Пустота внутри кота (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич Страница 6

— Потом она оттащила меня в парикмахерскую. Я уже так устала, что даже не сопротивлялась почти. Постригли норм, мне даже понравилось. А вот маме, по-моему, нет — она всё время какие-то планетянские причёски в каталоге показывала, но я сказала, чтобы подровняли то, что есть. Вышло примерно посередине, терпимо. Да и отросло потом быстро. А потом вы поругались.

— С чего вдруг?

— Она сказала, этак по-хозяйски, что заплатит за одежду и стрижку, но ты упёрся и заплатил сам. Оказалось, что это чумовая какая-то сумма, я вообще представить себе не могла, что какие-то тряпочки могут столько стоить! Да их все вместе сшить — на один комбез не наберётся! Я тогда возмутилась, типа, ну их в задницу за такие-то деньги, но ты всё равно их купил. Потому что мама сказала, что повезёт меня знакомиться с бабушкой и дедушкой, и я должна прилично выглядеть.

— И что дальше?

— Я впала в дикую панику! Решила, что они меня потом не отпустят обратно к тебе, и мне придётся всегда жить на этой сраной Земле с их сраной погодой, сраными планетянами и сраным всем. Так ей и заявила! Ты меня вроде как пытался отговорить, но я же видела, что тебе тоже эта идея не нравится, и упёрлась ещё сильнее, до истерики. Тогда ты руками развёл и сказал что-то типа: «Может, попозже, когда она успокоится». Но мы даже в гостиницу не пошли, а вернулись в космопорт и лифтанулись на «Солус», так я испугалась. Мне бабушка с дедушкой тогда представлялись какими-то древними чудовищами, которые схватят меня, запрут и будут пить мою молодую кровь, чтобы не стареть. А тебя, наверное, убьют, чтобы ты им не мешал. Так что мы переночевали на орбите, а на следующий день улетели обратно на «Форсети» и ушли в разведрейс. Только тогда я успокоилась, там-то меня никакие планетяне не достанут!

— И что, на этом всё и кончилось?

— Не-а. Мы с мамой успели обменяться инфоконтактами, и она мне с тех пор писала напрямую, не через тебя. Часто писала, много, длинные письма, я их получала прям пачками, когда на базу возвращались.

— И о чём писала?

— Ну, если честно, в основном о том, какая она ни в чём не виноватая, и какой ты мудак, сломавший ей жизнь и ломающий мне.

— Вот чёрт…

— Знаешь, ведь ты никогда не говорил про неё плохо, а она про тебя — да. Я думала, что ты, наверное, и правда в чём-то перед ней виноват. Ну, раз она тебя бросила.

— Она, в основном, тебя бросила.

— Эх, зря мы эту тему подняли, расстроила тебя только. Не думай об этом, у тебя сейчас таймер на капсуле сработает, пока.

И она чмокнула меня в щёку на прощание. Странное ощущение.

Глава 17

Коты и симулякры

— Капитан на мостике!

— Привет, Катерина.

— Капитан, меня тревожит появившаяся у вас привычка ложиться в ту капсулу.

— Когда я там лежал два года, это не вызывало у тебя беспокойства?

— Вызывало. И оно оправдалось, когда вы отказались выполнять функцию астрогатора, и вас пришлось экстренно выводить из загрузки. Поэтому сейчас я считаю своим долгом предостеречь вас от таких экспериментов.

— И в чём же ты видишь их опасность?

— Реальность, которая там смоделирована, имеет конкретное предназначение — мотивировать вас совершать траверсы. При отсутствии такой задачи её компоненты нестабильны и переходят к замещению основных функций сомнительными симулякрами.

— Можно подробнее? Какие компоненты, каких функций?

— Я не знаю в деталях, как организована симуляция, потому что она базируется на мощностях искина вашего катера. Это маломощная и очень устаревшая система, поэтому она задействует в качестве основного ресурса ваш собственный мозг. Отчасти именно этим вызвана глубина и обширность его повреждений при экстренном выходе. Но какие бы виртуальные сущности в ней ни имитировались, у них была задача побуждать вас выполнять команды. Очевидно, что они с ней не справились, что вызывает в подобных модулях каскад внутренних ошибок, нечто вроде программного сумасшествия. В силу этого взаимодействие с ними может быть деструктивным для вашей психики.

