На изломе - Александр Афанасьев Страница 6

– Идемте.

Помощник – проводит меня через проходную, заводит в комнату на первом этаже. Там – какие-то шкафы, пыльно.

– Выбирайте форму. Быстрее!

…

Форму мне с грехом пополам подобрали – а вот форменную обувь – нет, и я так и иду на прием к министру – в кроссовках. Ходить в кроссовках – привычка еще с Афганистана, и очень полезная, надо сказать, привычка. Многим там она жизнь спасла.

В приемной толпится народ… вообще интересно – чем меньше полномочий, тем больше посетителей. По новому Союзному договору – у союзных министерств и ведомств остаются лишь функции координации, обучения и так далее. Например, конкретно по милиции – в союзном ведении оставили все картотеки – было бы глупо их делить. Но с тех пор, как на республиканские министерства упала реальная ответственность по всем категориям дел – они начали дружно переваливать ее на Центр, особенно – по резонансным делам. Смех и грех прямо. Хотели независимости – так вот она! Нет. Независимость – в их понимании это не ответственность, это на площади базланить.

Помощник ведет меня какими-то окольными путями, открывает дверь, замаскированную под дверцу шкафа и…

– Товарищ министр внутренних дел, подполковник Дедков по вашему приказанию явился!

Новый министр – неплохой, в сущности человек. Даже очень. Родом из Свердловска, шел вверх по милицейской лестнице – не так как некоторые, у кого партийный стаж за выслугу лет засчитали и назначили начальством над тем, над чем они ни в зуб ногой. Но сейчас на министерском посту в любой союзной структуре нужен гений – учитывая все обстоятельства. А с этим у нас – как то не очень…

– Присаживайтесь.

В кабинете еще двое. Одного я знаю, другого нет.

– Где вы сейчас, подполковник?

– Шестой отдел, Москва, товарищ министр.

– Самый горячий участок…

Я ничего не отвечаю.

– И почему же у нас такой беспредел на улицах, подполковник? Коптевские, измайловские – я не говорю о солнцевских, и о казанской шпане.

Ответить можно по-разному. Я выбираю достаточно наглый вариант.

– Справимся, товарищ министр

– Справитесь? И когда же?

– А когда законы нормальные примут, товарищ министр. Половина того что они творят – не покрывается старым УК вообще никак – нам не за что их брать. Потерпевшие – у половины у самих все рыло в пуху, заявление написать не заставишь. Потому что следом придет ОБХСС и спросит – откуда дровишки. Но мы все равно их закроем, товарищ министр. Надо будет – шмеля зарядим14, но закроем.

Это уже окончательная наглость, еще год назад за это можно было вылететь из органов с волчьим билетом. Но сейчас и тогда – две очень разные вещи. Да и понимаю я – нужен я им зачем-то. И сильно нужен.

Министр криво усмехается, смотрит на Герасимова, моего можно сказать, крестного отца в органах. Это к нему я попал – желторотый птенец комсомольского призыва. Точнее – он сам меня выбрал, каким-то своим, нутряным ментовским чутьем. Понял, что в отличие от других таких же желторотых комсомольцев – я действительно хочу научиться ловить преступников.

Это я в самом начале так сказал. На что Алексей Алексеевич дал простой ответ: птичек ловят, юноша. А преступников – разыскивают и задерживают.

Я это помню.

– Дедков Афганистан прошел, товарищ министр – Герасимов бьет меня под столом ногой – два срока. Кандагар.

– Даже так… интересно.

– И Нагорный Карабах. Имеет ранение.

Министр что-то выстукивает ручкой по столу, смотрит на меня, потом в бумаги, потом опять на меня.

– Значит, опыт работы в горячих точках есть?

– Так точно.

Ранение в Нагорном Карабахе я получил по откровенному предательству и глупости. Оперативная группа была практически на сто процентов проармянской, многие это даже не скрывали. Потворствовали открытому беспределу, без санкции встречались с лидерами армянского сопротивления – или бандформирований, если точнее. Причина этому… скорее всего, была та, что армяне намного сильнее, чем азербайджанцы интегрировались в советскую интеллигенцию, и потому умели окольными путями лоббировать свои интересы. Армян было полно и около Горбачёва – академики Аганбегян, Ситарян15. А я и еще несколько человек, считались проазербайджанскими – это выражалось в том, что мы настаивали на жестких мерах в отношении всех, кто задержан в зоне вооруженного конфликта без документов, тем более с оружием, кто при задержании оказал сопротивление16. Я Афганистан прошел, я этого дерьма понавидался – когда сначала взяли, потом выпустили в рамках процесса национального примирения, глядишь – и опять он в банде, по тебе стреляет. А теперь то же самое происходило на советской земле – в точности! Документов нет. «Что здесь делаете? – Коровники строим». Все местное население – армянское, оно не только их покрывает, но и зачастую пытается отбить задержанных, окружает РОВД, ГУВД, митингует, тут же появляются народные депутаты… Зорий Балаян, Стелла Капутикян…

Вот, после долгих бесплодных разъяснительных бесед и даже попыток сунуть взятку – местные федаины поняли, что со мной договариваться бесполезно, – и подстрелили меня. Из охоткарабина «Лось», прямо в Степанакерте. Как мне потом доверенные люди передали, федаины пожелали мне выздоровления, сказали, что я честный. Если бы был не честный, брал бы взятки у азеров, стреляли бы в голову…

– Товарищ Дедков… Есть предложение поработать в Киеве.

Киев. А там то я что забыл?

– Обстановка в Киеве сложная… не буду скрывать. Формируется временная сводная опергруппа. Нужны самые опытные люди. Алексей Алексеевич называл вас.

Раз так…

– Я готов.

– Детали до вас Алексей Алексеевич доведет, он останется в Москве. И…

Министр пристально посмотрел на меня:

– Не подведите…

Москва, Житная 16. Здание центрального аппарата МВД СССР. 01 июня 1992

года

Из кабинета министра мы спустились вниз, в то пустующее помещение, которое, видимо, использовалось как кладовая. С помощником министра у меня предстоял нелегкий разговор. Нелегкий в том числе и потому, что я фактически предал министерство – меня, как и нескольких других человек засылали в МВД РСФСР чтобы стучать, но я стучать на коллег отказался. К чести Алексея Алексеевича, он понял, не натравил на меня инспекцию.

Но это тоже был долг… который надо отдавать.

– Что, без понтов не можете? Раньше за шмеля ты бы за полдня из министерства вылетел!

– Да какие это понты,