Транзитная зона - Кристофер Прист Страница 6

Он рос в обычной семье. У него была сестра на четыре года старше – Мэнди для друзей, Аманда для родных. Отца звали Мортимер, мать Николь, для своих – Морт и Ники. Родители производили впечатление людей, вполне довольных жизнью. Морт каждый день ездил на работу в центр Манчестера, где занимался дизайном и версткой журналов. До рождения Джастина он был чертежником, что обеспечивало бронь в военное время. Это занятие ему совсем не нравилось, и сразу после окончания войны Морт переучился на художника-дизайнера. Работа в журналах давала ему значительную творческую свободу. Ники в военные годы вела хозяйство и растила детей, а когда Джастин пошел в школу, устроилась на должность администратора у местного хирурга.

Начальная школа находилась у пригородной дороги, в окружении частных домов и фермерских пастбищ. Дорога, изначально проселочная, расширилась, когда вдоль нее выросли дома и школа, а потом стала главным маршрутом до аэропорта Рингвей, чей главный терминал располагался менее чем в километре от школы. Постоянный гул американских грузовых самолетов и реактивных истребителей Королевских ВВС резко контрастировал со старомодной школьной архитектурой и обстановкой.

Впрочем, для Ники и Морта недостатки школы особого значения не имели – главное, что там преподавала миссис Хамбер, чьи ученики без труда поступали в среднюю школу в соседней деревне. В итоге Джастин действительно туда поступил, но до тех пор ему приходилось несладко. Уборные в школе были примитивные, скромный библиотечный фонд включал лишь довоенные детские книги и весьма ограниченный набор учебных пособий. Высокие арочные потолки в классах создавали эхо, и дети на последних рядах с трудом разбирали слова учителей, тем более что снаружи то и дело доносилось гудение самолетов, заходивших на посадку. Школьники сидели за длинными высокими столами на тяжелых деревянных табуретах со скользкими сиденьями, с которых то и дело сползали (порой намеренно).

Близость аэропорта почти с первого дня возбуждала в Джастине живой интерес. Над школой самолеты летали гораздо ниже и медленнее, чем над его домом. Главная взлетно-посадочная полоса заканчивалась буквально в нескольких десятках метров от школьной территории. Самолеты, заходившие на посадку, пролетали прямо над крышей – так близко, что можно было рассмотреть механизмы колесных узлов, огромные двигатели, пропеллеры и даже гайки и заклепки. На игровой площадке Джастин обязательно задирал голову, когда в вышине проносилось серебристое тело самолета. Других детей рев двигателей пугал, они пригибали головы и затыкали уши, а Джастин благоговейно впитывал каждую ноту.

Почти все перемены он проводил у ограды, глядя на взлетно-посадочную полосу. Такая увлеченность, как выяснилось, давала неплохую защиту от жестокого мира, и Джастин на всю жизнь усвоил этот урок. Неподалеку от школы находился квартал, построенный сразу после войны для расселения трущоб, и многие тамошние мальчики любили подраться, а Джастин – тихоня в очках – являл собой удобную цель для нападок. Однако он почти не обращал на своих мучителей внимания, и тем скоро надоело его задирать.

На дальнем краю аэропорта квартировала действующая эскадрилья Королевских ВВС. С территории школы можно было разглядеть ангары и диспетчерскую вышку. Хотя эскадрилья состояла преимущественно из старых пропеллерных самолетов, присутствовали в ее составе и реактивные истребители, за которыми Джастин наблюдал с особым интересом. Он был еще мал и лишь недавно начал прислушиваться к разговорам взрослых о прошедшей войне. Самолеты, бывшие на слуху в военное время, уже не использовались – на смену им пришли реактивные модели. Вместо двухмоторных бомбардировщиков «Глостер Метеор», истребителей «Спитфайр» и «Харрикейн», хорошо знакомых всем, кто пережил войну, теперь летали «Вампиры» и «Веномы» компании «Де Хэвилленд». Каждый день они проносились низко в небе над школой. Учителя досадовали на шум, а Джастин радовался.

Когда ему исполнилось восемь, необременительная зубрежка под руководством миссис Хамбер принесла желаемый результат, и он поступил в начальный класс средней школы, а через три года перешел в средние классы. Дни высоких табуретов, меловой пыли, школьной травли и серебристых силуэтов в небе над головой остались позади.

Когда Джастину было двенадцать, в последние выходные летних каникул Морт и Ники повезли детей на пляж в Саутпорте на побережье Ланкашира, где уже несколько раз отдыхали раньше. По пути они заехали на пляж в Айнсдейле – городе, который славился своей площадкой для игры в гольф, как сообщил Морт, не преминув добавить, что гольфом не интересуется. Айнсдейл и Саутпорт располагались на южном берегу реки Риббл, где при отливе открывался обширный ровный пляж с плотным слоем песка, по которому можно было проехать на машине безо всяких правил дорожного движения.

Морт свернул с асфальтовой дороги и через широкий просвет между песчаными дюнами выехал по траве на пляж. На берегу он повел машину очень странно: стал резко ускоряться и вилять вправо-влево. Автомобиль опасно кренился, колеса вздымали клубы песка, мотор ревел так, что в тесном салоне это походило на гул реактивного двигателя. Другие машины на пляже – преимущественно такие же скромные семейные седаны – тоже двигались в этом безумном ритме. Два спортивных автомобиля с откинутым верхом устроили акробатическое соревнование; молодые водители неслись наперегонки, а девушки на пассажирском сиденье прикрывали головы шарфами. Морт хохотал и что-то кричал Ники; та крепко упиралась руками в приборную панель, явно получая удовольствие от этой безумной гонки.

Дети на заднем сиденье едва успевали вертеть головами. Их то и дело бросало друг на друга, и Аманда всякий раз сердито отталкивала брата. Джастин старался держаться крепче, одновременно и напуганный, и захваченный опасными поворотами.

Вскоре Морт наигрался, сбросил скорость и неторопливо доехал до киоска с мороженым, где купил всем по королевскому рожку – белое ванильное мороженое с красными полосками клубничного, а сверху ярко-синий сироп. Он ел, опершись на капот и глядя на далекое море. Ники с улыбкой передразнивала мужа, так же, как он, облизывая медленно тающее мороженое, и липкие струйки текли у обоих по подбородкам. Джастин подходил к делу более продуманно: систематически поворачивал рожок, чтобы не упустить ни капли. Разгадать вкус синего сиропа так и не удалось.

Потом они вновь сели в машину и быстро доехали до Саутпорта. Здесь тоже разрешалось ездить по пляжу на машинах, но движение регулировалось, а парковаться можно было только в специально отведенном месте за шесть пенсов в пользу городского совета. Люди ворчали, но платили. Когда Айнсдейл остался позади,