Бояться поздно - Идиатуллин Шамиль Страница 5

— Почему? — удивилась Аля.

Тинатин то ли не услышала, то ли не сочла нужным ответить. Аля сконфуженно посмотрела на Алину. Та, перехватывая отвергнутое кошкой угощение, выдернула из огромного тюка пакет с одноразовой посудой, отложила еду на одну из тарелок, а остальные принялась собирать в стопки. При этом она замысловато сгибала пальцы, чтобы не задействовать в процессе испачканные, и поясняла будто сама себе:

— Игра такая, в анонсах писали же. Есть дефолтные сеттинги, общие для всех. Но можно заморочиться и сделать так, чтобы действие происходило прямо у тебя дома ну или где ты там сейчас. Для этого надо загрузить интерьер через приложение, оно только сегодня появилось.

— Если успеешь, — вредным голосом вклинился Марк, поспешно являясь из кухни под неразборчивое, но явно насмешливое приговаривание Алисы.

My girl, одобрительно подумала Аля. Алина спокойно продолжила:

— Надо не позднее пяти вечера. Карим вроде успевает.

— Ого, — сказала Аля с чуть преувеличенным восторгом, относящимся скорее к отзывчивости Алины, чем к тонкостям игры.

А Марк сообщил:

— Ну и взвоем от жизы такой.

— В смысле? — кисло уточнила Алина все так же себе под нос.

— Не понимаешь как будто. Ты для чего играешь?

Алина и головой в его сторону не повела. Марка это, конечно, не смутило:

— Как и все — чтобы интересно было. То есть не так, как в жизни. Так на фига делать так, как в жизни?

— Фигня, — отрезала Алина. — Эскапизм в играх не главное — это раз. Второе — хочешь не как в жизни, играй в Mass Effect, Dishonored или Assassin’s Creed. Их полно. А тут как раз главный прикол в том, что самая тухлая жиза может раз — и повернуться, как в сказке, к лесу передом.

Марк заухмылялся. Чтобы упредить ненужную скабрезность, Аля поспешно ввернула:

— Дополненная реальность.

— Переполненная, — буркнула Алина, глянув на Алю неласково, но, быстро подумав, согласилась: — Ну или так. Это просто игра: взять и ввернуть как-нибудь наш тухляк. Или вывернуть. Была тупо база для воскресных пьянок, тут беседки и мангалы, там лесок и карьер со спусками для санок и лыж, а здесь еще каток…

— Незалитый, — напомнил вредный Марк.

— А в игре будет залитый. Причем, может, не льдом, а серебром или там лавой, круто же.

— Ладно, если каток, а если подвал?

— Тут есть подвал? — настороженно спросила Аля, которая видела слишком много хорроров.

— С привидениями! — радостно подтвердил Марк.

— Вы так говорите, как будто это что-то хорошее, — сказала Аля с максимально доступной ей невозмутимостью.

Откуда здесь подвал, подумала она, и, главное, зачем.

База оказалась небольшой. Три десятка одно- и двухэтажных домиков — а до недавних пор, похоже, и того меньше: улочки ближе к карьеру с обустроенным санным склоном выглядели отчаянно новенькими, как кусок модернового скандинавского поселка, выкроенного из норвежского ландшафта и каким-то чудом переброшенного в Поволжье. Центральные же домики несли неизгладимую печать советской заскорузлости, которую не исправили ремонт, окраска, пристройка красивых веранд и фэншуй стриженых кустарников и вычурных фонарей.

Ребятам такой и достался — двухэтажный, заскорузлый. Еще и с подвалом, значит, если верить Марку.

— Зато сигнала топчик, как дома, — отметил Марк, сверившись с телефоном.

— А вот это что-то хорошее, — вынуждена была согласиться Аля.

Хороший вайфай для игры важнее декораций, сеттинга, иногда даже геймплея и героев.

Впрочем, быть героями придется нам самим. Всю жизнь мечтала.

Не бурчи, велела себе Аля. Что тебе не нравится? Компания куда лучше, чем ожидалось, домик уютный, еда ожидается вкусная, снег чистый, воздух хороший, уже пахнет дымком, а недалекие незлобливые окрики с матерком не напрягают.

