше. Она остановила вагон у самого входа, где знакомая гнейская женщина возилась со своим шаттлом.

В длину и ширину корабль был примерно три на три метра, а в высоту – раза в два больше. Складывалось впечатление, что его вырезали из массивной скалы и решили запустить в космос. Не было ни посадочных опор, ни дверей, ни иллюминаторов, нигде не торчали выхлопные трубы и не виднелись движки. Просто огромный камень возвышался среди остальных шаттлов, и оставалось только предположить, что он умеет летать.

Кожа стоящей рядом гнейски была фиолетовой с белыми мраморными прожилками. Два с половиной метра роста напугали бы любого среднестатистического человека,