Визионер: Бег за тенью - Женя Гравис Страница 6

– Смертоубийства?

– Они, родимые. И сам знаешь, почему.

Митя догадывался. «Сытинское» дело полгода назад. Тогда в работном доме в Сытинском переулке нашли восемь трупов, и во многом благодаря ему, Дмитрию Самарину, дело раскрыли по горячим следам. Коллеги говорили о редком чутье, а Митя считал, что ему просто повезло.

– Возьмёшь дело в свои руки. Надеюсь на тебя, Самарин. Троих человек тебе в подчинение выделю. Больше пока не могу, уж не обессудь. Но если хорошо себя покажете, то похлопочу, чтобы расширили штат. В общем, с нового года и отдел себе принимай новый – Смертный.

– Может, Убийственный, Карл Иванович? Или Убойный? «Смертный» слишком зловеще звучит.

– Как хочешь называйся, главное результат покажи.

Дмитрий вспоминал и этот разговор, пока автомобиль неторопливо пробирался по заснеженным улицам Москвы. Слева – синий отсвет в стёклах, справа – красный. Это ещё лет шесть назад вышло цветовое предписание к государственным и общественным экипажам – конным и автомобильным. У полицейских выездов два фонаря – синий и красный, у пожарных – оранжевый, у скорых медиков – белый. У извозчиков зелёный должен гореть, если экипаж свободен. Кстати, удобно оказалось. Сразу видно, кто едет и торопится ли, если в придачу есть звуковое сопровождение.

Тут, правда, промашка вышла. По звуку предписаний не выпустили, и начали все придумывать кто во что горазд. Пожарные себе трубные рога на транспорт установили – звук низкий, тревожный от них выходит. Врачи, напротив, партию особых колокольчиков заказали – с высоким, зудящим голосом, ни у кого таких больше нет.

А полиция что? Купила по дешёвке партию артефактов… с собачьим воем. Тогда, в начале Великой войны, магия ещё предметом роскоши не считалась. От того воя полицейские лошади, конечно, неслись как на скачках. Однако люди и животные по всей Москве шарахались, как от прокажённых. Нескольких насмерть в суматохе передавило. За эти завывания московских полицейских даже прозвали «псами государевыми». Обидно. И стилистически неверно, кстати. Полиция давно подчиняется не Государю, а Правительству. Император уже лет пятнадцать назад начал от светских дел отходить после смерти наследника, и сейчас государственным устройством вовсе не занимается, лишь духовными деяниями и благотворительностью.

В общем, через полгода артефакты потихоньку сняли да заменили на клаксоны особого тембра – на кряканье похожего. Так что теперь охранителей порядка иногда «утками» зовут. Но уж лучше утки, чем собаки.

Сам Дмитрий «крякалку» старался не использовать. Если спешишь – так лучше «лихача» нанять, быстрее будет. А для того и гражданский костюм лучше форменной одежды, тем более, что им, сыщикам, к обязательному ношению она не предписывалась.

Так и доехал в раздумьях до Малого Гнездниковского переулка, где размещалась Московская Сыскная полиция. Внешность легкомысленного трёхэтажного особнячка в стиле модерн (обильная лепнина и французские балконы) с внутренним содержанием не вязалась совсем. Интерьеры стараниями начальства привели к виду весьма лапидарному, точнее – казённому. Никаких завитушек и декораций – суровое государственное учреждение.

Дежурному Митя кивнул, поднялся на второй этаж и через общую комнату, где размещался весь его невеликий отдел, прошёл к себе в кабинет. Трое сотрудников были на местах, сдержанно поздоровались. Сидят, работают, икону Жизуса вон повесили в красном углу, надо же. Туда бы лучше портрет Видока. Или Ивана Путилина*. Самарин сообщил подчинённым: «Через 15 минут – ко мне». И сел разбирать мешок с вещами и запиской от Шталя.

Находки без труда разместились на большом дубовом бюро. Его основательный остов вкупе с несколькими креслами, потёртым диваном и парой шкафов красного дерева и составляли всю обстановку небольшого кабинета.

Итак, Снегурочкина шуба, шапка и варежки – все явно из одной «коллекции». Ткань дорогая, златотканая. Но ни ярлыков, ни монограмм нет. Производителя бы найти. Отыщем. А вот бельё наоборот – простенькое, хлопковое, такое небогатые девушки носят. Глеб в записке отметил, что платья на девушке не было, под шубой сразу исподнее. Вряд ли она сама бы так оделась, если до сих пор невинна. Значит, шуба, скорее всего, не её. А вот остальное…

Поборов первое стеснение, Митя всё-таки рассмотрел бельё внимательно. Самодельное, руками сшитое, с простенькой вышивкой по краю, но видно, что изготовлено со старанием. А вот и подсказка – на сорочке теми же нитками, что и вышивка – маленькие буквы «П.М.». И на нижней юбке те же инициалы, и на кофточке, и на чулках. Это уже хорошая зацепка. Ботинки особой информации не дали, кроме той, что подошва у них почти прохудилась. В общем, самая обычная дешёвая обувь.

А тут и подчинённые собрались.

Дмитрий оглядел свою команду. Более разношёрстный коллектив представить себе было трудно. Наскребли, как говорится, по сусекам.

Старший по возрасту, но не по званию – Семён Осипович Горбунов. 55 лет, бывший городовой, недавно перешедший на «штабную» работу. Всегда спокоен, немного ленив, усами и корпулентностью фигуры напоминает моржа. Зато по выслуге лет обладает многочисленными связями и знакомствами в самых разных кругах. Знает почти все городские сплетни и слухи.

Младший в команде – Михаил Афремов, Мишка. 18 лет, выпускник полицейских курсов. Рыжий, тощий, с неуёмным темпераментом. На месте усидеть не может, хочет быть везде и сразу, на самые сложные задания вызывается первым. Правда, бестолковости от его действий тоже бывает много ввиду малого опыта, зато энергии в нём хоть отбавляй.

Ну, и третий сотрудник – Лев Вишневский. 33 года, «человек в футляре». Он вообще из Управления статистики вдруг решил пойти в полицию. Обществу людей предпочитает бумаги, всегда чисто выбрит и строго одет. Неразговорчив, зато незаменим для самой скучной работы, за которую никто не хочет браться. Написать длинные отчёты, сверить сотни таблиц построчно, отыскать в картотеке одно лицо из тысяч – для него в радость.

Эти трое и сейчас совсем по-разному ждут совещания. Семён Осипович в кресле развалился, неторопливо набивает трубку табаком. Мишка примостился на самом краешке стула, каблуком нервно стучит по полу, а Лев блокнотик с карандашом достал, готов записывать.

Вот такая команда.

Ну, и начальник над ними – Дмитрий Самарин, 25 лет. Учился в церковной школе, потом на полицейских курсах, а после на юридическом факультете Императорского Московского университета. На госслужбе уже четыре года (с недолгим перерывом на военные действия). Высокий худой брюнет, левый глаз – зелёный, правый – карий. Из особых примет – шрам на левой брови. Человек энергичный, работоспособный, умеет сходиться с людьми…

В последнем, однако, Митя был уже не так уверен. Самозванец он,