Константин Соловьёв - "Канцелярская крыса" Страница 58

— Крайне необычный убийца, — согласился Герти, кусая губы, — Крайне.

— Он не убийца, — вздохнул мистер Шарпер, задумчиво разглядывая потолок собственного кабинета, украшенный изящной лепниной, — Уинтерблоссом художник. Или мнит себя таковым. Он не берет денег, он не выдвигает требований, он просто убивает, причем каждое убийство обставляет так, точно это его собственный вернисаж.

— Художник, — выдавил Герти с нескрываемым отвращением.

— Человек, охваченный болезненным стремлением творить безумное искусство. Но мы пока не знаем, что представляют собой его полотна. Это попытка что-то сказать или же попытка что-то спросить. Нам надо понять его внутреннюю мотивацию, чтобы раскинуть сети. Затруднение лишь в том, что Бангорская Гиена, кем бы она ни была, без сомнения, безумна. А разум безумца — как закрытое ставнями окно, полковник.

— Несомненно, сэр. Но вы по-прежнему уверены, что мы преследуем Уинтерблоссома?

Секретарь поднял на него глаза.

— Что вы имеете в виду, полковник?

— Ну… Мы ведь не можем наверняка утверждать, что это настоящее имя Бангорской Гиены.

— Настоящее, — заверил его мистер Шарпер, — О случайности речи не идет. Во рту каждой жертвы мы обнаружили визитную карточку с именем Гилберта Уинтерблоссома. Гиена не прячется от нас, наоборот, получает удовольствие от того, что водит Канцелярию за нос. Даже зная ее имя, мы не можем загнать взбесившегося хищника в клетку… Вы ведь знаете про лица?

— Лица?..

— Ах да, об этом не писали в газете. Ни к чему разводить панику в городе. Она срезает лица своих жертв, — пояснил мистер Шарпер, — Начисто. Положительно, этот мир делается безумен.

Покачивая головой, мистер Шарпер взял следующий бланк и принялся его читать, быстро пробегая глазами строки. Выждав несколько секунд, Герти кашлянул.

— Сэр… Я слышал, что по делу Уинтерблоссома наметились некоторые подвижки.

— В самом деле?

— Насколько мне известно. Сэр.

— Подвижки — это, наверно, слишком сильно сказано, — мистер Шарпер мгновенным движением разорвал один из бланков и отправил в корзину обе его половинки, — Но, наверно, можно сказать, что первый наш шаг уже сделан. Об исходе говорить пока рано, однако, однако… Скажем так, у нас есть первая ниточка, которую мы уже вплетаем в висельную веревку для Бангорской Гиены.

Мистер Шарпер улыбнулся своей метафоре. Герти улыбнулся тоже, хотя улыбка и норовила примерзнуть намертво к зубам.

Нитка, значит?..

Он давно ожидал этого. Со страхом, ночной крысой точащей кости, и, одновременно, с ощущением неизбежности. Разумеется, Канцелярия рано или поздно должна была выйти на след. Но что это за ниточка, оставалось только гадать.

Крысы Канцелярии, без сомнения, рассыпались по всему городу, вынюхивая, выискивая и высматривая. Герти не сомневался, что они уже перетрясли весь Новый Бангор до основания, от трущоб Клифа до респектабельных заведений Ауронглоу, от цехов Коппертауна до изысканных особняков Олд-Донована. Крысы — необычайно ловкие и юркие создания, способные проникнуть в любую щель. В Новом Бангоре не было щелей, в которые они бы не смогли засунуть свой нос.

Герти не представлял, в каком направлении движется расследования и о каких нитках толкует секретарь, но догадывался, что усилия предприняты немалые. Без сомнения, крысы Канцелярии уже допросили всех свидетелей, если таковые имелись, равно как и тех, кто обнаруживал тела. С кем они могли поговорить?

Благодарение Господу, «Мемфида» давно покинула остров, значит, до того офицера, с которым Герти говорил в свое время, они не доберутся. Но остались другие люди. Например, полисмен, у которого Герти спрашивал дорогу до Канцелярии.

«Уинтерблоссом? Позвольте, позвольте… Да, я и в самом деле помню такого джентльмена. Остановил его на Каунт-стрит. Он с самого начала показался мне странным. Внешне спокойный, но сразу стало видно, что за этим что-то прячется. Очень неприятный тип. Спросил у меня дорогу до Майринка. Отчего-то искал дорогу в Канцелярию, представляете?..»

От подобных мыслей мгновенно накатывала мигрень, а болезненное и излишне живое воображение принималось рисовать картины, одна другой страшнее.

Душный и зловещий зал суда, на месте лиц присяжных — шевелящие усами крысиные морды. Тщетные попытки объяснить судье, что все это — цепь роковых совпадений, к которым он, Гилберт Уинтерблоссом, не имеет ни малейшего касательства. Стук молотка, напоминающий глухие удары палаческого топора по плахе. Приговор. Звенящие кандалы на ногах. Полисмены, тащащие упирающегося Герти в сырой подвал…

Герти с трудом вынырнул из этой липкой лужи, порожденной его излишне живым воображением. Несмотря на царящую в кабинете секретаря тропическую жару он почему-то ощущал ледяной озноб.

— Странный тип этот Уинтерблоссом, — продолжал между тем мистер Шарпер, глядя в свои бумаги и не замечая некоторой скованности собеседника, — Он как будто вынырнул из океана. Мои клерки перетрясли записи всех городских контор, ни в одной из них на службе не состоял Гилберт Н. Уинтерблоссом. Ни в одной. Значит ли это, что имя — подкинутая нам фальшивка? Ну, это мы узнаем в свое время. Обещаю вам. Если ниточка наша окажется достаточно крепка, уже через некоторое время вы сможете самолично взглянуть в глаза этому хладнокровному убийце.

Герти сглотнул застрявший в горле комок, который был размером с остров Ньюфаундленд.

— Об этом я и хотел поговорить, сэр.

— Весь во внимании, полковник.

— Я хочу присоединиться к расследованию дела Уинтерблоссома.

Мистер Шарпер опустил бланк, который читал в этот момент, и поверх него скользнул по Герти заинтересованным взглядом. Или все-таки насмешливым?

— Чувствуете свежую кровь, полковник? Не терпится пойти по следу?

— Можно сказать и так.

Мистер Шарпер понимающе кивнул:

— Ну конечно. Уж кто-то, а вы не останетесь в стороне от погони! Вы же охотник, не мыслите себя без преследования! Должно быть, уже чувствуете себя на Суматре, идущим по следу ягуара-людоеда, верно? Адреналин уже кипит в жилах! Охотничьи инстинкты кричат об опасности!

Герти выдавил из себя улыбку, кислую, как застоявшееся молоко.

— Вроде того. Я бы хотел непосредственно заняться этим делом. Однако мистер Беллигейл сказал, что не может передать мне материалы без вашей непосредственной санкции.

Мистер Шарпер идеально ровно сложил бланк пополам и отложил его в папку. Его ухоженные ногти мягко блестели под светом настольной лампы.

— Таковы правила Канцелярии, полковник. Материалы дела могут быть переданы только тем лицам, которые им непосредственно занимаются.