Александр Сивинских - Гончий бес Страница 53

– Сладкая, ты же большая умница. Сообщи это другими словами.

– Хорошо, попробую. Что-то ещё?

– Конечно. Я люблю тебя, девочка!

– И я тебя! Будь осторожен.

– Разумеется, – пообещал Фишер. – Бай-бай!

– Бай-бай, хомячок!

Марк нажал отбой. На сердце было скверно. Совершенно ясно, что ЛЛ нужен здесь русским не для дружеского чаепития. У людей, по чьему заданию работала Зарина, суще-ствовала какая-то цель, и вряд ли она была доброй. Шантаж, киднеппинг… Вполне веро-ятно, что Дядюшка Джи может вообще сгинуть в Императрицыне. И нужно чётко пони-мать – в этом случае его гибель целиком ляжет на совесть Фишера.

Oh, shit. Fucking, fucking shit…

– На дворе, Марк, век циничного прагматизма, – сказал он вслух и хлопнул для убе-дительности себя по коленям. – Поэтому запомни. Если мистера Джи здесь угробят, Пат-риция станет по-настоящему состоятельной девушкой и завидной невестой. Так что ис-чезновение сенатора – в твоих интересах, дорогой жених.

Самовнушение, однако, помогло плохо. Фишер чертыхнулся: в очередной раз ему было не с кем поговорить, посоветоваться. Происходи дело в Штатах он поехал бы к отцу. Старик совершенно выжил из ума, брюзжал по малейшему поводу, от него плохо пахло, но – чего не отнимешь – он умел терпеливо слушать. А порой давал на редкость здравые советы.

Но от отца его отделяли тысячи миль.

В кино в таких ситуациях обязательно появлялся какой-нибудь бродяга, чаще всего инвалид-афроамериканец, и мудро подсказывал герою, как быть дальше. Марк, горько по-смеиваясь, осмотрелся. Улица была пустынна, лишь проезжали редкие автомобили. Не-подалёку на фонарном столбе ветер трепал наполовину отодранную афишу. Знакомое бо-родатое лицо было мокро от дождя. Алые буквы складывались в похожую на зиккурат надпись:

Марк припомнил, как душевно они пообщались с изображающим покойника роке-ром, спрыгнул со скамейки и подошёл к столбу. Афиша изрядно потрепалась, но нижний левый угол, крепко приклеенный к бетонной тумбе, сохранился в целости. Мелким шриф-том, красным по чёрному, там было напечатано два телефонных номера. Подпись гласила: «С заявками об организации гастролей обращаться…»

Чем чёрт не шутит, подумал Марк и, подсвечивая телефоном, скопировал номера в адресную книжку. А затем вызвал первый из них.

Не отвечали долго. Наконец гудки прекратились, и заспанный мужской голос с узна-ваемой родственной картавинкой пробурчал:

– Абашьянц у аппарата.

– Шалом, – поздоровался Марк и спросил: – Могу я поговорить с Игорем Годовым?

– Нет, он сейчас репетирует. Но вы можете пока поговорить с Вольфгангом Амадеем Моцартом, – сообщил Абашьянц. – Позвать?

– Смешная шутка, – сказал Марк.

– Какая, на хрен, шутка! Вы что, спятили, землячок? Вы вообще на часы смотрели?

– Смотрел буквально только что. Да вот беда, у меня там луизианское время.

– О, мой Б-г! – простонал Абашьянц. – Кто вы, таинственный луизианский незнако-мец? И какое у вас дело к Годову?

– Моя фамилия Фишер. Игорь Годов мой добрый друг. Я хочу с ним встретиться. Вполне законное желание, не находите?

– Послушайте, Фишер. Скажите прямо, вы сумасшедший? Какие могут быть друзья у мертвеца? Либо немедленно говорите, что вам нужно, либо я кладу трубку.

– Нет, это вы меня послушайте, Абашьянц! – рассердился Марк. – Сказки о мертве-цах рассказывайте фанатам. А я взрослый человек и лично знаю Игоря. Мы на днях пили с ним водку в гримёрке «Точки». И уж поверьте, он не мертвее нас с вами!

– А, вон вы кто… – протянул Абашьянц. – Помню, помню. Насосались вы тогда знатно. – Он хихикнул. – Годов был в восторге. С ним мало кто общается так накоротке, а тут такой подарок. Вы где сейчас находитесь? В Императрицыне?

– Да, – сказал Марк.

– Таки плохо, – сказал Абашьянц, всё более педалируя местечковый говор. – Наша команда сейчас в Старой Кошме. Это, если я правильно помню, километров двести от Императрицына. Страшная дыра. Триста тысяч населения – и заводы, заводы, заводы. Триста тысяч пролетариев, их жён и детей! Вы можете себе представить этот кошмар ин-теллигентного еврея? – Абашьянц разрезвился не на шутку. – Ну и что вы себе думаете? Годов решил дать здесь несколько гастролей! У него, видите ли, связаны с этим городиш-ком воспоминания юношества. Станочником когда-то работал. Первое выступление зав-тра, последнее через четыре дня. Подъезжайте, милости прошу. Гостиница «Постоялый двор». Ждать?

– Нет, – сказал Марк. – Ну, то есть я, может, и приеду, только не сейчас.

– Жаль, – жизнерадостно воскликнул Абашьянц. – Для нуждающихся здесь имеется кошерная кухня! Что странно в этом царстве люмпенов.

Дать отповедь паяцу Марк не успел. Телефон противно запищал, несколько раз миг-нул и погас. Села батарея. Фишер раздраженно бросил его в портфель. Что-то брякнуло. Запустив руку внутрь, Марк нашарил баночку с антидепрессантом, презентованную ма-ленькой дрянью Зариной. Он выудил баночку из портфеля, открутил крышку, вытряхнул на ладонь пару пилюль и с отвращением закинул их в рот.

Впереди мелькнул огонёк такси. Фишер поднял руку.

Мисс Голдэнтач встретила его возле калитки. Похоже, ждала она давно – с обвисше-го зонта бежали струйки воды. Поднятию настроения это, разумеется, не способствовало.

– Опять пьянствовали, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказала она.

Возражать было бессмысленно. Транквилизатор оказался на редкость сильным. Го-лова Марка напоминала сейчас воздушный шарик, ноги заплетались.

– Какие у вас доказательства? – тем не менее, спросил он агрессивно. Сразу выясни-лось, что язык заплетается тоже.

– Доказательства написаны на вашем лице. Иисусе, какой позор! Отправляйтесь не-медленно спать.

– Мэм, я благодарен за то, что вы взяли на себя роль моей няньки, – проговорил Марк, изо всех сил борясь с предательским поведением языка. – Но, к сожалению, не на-столько состоятелен, чтоб оплачивать эти услуги. Поэтому я не желаю в дальнейшем слышать столь категоричные указания. – Он передохнул и добавил: – Когда речь идёт не о задании мистера Джи.

Сильвия прищурилась и вдруг совершенно неожиданно усмехнулась.

– Хорошо.

Марк победоносно задрал подбородок и пошлёпал по лужам в дом.

Пред телевизором расположился Декстер. На экране, завывая, мчались болиды «Формулы-1», соревнуясь в стремлении первыми вылететь за ограждение и, кувыркаясь, превратиться в груду обломков. Желательно в гуще зрителей.

– Салют, Декс! – бросил Фишер.

– Добрый вечер, Марк, – встрепенулся тот. Кажется, перед этим он дремал.