Сергей Лексутов - Ефрейтор Икс [СИ] Страница 52

— А я что, не верная? Я хоть раз тебя обманула? Хоть раз я в тайне от тебя трахалась? Я тебе сразу говорила, что разлюбила, и что ухожу к другому…

Павел разинул рот и уставился на нее. Он точно знал, что она нормальная. Или — почти… В дурдоме она лежала всего один раз, и то в отделении сумеречных состояний. Эт-то было что-то… Немного придя в себя, он захохотал. Да так, как никогда в жизни не хохотал. Его сгибало на стуле, мышцы живота сводило судорогой, а он никак не мог остановиться. Еле-еле сквозь смех выдавил:

— Го-оссподи-и… Кому скажешь, что ты в течение нескольких лет, каждые две недели разлюбливала меня насовсем и окончательно, и уходила к другому, так ведь сочтут сумасшедшим…

Она равнодушно пожала одним плечом; мол, дело житейское… Павел спросил серьезно:

— Ну и как, тебя хорошо оттрахал Кок?

Она пожала обоими плечами:

— Ничего и не было… Стала бы я со стариком трахаться…

Но глаза явно вильнули в сторону.

— Старик-то он старик, но доктор наук, профессор, членкор, член Союза писателей…

— Паша! Ну, я ж к тебе пришла!

— Пардон! А нафига мне головная боль? Мне сейчас хорошо, отлично работается, мои книги издаются, деньжата водятся. А свяжешься с тобой, и опять все пойдет наперекосяк.

— Паша, ну прости меня! Дура я была. Так хорошо, как с тобой, мне ни с кем не было…

Это было вообще нечто, сравнимое со вспышкой сверхновой звезды: Люська просила прощения. Она вдруг вскочила со стула, подбежала к двери, захлопнула ее и заложила на цепочку, которую Павел приделал еще прошлой осенью. Люська медленно вернулась к столу, по пути медленно-медленно, с блядской улыбочкой задирая подол платья. Может быть, Павел и не выдержал бы этого испытания, тем более что помимо воли ощутил и у себя некое шевеление плоти, но не далее как вчера его по полной программе, и даже двум, ублажила элегантная, симпатичная, безотказная, спокойная Оксана, а уж темпераментная, не хуже Люськи. Павел равнодушно цыкнул зубом, проговорил:

— Не буду я тебя трахать. Вот пососать можешь…

Он пошутил, но Люська незамедлительно пала на колени, расстегнула джинсы, нашарила его самый чувствительный орган, напрягшийся, несмотря на все усилия Павла хранить хладнокровие. Люська принялась сосать, напористо, сильно. Глядя на ее затылок, Павел растроганно думал: ну что с ней поделаешь?.. Однако марку он выдержал до конца, не вскочил и не посадил ее на стол, а так и сидел, прислушиваясь к своим ощущениям. Он думал, что Люська будет плеваться, но она высосала все до капли, после чего встала с колен, села на стул, вытягивая сигарету из пачки, задумчиво сказала:

— Все имеет свой вкус… Поразительные ощущения… — закурив, она задумчиво наблюдала, как Павел застегивает джинсы, и тут заметила наган в столе, кивнула на него: — А это что, настоящий?..

Павел проговорил безмятежно:

— Ага…

Она протянула руку, взяла игрушку, повертела в руках и вдруг прицелилась в Павла. Рефлексы сработали молниеносно; левой рукой Павел отбил наган с линии выстрела, мгновенно перехватил, блокируя ладонью курок, после чего ловко выкрутил наган из ее пальцев.

Она обиженно протянула:

— Ты чего перетрусил? Там же надо сначала затвор оттянуть и с предохранителя снять… Я не раз в кино видела…

— Ты, конечно, спец по оружию, но у нагана ничего оттягивать не надо, и никакого предохранителя ему присобачить не догадались. Люся, я всегда знал, что ты опасная женщина. Иметь с тобой дела, опасно для жизни.

Она вдруг зло сказала:

— Ты запал на эту облезлую кошку!

— На какую еще облезлую кошку?! — почти искренне изумился он.

— Да на эту п…ду на цыпочках, Ершову!

— Ваши заявления, мадам, абсолютно не соответствуют действительности. Милена Ершова очень элегантная, очень общительная, очень умная, очень симпатичная девушка, и очень талантливая писательница…

— Ха-ха-ха! Девушка… Она замужем с семнадцати лет, а посмотреть на ее рожу, так сразу видно, налево от мужа бегает. Когда ты с ней ворковал на берегу, она явно прикидывала, а каков ты в постели? Ты ее уже трахнул, или еще нет? Вы же вместе ушли…

— Вот уж чего-чего, а трахать я ее не буду. Надо же иметь хотя бы одного друга, с которым можно поговорить о фантастике и приключенческом жанре, а то все наши эстеты на меня только смертную скуку нагоняют, — серьезно сказал Павел. — А откуда ты про нее столько знаешь?

— Да она за зиму во все тусовки умудрилась влезть, — бросила Люська.

Она долго молчала, медленно затягиваясь и рассматривая Павла с непонятным выражением на лице. Вдруг спросила:

— А чего ты с наганом ходишь? Так напугался в позапрошлом году? Тебя, вроде, кто-то убить грозился…

— Ага, грозился…

— Кобылин, что ли?

Павел опять захохотал. Просмеявшись, сказал:

— Твой Кобылин — сопляк. Мне его потом, дурака, жалко стало. Ты ж его подставила, как мелкая сучка, а потом еще и на меня заявление накатала…

— Ну, я ж потом забрала…

— И слава Богу… А дела тогда серьезные были. Я между двумя бандами затесался, совершенно случайно. Они подумали, будто я что-то видел, и решили меня убрать. А я ничего не видел! Абсолютно! Но им же не докажешь. Вот и пришлось защищаться. Хорошо хоть одну банду чечены перебили, а во второй мне пришлось главаря убирать, иначе бы они не успокоились.

— Как, убирать?! — она вытаращила глазищи, они даже косить перестали.

— Физически. Зубилом по голове.

— Ка-ак?! Уби-ил?

— Ага… — безмятежно обронил он.

— А сейчас чего с наганом ходишь?

— Так ведь опять влип. Хочешь посмотреть на топтуна?

— Хочу.

— Ты, когда сюда шла, видела парня на стадионе? Это и есть топтун. Следит, козел, от самого дома…

Он подошел к двери, поманил Люську. Она подошла, выглянула из двери. Парень так и гулял посреди стадиона.

— Видала? Уже третий час на солнцепеке гуляет.

— А чего он в тень не отойдет?

— А нету тени поблизости, вот и страдает.

— Паша, ты врешь!

— Вот еще… — у Павла вдруг забрезжила шальная мыслишка. — Погоди-ка…

Перемахнув через парапет, он направился прямиком к парню. Тот, естественно, сделал вид, будто его это не касается. Подойдя, Павел смерил его взглядом, спросил:

— Когда смена-то? А то ведь запаришься. Чего ты тут торчишь, на солнце? Шел бы в тенек. Я ж тебя все равно шутя с хвоста стряхну.

Парень смерил его презрительным взглядом, проворчал, лениво цедя слова сквозь зубы:

— Ты что, мужик, с хера сорвался?..

Павел резко врезал ему раскрытой ладонью по губам, прохрипел, ощерившись:

— Здесь нет мужиков! Петух топтаный…