Евгений Дембский - Властители ночи Страница 54

— Убийца может быть, как ты сказал, психом или кем-то, кто изображает сумасшедшего. Но он может оказаться психом или маньяком и из нашего прекрасного города. — С этими словами я отпустил дверь, и лифт двинулся вверх.

Шериф ничего не сказал; я вышел из кабины и придержал дверь.

— Можешь меня подождать? — спросил он. — Мне нужно зайти к хирургу. — Он махнул в мою сторону ногой, едва не угодив по колену. — В такой ситуации мне нужно как можно быстрее обрести подвижность.

Я буркнул, что, конечно, подожду, и пошел к выходу. По дороге я решил, что если встречу кого-то курящего, то отберу у него сигарету, и пусть будет что будет; мне нужно было каким-то образом избавиться от отвратительного осадка в носу и горле, оставшегося от пребывания в подвале.

Сквозь стеклянную дверь я увидел какого-то нервно затягивающегося мужчину и вдруг успокоился. Мне уже не нужно было спешить, я владел ситуацией, сигарета была от меня на расстоянии вытянутой руки. Я пропустил двух медсестер, уступил дорогу еще одной, с длинным рулоном какой-то сетки или чего-то в этом роде, и неожиданно увидел, что курильщик отбрасывает окурок, а сам бегом бросается вниз по ступеням. В панике я несколько раз подпрыгнул на месте, но преграждавший мне дорогу рулон застрял, когда девушка попыталась свернуть в ответвление коридора. Когда мне в конце концов удалось пробраться мимо нее, снаружи уже никого не было и с парковки выезжала серая «того-комби». Сперва у меня возникло желание завыть, а потом — рассмеяться. Ни того ни другого я делать не стал и побежал к «рейнджеру». По крыше и стеклам постукивали редкие капли дождя; я внимательнее присмотрелся к оборудованию машины и среди полутора десятков выглядевших почти одинаково цифровых табло нашел радио. Играла спокойная музыка, именно такая, какую я еще был в состоянии вынести. Я слушал, глядя на вход в больницу, потом, когда дождь усилился и изображение размазалось, включил стеклоочистители, а немного повозившись, сумел отрегулировать их так, что они работали в ритме «Have you ever se-e-en her?»: тада-дада-ди-даа, та-да-дада-ди-даа! Кап, кап, кап, кап! Кто убил? Кто изуродовал два тела? Какова была цель этой чудовищной мистификации? Общий ответ на три вопроса: Fecit, cui profit. Это сделал тот, кому было выгодно.

Я наклонился, собираясь поискать сигареты в «бардачке», но глянул на пепельницу. Поскольку она была девственно чиста, я отказался от своих намерений. Расслабившись и прикрыв глаза, отрезанный от мокрого внешнего мира, я погрузился в анализ последних примерно ста часов с того момента, когда я оставил машину в мастерской и пошел прогуляться по городу, а мой ангел-хранитель указал мне на автомобиль, припаркованный возле бара «7—11». В нем сидел один неприятно знакомый тип, которого ни за какие сокровища я не хотел бы встретить без пушки в руке в пустом коридоре отеля, а его столь же симпатичный приятель как раз выносил из бара два подноса, нагруженных стаканчиками, тарелками и пластиковыми вилками. К счастью, всего этого было достаточно много, так что один был поглощен тем, как удачно донести подносы до цели, другой оказывал ему моральную поддержку. Я медленно свернул за угол, не привлекая к себе внимания слишком поспешными движениями — так я, по крайней мере, надеялся. За углом я ощупал левую сторону груди, хотя знал, что мое оружие спрятано не там. Потом осторожно выглянул: оба всё еще были заняты, на этот раз просовыванием подносов в окно. Еще через пару минут они поделят еду, вставят стаканчики в кольца на приборной доске и будут готовы к патрулированию городка под названием Донкей.

Я быстрым шагом отошел подальше и из первой же будки позвонил по известному мне номеру, а когда наткнулся на БМВ, к которому подошла моя довольно примитивная отмычка, — рискнул его угнать. А теперь я хотя и находился в городе, куда так или иначе направлялся, весь мой первоначальный план рассыпался на мелкие кусочки.

В итоге я сидел в служебной машине местного шерифа, будучи на волосок от обвинения в убийстве. Когда я открыл глаза, испытывая явное отвращение к последним фрагментам своей биографии, шериф как раз выходил на крыльцо. На его ноге уже не было гипса, лишь легкая шина, но он опирался на костыли, рядом же семенила медсестра, делая вид, будто помогает ему идти. Если бы она действительно это делала, Хольгер наверняка грохнулся бы на землю, безнадежно запутавшись в костылях и ее руках. Я мигнул фарами в знак того, что вижу его, включил двигатель и подъехал к крыльцу. Шериф бросил костыли в заднюю часть машины, едва не угодив мне концом одного из них по голове, вскочил на подножку и довольно ловко разместился на сиденье.

— Спасибо, сестра, — улыбнулся он. — До свидания. — Шериф властным жестом показал мне, что можно ехать, но тут же сообразил, что рядом с ним сидит не полицейский водитель, и извинился.

— Я еще весь трясусь, — сказал он. — Когда я увидел циркульную пилу, которой режут гипс… — Он содрогнулся. — Возвращаемся в участок. — Он вытер лицо платком и пригладил усы. — Ну и сволочь, — бросил он. Я молчал, занятый управлением машиной. — Бедная Вэл, — добавил шериф. — Личная жизнь не сложилась, карьера тоже как-то… не удалась. Не поймешь, нужна ли она вообще была кому-либо и где-либо… — Он вздохнул, а затем сменил тему: — Ты много расследовал убийств?

Я покачал головой:

— Ты же сам знаешь, полиция всегда пытается придержать их для себя, хотя вовсе не любит подобных дел, да и ничем в них не лучше. Просто вбили себе в голову, что убийство — это дело государства, а не гражданина. В итоге меня привлекали к расследованию четырех смертей, два дела я раскрыл, два нет, причем одно остается на совести полиции, которая сделала всё, чтобы мне помешать. Второе же превосходило мои возможности — нужно было провести целую кучу дорогих анализов, а у меня не было такой возможности, я не мог даже собрать материал для исследований. — Некоторое время мы ехали молча. — Честно говоря, именно это последнее дело и было настоящим убийством, остальные — дорожно-транспортные происшествия и несчастный случай с оружием. Речь шла лишь о том, чтобы найти свидетелей. Тривиально и скучно.

Неожиданно стеклоочистители скрежетнули по сухому стеклу: с момента моего приезда в Редлиф дождь в первый раз прекратился, вернее, во второй, но в первый раз я сидел в камере. Я открыл окно и попробовал вдохнуть. Честно говоря, воздух ничем не отличался от того, что был прежде, — всё такой же влажный, холодный и чистый, без запаха выхлопных газов и жира из фритюрниц.

— Так что будем делать? — спросил Хольгер. Вопрос его мне не слишком понравился. Похоже, он сам понял, что передает инициативу в мои руки. Чувствуя, что любой мой ответ будет интерпретирован не в мою пользу, я молчал.