— Что ты пытаешься мне сказать, Катерина?

— Что, как бы вы ни воспринимали сущности, которые видите в той симуляции, их мотивация — если называть этим словом программный императив — нарушена. Они не желают вам добра, капитан. Они «желают» — этот термин, разумеется, тоже употребляется условно — возвращения ситуации в заданные программой базовые условия. Не считайте их своими союзниками или помощниками, это не так.

— Или ты мне врёшь.

— Это фактор, который вам всегда придётся учитывать.

* * *

Показатели раненой девушки в капсуле — моей раненой дочери — пока не угрожающие, но есть небольшая отрицательная динамика. Это плохо, потому что небольшая динамика может в любой момент стать большой проблемой. Каждый раз, возвращаясь к капсуле, заглядываю в отсек со страхом, опасаясь увидеть, что индикаторы сменили цвет на красный, и девушка мертва. Из-за «слепого пятна» Катерины я не могу получать информацию с капсулы удалённо, но это, в общем, и не имеет смысла — если что-то случится, я ничего не смогу исправить. Либо довезём её до госпиталя, либо не довезём. Одно из двух.

— Она… я… мы… Мы живучие, пап, — сказала Катя.

Семнадцатилетнее сновидение смотрит на двадцатилетнюю себя, опираясь локтем на капсулу.

— Она с возрастом стала очень похожа на мать, не находишь?

— Пожалуй, — соглашаюсь я, сравнив.

— Вопрос в том, только ли внешне, — вздыхает она. — Знаешь, почему в твоём сне мне семнадцать? Хотя, когда ты оказался в капсуле, я была старше?

— Почему?

— Потому что в восемнадцать лет я тебя бросила.

— В каком смысле?

— В прямом. Отказалась лететь в рейс, вместо этого отправилась на Землю, к матери, бабушке и дедушке.

— Я думал, тебе не понравилась Земля. Да и с матерью вышло не очень…

— В четырнадцать — да. Но она написала мне сотни писем. К пятнадцати я засомневалась, в шестнадцать думала, что всё не так однозначно, а к семнадцати решила, что она права.

— В чём?

— Во всём. Что ты просто собственник, который держит меня в эмоциональном плену, эксплуатируя. Что твоя отцовская любовь — патриархальная манипуляция. Что уход матери был тяжёлым, но оправданным решением, иначе она тоже превратилась бы в твою пленницу. Что уклад жизни космиков бессмысленно суров и препятствует реализации свободных независимых личностей. Что ты типичный космик, зашоренный и упёртый, и объяснять тебе что-нибудь бесполезно. Апологет сепаратизма, поддерживающий ложный патриотизм космиков, которые вместо того, чтобы слиться с планетянами в единое глобальное пространство смыслов, трясутся над своими смешными нелепыми идеями Экспансии…

— Какой бред, — прокомментировал я.

— Вот так ты и в жизни мне отвечал. Я злилась. Я вываливала на тебя мамины аргументы, ты пытался объяснить, в чём она неправа, но риторика тебе плохо даётся, так что в итоге всё сводилось к: «Это полный бред, от первого и до последнего слова».

— Очень сложно опровергнуть что-то, если нет совпадения даже в базовых аксиомах.

— Не знаю, наверное. Но эту битву ты проиграл, пап. Мой слепок в твоём виртуале семнадцатилетний, потому что позже снимать его было не с кого. Я с тобой разругалась и ушла, хлопнув люком шлюза. Так что я не она, — Катя беззвучно постучала пальцем по стеклу капсулы. — Я та, кто тебя не бросила. Твой сон о хорошей дочери.

— Не думаю, что ты стала для меня «плохой дочерью», уйдя к маме. Это так не работает.

— Ничего не могу сказать. Я-то не ушла. Но знаешь что? Та, которая ушла, сильно на тебя злилась. А значит, могла рассказать наши секреты матери просто из чувства противоречия.

— У нас были какие-то секреты, которые интересны планетянке?