Всеволод Глуховцев - Пурпурный занавес Страница 50

Гордеев только головой покачал, удивляясь такой изощренной хитромудрости.

Тем не менее, все вышло точно по сценарию. Шустрый деятель действительно извлек откуда-то из тени сварные железные колодки и попросил Николая заехать задом на склад. Николай так и сделал, деятель подсунул колодки под задние скаты «Газели», закрепил, как следует и…

И дальше – как по маслу. Когда ящик был погружен, заказчик, вызвав у Гордеева ироническую ухмылку, рассыпался в счастливом мелком смехе, да еще захлопал в ладоши.

– Знаете, а мне нравится непосредственность чувств, – осклабившись, подковырнул Николай.

– Конечно, конечно, – мужчинка был так рад, что не замечал никаких шпилек. – Ну что ж, поехали.

Тут Николай вспомнил – куда ехать-то? Даже не спросил, голова с дырой!

– Да, кстати, – спохватился. – А куда едем?

– О! – тот обрадовался пуще прежнего. – Недалеко. Можно сказать, по соседству.

И пояснил. Николай от объяснения аж крякнул:

– Вот те на!

Оказалось, конечный пункт маршрута – прямо через реку, на левом берегу. Николай худо-бедно знал и это место: домишки, огородики, какой-то не то заводик, не то мастерская… короче, такие же беспонтовые выселки, что и Третья пристань.

– Слушайте, – Гордеев посмотрел на заказчика с юмором. – А не проще ли вам было обойтись водным путем? Нанять какую-нибудь лодку побольше, ну и того…

– Возможно, возможно, – закивала голова в бейсболке и хитро прищурилась. – Но ведь тогда бы и вы остались без заработка…

Железная логика. Что тут скажешь? Ничего. Николай лишь рассмеялся.

Так они вдвоем и покатили по Цыганскому спуску, который на три минуты стал для них подъемом, вырулили на заросшую дорогу, с ветерком промчались по ней; затем – через старый мост, и в обратном направлении, опять вдоль реки. Пассажир крутился, ерзал на сидении, все подсказывал, как да куда ехать, будто Николай без него и не знал. Ну, а когда достигли выселок, тут эти подсказки стали, безусловно, дельными, тем паче болтун сделался вдруг ясным, точным и кратким – Николай даже подивился такой метаморфозе.

– Ну, вот и приехали! – радостно возгласил заказчик. – Вот эта улица, Заливная.

– Заливная… – зачем-то эхом отозвался Николай. – У вас тут дом?

– Нет, нет! Склад, склад, так же как и там. Разве что поменьше.

Николай вскинул брови: что за притча – возить дурацкий сундук из склада на склад?.. Но расспрашивать, понятно, не стал.

Улочка Заливная сопровождала их почти заросшей подорожником колеей, на ней машину колыхало мягко и плавно, как на волнах. Проехали метров двести.

– Ну вот, – повторил клиент и повернул кепку козырьком вперед. – Вот и он, ёксель-моксель.

Этот склад действительно оказался поменьше: просто громоздкий деревянный сарай, ветхий и некрашеный. Ворота широкие, двустворчатые, и держатся на честном слове – это Николай заметил, когда мужчинка суетливо распахнул их.

Опять странно. Если так уж любовно кланяешься перед своим ящиком, тогда какого черта хранить его в трухлявом каретнике, на который дунь – и рассыплется? Вот уж воистину, чужая душа – потемки…

Ну и нечего себе башку ломать над всякими парадоксами! Что мне с ним, в конце концов, детей крестить? Пусть хоть алмазы-бриллианты на помойке хранит, это его дело.

И, выведя столь радикальное заключение, Николай перестал думать об этом. Он развернул машину, задом очень осторожно подал к сараю: тент «Газели» едва не задел за притолоку ворот. Потом он еще раз подивился технической изощренности хозяина – у того и для выгрузки ящика нашлось приспособление: какие-то доски-подставки – с их помощью груз легко соскользнул с кузова наземь.

– Порядок, – констатировал клиент.

– Да уж, лучше не бывает, – подтвердил Гордеев. – Ну что, почтенный? Товар – деньги, так говорил товарищ Маркс?

– Да, да, да, – зачастил работодатель, задвигался весь, как на шарнирах, – конечно, конечно… Только знаете ли что… Не могли бы вы меня обратно подбросить? Туда, в смысле, на Третью пристань…

Николай пожал плечами:

– Да почему бы нет? Отдельная работа, отдельный гонорар – и пожалуйте бриться.

– Разумеется, разумеется, – весь подхватился мужчинка. – Я заплачу!

– Проблем нет.

Договорились. Николай выехал из сарая, заказчик проворно запер шаткие ворота, и они помчались порожняком, громыхая в кузове той роликовой хренотенью, которую владелец счел нужным забрать с собой. Он был все так же весел, приподнят, в дороге молол без умолку. Николай отмалчивался, изредка невнимательно поддакивал – болтовня попутчика ничуть ему не мешала – словесная метель мела мимо него. Мысли его были заняты раздумьями.

Хотя думал в частности и о говорливом своем соседе. А в общем и целом – об этих последних заказах. Какие-то они… чем-то похожие, что ли. Ну, если так подумать… реальной связи между ними не видать, но все же какая-то нестыковочка тут имеется…

Она-то, может быть, и есть, да вот углубляться в отвлеченные думы за рулем не следует. Уже в самом конце спуска Николай чуть не прозевал – спасибо, шоферское шестое чувство выручило. В просветах кустарника сверкнул корпус большой легковой машины – Гордеев резко затормозил.

Серебристый «Мерседес-600» массивно прокатил слева направо через перекресток. Николай успел разглядеть только правую руку водителя, небрежно покоящуюся на рычаге коробки передач: в коротком белом рукаве, крепкая, мускулистая мужская рука.

В таких бегемотах люмпены да пролы не ездят. Николай мельком удивился сему явлению на убогих улицах Третьей пристани – и тут же забыл об этом.

– Сюда, сюда, – клиент чуть не подскакивал на сидении от непонятного Николаю возбуждения.

– Я помню, – буркнул Гордеев.

Подъехали к давешнему складу. Там Николай наконец-то оставил надоеду вместе с его каталкой, получил полный расчет, кивнул на прощанье.

Что-то все-таки поддевало его, какая-то мысль, поддевала и пряталась, он не мог ее уловить. И так и сяк, пытался, старался… нет, не ловилась. И он махнул рукой. Надо будет – сама потом всплывет.

Еще в первый раз, въехав на Пристань, он обратил внимание на этот дом – двухэтажное строение довольно игривой архитектуры: с высокой крышей, выступами чердачных окошек, угловыми застекленными балконами второго этажа, этакими почти мансардами, косо подпертыми контрфорсами из бруса. Все это, правда, было крайне дряхлое, на балконы и глядеть-то было жутковато, а уж как ступать на них, и помыслить страшно… Когда-то розовая, видимо, штукатурка давным-давно выгорела на солнце, смылась дождями снегами, талыми водами… и теперь цветом напоминала промокашку; тем не менее среди прочей совсем уж безнадеги Третьей пристани дом этот сразу бросался в глаза.