Соседние домики оккупировали веселые группы, шумные, но вроде неопасные. В одной, правда, угадывались гопники-переростки, сразу заголосившие: «О, девчонки, айда к нам!» Аля боялась не столько их, сколько того, что мальчишки примутся косплеить «Слово пацана» и нарвутся на неприятности. Марк сразу начал разворачиваться к живой оградке, выпятив челюсть. Но Карим подхватил его под мышку и внес в дом так быстро и легко, что тот и вякнуть не успел — а потом уже было поздно.

Все будет хорошо, настойчиво, будто заглушая убежденность в обратном, сказала себе Аля.

Стукнула дверь, сквозь комнату на кухню протрусила, не обращая ни на кого внимания, черно-белая кошка. Следом, расстегивая куртку, вошел Карим, не отрывавший взгляда от своего телефона. Он кивнул и сказал:

— Загрузилось православненько, модель строится. К ужину будет готова декорация, приближенная к боевой.

— А ужин когда? — осведомился Марк.

— Как аппетит нагуляем, — строго сказала Алина. — Ты про тюбинги договорился?

И Тинатин крикнула с кухни:

— Молодежь, тюбинги привезли. Вы готовы там?

5. А потом как получится

Шашлык был невероятный: мягкий, пахучий и сочный. И куриный, и бараний. Свиной, наверное, тоже — Алиса, ударявшая по нему, закатывала глаза и мычала так, что становилось неловко. Аля пробовать отказалась, поймала одобрительный взгляд Карима и немного смутилась.

Возможно, сказывались мороз, прыжки по горке и гипервентиляция, которые выжрали из мышц все питательные вещества, так что организм вопил, звенел и готов был усвоить и мгновенно переварить хоть дубовый брусок с гвоздями. Особенно в заиндевелой беседке на границе оттаивающего круга, медленно расползающегося от мангала.

А может, Тинатин и Володя просто были шашлычными гениями.

Кошка так и бродила под столом, бодаясь с разными коленями и отказываясь от любых угощений. Настойчивую руку Тинатин она даже оттолкнула, привстав на задние лапы, что привело народ в дикий восторг.

— Мусульманка, по ходу, — свинину, падаль и кровь не жрет, — объяснил Карим, посмеиваясь, ловко выкромсал из кубика баранины мягкое нутро и протянул кошке. Кошка обнюхала мясо издали, облизала нос и несильно цапнула Карима за запястье.

Карим ойкнул, отдергивая руку. Кошка неодобрительно заорала и пошла прочь.

— Зажралась, паразитка, — сказал Карим, засмеялся и добил кубик сам.

— Ну нельзя им человеческое, не кормите! — не в первый раз воззвал Володя, суя каждому в руку по шампуру из очередного букета, и опять утек к мангалу.

Аля с запоздалой благодарностью кивнула ему вслед и осоловело уставилась на шампур. Он манил и дразнил, но места в животе не осталось. Аля была сыта, довольна, в шапке и, кажется, счастлива.

Она съехала на тюбинге, ледянках и санках по длиннющим пологим склонам карьера кучу раз: сбилась со счета после двадцатого. Потом перебежала к отвесным и ухабистым, которые вышибают прямо в небо, ярко-синее и щекочущее глаза полыханием солнца, и тоже быстро потеряла счет. Стоя, лежа, спиной вперед и с закрытыми глазами. Ничего не сломала и не ушибла ни себе, ни кому еще, не отморозила палец, не врезалась в дерево и не провалилась под лед, не раздавила ребенка или старушку.

Детей и старушек не было. Было несколько компаний двадцати — сорока лет. Они не мешали, не приставали, не курили рядом и не торчали на трассе. Они катались, хохотали и не лезли.

Алиса, изнемогая от удовольствия, заставляла Алю съезжать то на брудершафт, то бутербродиком, Марк немножко преследовал, но границ не переходил, Карим и Володя помогали затащить санки в гору, и даже Алину и Тинатин вынудили скатиться втроем, затем всей толпой — и толпа долго расползалась из сугроба, обессилев от громкой радости.

Радость не улеглась ни по пути к домику, ни пока все переодевались, приводили себя в порядок и ждали первую порцию шашлыка, пожаренную Володей при участии Тинатин с изумительным проворством. А в беседке, куда народ ввалился после сурового клича Тинатин «Идите жрат, пажалусто!», радость, как в каком-нибудь учебнике метафизики, превратилась из душевной в телесную. Причем без особого участия увеселительной запивки, как бы там ни происходили друг от друга слова «спирт» и «спирит».