Сакс Ромер - Спящий детектив Страница 56

Приходилось ли вам испытывать ощущение близящейся беды, что порой становится предвестником трагических событий? Оно охватило меня тем вечером, еще за обедом; после, когда мы перешли в библиотеку и закурили сигары, оно зловещим образом усилилось. Мне казалось, что я стою на краю пропасти. В буквальном смысле, я не слишком ошибался. Морис Клау, к большому неудовольствию сэра Джеймса, завел разговор о привидениях. Я видел, что он то и дело поглядывает на часы, а на его пергаментном лице появилось странное выражение.

— Не примечательно ли, — сказал он, — что бедные духи заключены, канарейкам подобно, в свои клетки? Никогда не парят они свободно, те призраки. Смеющийся демон Грейнджа — поглядите на него. Остается он в том пустынном, заброшенном доме; он…

Явление ужаса прервало его слова.

Монастырскую тишину разорвал раскат злобного хохота, завершившийся гортанной скороговоркой.

Хохот прокатился по комнате, проник в каждую клеточку моего тела. Звук отдалился — и смолк.

Сэр Джеймс, вцепившись в кожаные подлокотники кресла, словно окаменел. Я был охвачен страхом. Морис Клау стоял в эту минуту позади меня, у книжного шкафа, и видеть его я не мог. Но я никогда не забуду лицо Климента Лейланда! Пред ним точно предстала сама Смерть. Его глаза вылезли из орбит, зубы беспрестанно стучали.

— Святые небеса! — еле прошептал он. — Что это? О Боже! Что это? Заберите его — заберите!

Послышался размеренный голос Мориса Клау:

— Заберите его вы, мистер Лейланд!

Климент Лейланд вскочил на ноги; он раскачивался, как пьяный, а его сверкающие безумием глаза вперились в Клау.

— Вы — вы, — ахнул он.

— Я! — громыхнул Морис Клау. — Я нашел потайное убежище якобитов в Грейндже, и в нем обнаружил я коробку! А! уставились вы! Продолжайте таращиться, друг мой! Вернул я коробку на место, изучив прежде содержимое ее! Что? демонический сей хохот страшит вас? Спускайтесь же, мистер Лейланд, спускайтесь и приведите демона — того, кто хохочет!

Сэр Джеймс застыл в кресле; я также не в силах был пошевелиться. Но при виде того, что произошло далее, мы оба вскочили со своих мест. Морис Клау шагнул к глубокой нише, ступил на гулкий дубовый пол и с усилием нажал плечом на стену, казавшуюся несокрушимой.

Часть стены повернулась, как дверь на петлях, открыв темный провал.

Морис Клау замер в нише, подобно причудливой статуе, указывающей рукой в черную бездну.

— Спускайтесь, друг мой! — вскричал он. — Тот, кто смеется, на седьмой ступени!

— Седьмой ступени…

Шепот Климента Лейланда был едва слышен. Из провала в библиотеку накатывал волнами сырой воздух подземелья.

— Спускайтесь, друг мой!

Морис Клау снова и снова беспощадно повторял эти слова. В центре комнаты застыла жалкая фигура Климента Лейланда — он озирался, колеблясь. Внезапно заговорил его кузен.

— Не ходи, Климент! — прошептал он.

Тот изумленно обернулся к сэру Джеймсу.

— Не ходи — в эту яму. О Господи! теперь я наконец начинаю понимать. Ступай! Даю тебе полчаса!

Сэр Джеймс сгорбился в кресле и закрыл лицо руками; Морис Клау так и остался стоять у темного провала. Климент Лейланд, склонив голову, вышел из комнаты.

Молчание прервал голос Мориса Клау:

— Ждите меня, джентльмены! Спускаюсь я за хохотом!

Он шагнул в провал.

— Первая — вторая — третья — четвертая — пятая, — считал он вслух.

Его голос доносился к нам из глубины.

— Шестая!

Он стал подниматься. Войдя в библиотеку, Клау поставил на столик перед сэром Джеймсом довольно большой и весьма современный граммофон!

— Смех! — кратко пояснил он. — Той ночью, друзья мои, когда впервые спал я в Грейндже, запечатлел я средь других ужасных негативов образ того, кто прятался в потайном убежище. Видел я, как выбирается он из камина, держа в руках громадную булаву, что видел я висящей в зале! Наука разума едва не изменила мне; ибо счел я его мыслительной формой! Но разум Изиды взаимосвязь имеет с разумом бедного ее старого отца. Во сне увидала она опасность, и крик ее спас меня! — спас от убийцы с булавой в руках!

Сэр Джеймс молча слушал. Морис Клау продолжал:

— Рассудил я тогда, что тот, кто прятался в якобитском убежище, издавал дьявольский смех и производил иные феномены, имел одну только цель. А именно, заставить вас покинуть Грейндж и поселиться в Фрайарс-хаузе! Более ничего наука моя подсказать мне не могла. И оттого помог я прятавшемуся осуществить его план; и сам я приехал сюда, друг мой, дабы наблюдать, охранять и следить!

Граммофон его нашел я, исследовал и вернул на место. Имел он часовой механизм, изобретательный весьма, что запускал и останавливал его; скрежет иглы почти был не слышен. Нынче ночью, из этой комнаты, неизвестно для него, извлек я граммофон из ящика, что находился на дне его сундука. Да! похитил я ключ! Старый я лис! Зачем принес он граммофон сюда? Ответить я не могу. Быть может, желал им воспользоваться; планы его темны для меня, но назначение их светло.

Сэр Джеймс застонал.

— Старина Клем! — прошептал он. — Я так ему доверял!

— Не верил он в науку мою, — вновь заговорил Морис Клау, — но не ведал он, что спал я, спрятавшись, почти рядом с ним, покуда сидел он и строил планы в сей комнате! Из злобного его разума получил я второй негатив; показал он мне смертельную ловушку, что устроил древний блудный сын материнской Церкви! В Грейндже имелось лишь потайное убежище якобитов, здесь же дьявольщина феодальных времен! Вернулся я в Лондон. Отчего? Дабы узнать, обоснованы ли подозрения мои.

О да! Могли вы знать то или нет, но если умрете вы бездетным, порочный Климент унаследует Грейндж!

— Я знал об этом, — прошептал сэр Джеймс.

— Ах! вы знали? Итак. Вернулся я сюда, ибо заподозрил, что случайная ваша смерть целью была переезда! Затем получил я второй свой негатив. Тянул я время, а покуда исследовал то пахнущее смертью подземелье. Сочленения зловещего механизма недавно смазаны были маслом! Ах! хорошо знал он секреты древнего дома, что надеялся унаследовать!

Однажды вечером, когда сидели бы вы здесь, в неведении полном, вместе с остальными гостями, нашел бы он ту дверь! И вы, хозяином будучи, возглавили бы экспедицию! Но понимал я, что боится он действовать, покуда я здесь, и создал для него привидение из собственного его призрака!

Сэр Джеймс поднял голову. Волнение явственно отражалось на его бронзовом от загара лице.

— Мистер Клау, — хрипло проговорил он, — почему вы так подчеркивали слова «на седьмой ступени»?

Морис Клау пожал плечами и коротко ответил: