Юрий Кемист - Три выбора Страница 57

Вскипев, эта дискуссия быстро утихла – время «прямого эфира» скоротечно, а обсуждать что-либо вне пределов студии популярной радиостанции эти команды не могли органически. Они и «среди себя», друг с другом-то, говорили «сквозь зубы», и, если бы студийная служба безопасности имела более совершенную аппаратуру, она наверняка извлекла бы из-за пазух «героев радиоэфира» кучу вполне увесистых «идеологических» камней…

Эта встреча прошла в позднекрущовском «небоскребе» на Новом Арбатове, длиннющий коридор 14-го этажа которого завешан таким количеством портретов наших знаменитостей, что сразу становится понятной причина непотопляемости сидящего в одной из его комнатушек пышногривого интеллектуала Бенедиктова.

Попадание в эту портретную галерею означает признание твоей популярности именно «по Гамбургскому счету». С каким знаком была эта популярность – вопрос десятый. И закрыть такую PR-площадку мог бы только мужлан с менталитетом «Стального Вождя». Слава Богу, у нас до такого даже от сегодняшнего нашего положения было далеко.

А завершилась дискуссия вполне предсказуемыми результатами – болотистая отечественная интеллектуальная почва изгладила ее следы, и всё осталось «как всегда». Так что, затевая какую-то общенациональную «прю словесную» или даже референдум, следует помнить об этих особенностях нашей ментальной почвы и не питать иллюзий относительно прочности фундамента возводимых на ней построений.

… А я и не питал никаких иллюзий – глаза мои ясно видели, что самому фундаменту ничто не угрожает, а прорвавшиеся через промоину талые воды – это результат невероятно снежной зимы и бурной весны. За пол-дня работы хорошего землекопа – такого, как памятный мне герой-сокрушитель сибирской мерзлой глины – и при вложении в дело двух мешков цемента и пары тачек песка, все будет ликвидировано с гарантией.

Успокоившись на этот счет, я с легким сердцем вернулся на веранду, выключил радиоприемник, призывавший принять участие в очередном розыгрыше призов радио «Эхо Моквы», взял старое, ещё из Тормасоковских времен лукошко, позвал давно ждущую окончания моей работы Нателлу, и мы отправились в июльский лес, полный синих лисичек, зеленых подосиновиков и разноцветных сыроежек…

Глава 25

О том, что даже чистая трубка может оказаться горькой, о последних деловых соображениях этого дня, подготовке к заслуженному отдыху и начале перехода к истинному облику автора этих записок.

Если встречался нам Змей шестиглавый

Меч-кладенец вынимал я и в битву

Смело бросался и бился со славой,

После победы читая молитву.

Несмотря на то, что я за время вечерней работы сменил в трубке фильтр, и выпил три кружки прекрасного чая с бергамотом, закусив при этом несколькими воздушными печениями, во рту было горько, язык горел и ныл, а веки держались открытыми только за счет усилий воли, которая подставила под каждое по две виртуальные спички.

Перевод и осмысление письма Эверетта, как оказалось, давно «съели» тот временной запас, который я решил использовать для сегодняшней работы. Я оторвался от монитора.

Из зеркальца на меня смотрела совершенно осоловевшая, но все-таки уже нормальная человеческая физиономия с усталыми, и как будто потрескавшимися от напряжения глазами, капиллярные нитки которых больше не изображали пауков, а, скорее, походили на кракелюр старых портретов.

На циферблате будильника, стоявшего рядом с зеркальцем, было половина третьего, а на мониторе компьютера, в правом нижнем углу, горели цифры 02.23. «Нужно бы подвести стрелки будильника», – подумал я, но поленился поднять руку и сделать это.

Самолет в Иркут, от которого до Амгарска было полчаса на такси (встречать меня, как нужного им человека, на АНЗешной машине мне предлагал Александр Петрович, но я отказался, чтобы не производить впечатления «бедного родственника» и – что не менее важно! – не повышать класса бонуса, полагавшегося ему за услуги) вылетал в двенадцать. Следовательно, из дома нужно было выходить в восемь. А вставать – с учетом утренней прогулки с Джимом, который сейчас уже спал на кафельном полу прихожей, свернувшись калачиком у входной двери и изредка прядая своими большими лохматыми ушами – нужно было и вовсе без четверти семь.

Да, ложиться спать следовало срочно, и я, даже не сыграв партию в любимый «Солитер» для «успокоения нервов», решительно нажал кнопку отключения компьютера. Он взвизгнул.

Наверное, это больно – вот так «вывалиться» из реальности, покинув мир «без причащения и отпущения грехов». (Я всегда чувствовал себя «немного убийцей» при выключении компьютера – уж очень многое в нем напоминает человека).

Угасая, компьютер что-то гневно сообщил мне на аглицком в выскочившем на экран монитора окне (ох, забыл наверно, что-то сохранить!..), потом затих, и экран со щелчком потух.

Да! А как же принятое за неукоснительное правило «хоть что-то серьезное почитать перед сном»? Пусть минуту, пусть две – но правило есть правило. На столе лежит стопка книг. Беру первую попавшуюся (это оказался «Улус» Джайса) и открываю наугад: «Жизнь – множество дней. Этот закончился». Верная констатация!.. Ну, ещё разок попробую…

«Бог, солнце, Шекспир, коммивояжер, достигнув пересечения с собою в самой реальности, обретают самих себя. Себя, какими они в себе были неотменимо предобусловленны стать…» Нет, это уже не вмещается в усталый мозг, хотя и явно содержит что-то весьма важное и, безусловно, достойное подробного рассмотрения. Но сил у меня больше нет ни на какие умственные усилия, и я закрываю книжку. Всё! Спать!!!

Подготовка ко сну занимает у меня от силы две минуты – сбросить одежду, скинуть покрывало с кровати, щелкнуть выключателем и, сделав пару шагов уже в темноте, вытянуться на спине с заложенными за голову руками. Это – первая фаза. В такой позе я пребываю пару минут – пока не затекут руки – и за это время успеваю вспомнить все главные события дня.

После этого я поворачиваюсь на правый бок, руки ложатся под голову, мысли начинают путаться, всплывают какие-то смутные образы, тело сладко легчает, образы приобретают конкретику, но, одновременно, я все ещё слышу и шум проехавшей мимо окна машины, и вздох с почесыванием Джима в прихожей, и отрыв капли из подтекающего кухонного крана. В какой-то момент по телу пробегает сладкая судорога, которая ещё ощущается сознанием как событие здешнего мира, а дальше…

Время перестает течь плавно, последние границы между сном и явью тают, и я, наконец, спокойно, не удерживая себя «здесь и сейчас», погружаюсь в другую реальность – истинную реальность своего мультивидуума, существа неописуемой сложности, эвереттического змия с гуголами голов (куда там до него сказочному «шестиглавому»!), живущего мириадами жизней в миллионах различных ветвей альтерверса, для которого сегодняшний день со всеми его проблемами – не более чем мгновенный красно-оранжево-желто-зелено-голубо-сине-фиолетово-риново-неолово-синатовый блик на мельчайшей чешуйке его шкуры. Погружаюсь для того, чтобы через очередное из бесконечного ряда воплощений моего «Я» дать свободу бытия или отяготить его бременем какую-то другую чешуйку, волосок, жгутик этого эвереттического змия.