Станислав Рем - Пропавшая экспедиция Страница 50

— Семья Санатова выехала в неизвестном направлении. Поиски положительного результата не дали. Единственно известно, что ни сама Санатова, ни обе её дочери с мужьями и детьми Благовещенск не покидали. На данный момент отрабатывается круг знакомых и коллег.

— Сколько уйдёт времени на отработку?

— Сутки. Может, двое.

— Вы что, смеётесь? У нас нет суток!

— Если бы вы не организовали нападение на милицейскую машину, к тому же бездарное, то…

— Хватит! Точка! Предлагаю изолировать жену Урманского и через неё выйти на «Профессора».

— Я против! Это может поставить под угрозу всю операцию!

— Ваше мнение меня не интересует.

— Ждите реакцию ментов. И продолжайте поиски семьи Санатова. Мне нужны все рычаги давления! И ещё: какого чёрта вы определили раненых в госпиталь? Наследили так, что… По прибытии жду рапорт. По полной форме! А сейчас немедленно, под любым предлогом, вывезти людей из госпиталя и переправить в Хабаровск. Не хватало, чтобы они начали давать показания местной милиции.

Щетинин стоял перед Бирюковым навытяжку. Так старый товарищ по службе его давненько не строил. А полковник, заложив руки за спину, нервно раскачиваясь с носка на пятку, тихо выговаривал:

— Ты что, совсем очумел?

— Не понимаю.

— Он не понимает! Разбитая «мазда» — твоих рук дело?

— Нет. — СЧХ честно и открыто смотрел в глаза начальства.

Бирюков сжал губы, явно с трудом сдерживая себя, после чего протянул руку, взял со стола утренний рапорт автоинспекции.

— Вот. Ты приехал в город в половину пятого утра. Иномарка перевернулась в то же самое время. На той же трассе. Будешь врать?

— Буду, — признался Щетинин. — Заявление от пострадавших есть? Нет? Тогда какие ко мне вопросы? Может, эту «мазду» кто угнал, не справился с рулевым и перевернулся. После того как я проехал. Прижимай фактажом.

— И в кого ты такой? — Бирюков не смог подобрать подходящих моменту слов. — Смотри, Серёга, не перегни палку! Ладно, чёрт с ней, с «маздой». Кто стрелял? И в кого?

Щетинин стушевался. Такой быстроты от своих коллег он никак не ожидал.

— Вот что, Щетинин, — Бирюков приблизил полное лицо к усам подчинённого, — ты знаешь, я на твоей стороне. Но до того момента, пока нет беспредела. Ты же перешёл черту. Экспертиза всё одно даст результат по пуле, найденной в асфальте. Твоя работа?

Пришлось признаться:

— Стреляли в меня.

— Точно?

— Можешь проверить мой ствол. Даже запаха нет.

— А Рыбаков?

— При нём оружия не было.

— Детально, как всё было!

Спустя пять минут полковник ходил из угла в угол и разводил руками:

— Ничего себе, ситуация… И что будем делать?

Щетинин принялся вытягивать сигареты:

— Ничего. Эти щенки уже выбыли из игры. Предъявлять им что-то — бессмысленно. От стволов они наверняка избавились ещё до того, как легли на больничную койку. Прокачивать через них, кто за ними стоит — не вижу смысла. Они пешки, приказали — выполнили. Заказчика наверняка не знают.

— А пуля в асфальте? Может, она что-то даст?

— Сомнительно. Даже если не деформировалась, наверняка выпущена из «чистого» ствола. Это не бандиты. Они даже с нами работали аккуратно. Стреляли в резину.

— Слушай, Серёга, — полковник поморщился. Словно от зубной боли, — ты хоть понимаешь, за что я сейчас на тебя наорал? Нет, понимаешь. За то, что ты мне должен был в первую очередь доложить о том, что случилось! В первую очередь! Хоть в пять утра! — Указательный палец полковника с силой ударил по грудной клетке подчинённого. СЧХ подавил тяжёлый выдох: началось. — А я обо всём узнаю самым последним! Даже в Москве к моему приходу на работу уже знали о том, что случилось. Один я ни сном ни духом.

— Снова Москва? — СЧХ чуть не поперхнулся воздухом. — Да что же это такое? Куда ни плюнь — везде столица. Налоговикам нашим тоже оттуда звонили. И, что самое интересное, не первые лица, а из отдела кадров. Так сказать, с просьбой.

Бирюков напрягся:

— Любопытно. Мне тоже звонили из отдела Информации и связей. Высказали неудовольствие от имени руководства нашими действиями.

СЧХ принялся вторично шарить по карманам, на этот раз в поисках зажигалки.

— Ерунда какая-то получается. Вроде противник имеет выходы на высшие структуры власти, да только выходы какие-то кособокие.

— Или наоборот: не хотят светиться в открытую, — заметил несколько успокоившийся Бирюков. — Потому как на каждый такой приказ должно быть письменное подтверждение. А так, по телефону, пойди докажи. Кстати, по поводу тех троих, что были в «мазде», информация пошла из госпиталя. Я проверил. Доктора доложили об аварии в комендатуру. Те, понятное дело, в округ, в Хабаровск. А Хабара — в столицу. Слава богу, пострадавшие сообщили, будто случайно перевернулись. О тебе ни словом не обмолвились.

— Ещё бы. Молчать им выгоднее. — СЧХ прикурил, перекинул зажженную сигарету в левую руку, правой провёл по подбородку, отметив, что неплохо бы побриться. — Как они?

— Двое в тяжёлом состоянии. Без сознания. Один пришёл в себя, но у него травма головы, врачи запрещают опрашивать. — Сергей Васильевич прищурился. — Хочешь мотнуться к ним?

— Дорожное происшествие. Имеем право. Шмотки проверю. Вдруг какая зацепка найдётся?

— Человечка с собой возьми. На всякий случай. Не одни же они в городе обретались. — Полковник сунул руки глубоко в карманы и с силой тряхнул головой. — Вся «оперативка» псу под хвост с этим твоим дружком…

— Алло, Сергей Викторович?

Щетинин, прижимая левой рукой мобильник к уху, выскочил из дверей управления, принялся глазами искать, куда водитель припарковал милицейскую машину.

— Он самый. — СЧХ удивлённо взглянул на экранчик телефона: и голос, и номер ему были незнакомы.

— Гольдин вас беспокоит. Сослуживец Санатовой Светланы. Точнее, декан факультета…

— А-а, вспомнил! Игорь Афроимович! Что-то случилось?

— Вы просили сообщить, если кто-нибудь заинтересуется Светланой. Так вот сообщаю: заинтересовались.

— Когда?

— Сегодня утром. Десять минут назад. Двое. Если предъявите фото — опознаю.

— Отлично! — СЧХ махнул рукой водителю, чтобы тот заводил двигатель и выворачивал на проезжую часть улицы. — Если я к вам через часок нагряну, против не будете?

— Жду.

— Тогда до встречи.

Урманский нервно вытаптывал ковровую дорожку щетининского кабинета. Вот уже как второй час.