Олег Северюхин - Личный поверенный товарища Дзержинского. Книга 1. Комиссарша Страница 6

Даже английские джентльмены, коими восхищается ваш папенька, не считают недостойным положить в карман бумажку с патентом или изобретением. И они же презрительно говорят об этом – шпионаж. Это не шпионаж – это разведка. Вот и я предлагаю вам попробовать себя на этом поприще. У нас пока нет академий разведки, вам придётся самому осваивать азы этой науки, а основы мы вам расскажем перед отъездом. Осмотритесь, наберитесь опыта, заведите связи, почувствуйте жизнь заграницы. Больше нам ничего не нужно.

– Станислав Сергеевич, – сказал я, немного подумав, – на университетскую стипендию не получится почувствовать и завести связи. Да и в одиночку работать трудно.

– Резонно, молодой человек, – сказал контрразведчик, – для этих целей мы будем переводить вам определённую сумму в качестве помощи родителей, а за вами будут приглядывать наши люди, которые придут на помощь, если она вдруг потребуется. Но только в крайнем случае. Ну как, по рукам?

И мы пожали друг другу руки. Так я вошёл в святилище.

Теоретический курс перед отъездом так и остался теоретическим курсом. Реальность была другой.

Германия встретила приветливо. Бесплатный работник был нарасхват, благо преподаватели наши поработали с нами немало. Я всё впитывал в себя как губка. Не отказывался ни от какой работы. Смотрел, как организуют работу мастера, сменные инженеры, как выполняется та или иная операция, как организуется работа отдельного рабочего…

На меня смотрели как на русского. Немцы – люди прижимистые. Если пригласят в гости, то всё будет отмерено граммам по заранее высказанным пожеланиям, а когда ты приглашаешь их, то обязательно спрашивают, а пельмени с борщом будут?

Не будут, потому что в Германии их никто и не умеет делать, а заказывать в ресторане накладно, да и кто его знает, как они приготовят. Поэтому я и принимал своих гостей в ресторанчике. Когда платишь не ты, то и вино становится вкуснее и компания приятнее. Так, за приятной беседой с возлиянием мне и досталась структура присадок для орудийной стали. Память молодая хорошая, но и она со временем стирается, поэтому я сразу после возвращения в свою комнату записал все, а потом зашифровал это в своём дневнике.

Месяц в Германии пролетел мгновенно, и «родитель» мой дал согласие на путешествие по Австро-Венгрии. Я пил пиво в Чехии, ел их тушёное мясо, но все равно тосковал по нашей русской кухне. Пусть не обидятся на меня представители западной цивилизации, но самая сытная и самая изысканная пища – наша.

В Праге, будучи немало навеселе после «Праздроя», я бросился навстречу понёсшимся лошадям и остановил коляску с молодым офицером и девушкой. Офицер сам бы остановил лошадей, но он не мог дотянуться до упавших вожжей.

Офицером оказался эрцгерцог Фердинанд. Это его так просто зовут, а настоящее имя звучит так Франц Фердинанд Карл Лю́двиг Йо́зеф фон Га́бсбург эрцге́рцог д’Э́сте, племянник австрийского императора Франца Иосифа и наследник австрийского престола. В коляске находилась его чешская родственница по жене Софии, графиня Хотек и Вогнин. Мы познакомились, и я получил приглашение к императорскому двору.

Я никогда не относился к столбовым дворянам. Отец мой, почётный гражданин, то есть сын человека, получившего за доблесть личное дворянство, хотя и был потомком дворянина, но дворянства не имел. А вот сын его удостоился личной аудиенции императора Австро-Венгрии Франца-Иосифа.

Император поблагодарил меня за спасение наследника престола и наградил рыцарским знаком ордена Франца-Иосифа – золотым крестом красной эмали, наложенным на двуглавого австрийского орла чёрной эмали с золотом. На центральном медальоне золотые буквы «FJ» – Франц-Иосиф – и надписью в нижней части креста «VIRIBUS UNITIS» (Соединёнными силами).

Император был грустен. Грусть не покидала его с того времени, когда его сын кронпринц Рудольф и его любовница баронесса Мария фон Вечера покончили с собой, так как против их отношений выступал сам Франц-Иосиф.

Рудольф был любимым сыном императора и в его честь назван принадлежащий России арктический остров Рудольфа, входящий в состав Земли Франца-Иосифа.

История с самоубийством влюблённых очень запутана, потому что баронесса застрелилась или была застрелена, и кронпринц застрелился. Историю предали забвению, но с течением времени она то и дело выплывала на поверхность в виде журналистских репортажей или телевизионных сериалов на тему «Всё могут короли».

Вот на таком грустном фоне и с орденом на треугольной ленточке я возвратился из своей первой заграничной командировки.

Глава 8

Я проснулся от ярких солнечных лучей, бьющих прямо в лицо. На тумбочке лежали мои механические часы «Секунда» и на часах было восемь часов. Похоже, что мне просто приснилось, что у меня вчера было, что я пил коньяк, ел рыбу со вкусом мяса, и что на моём плече лежала восхитительная женщина.

Но на стуле рядом с кроватью лежал мой тренировочный костюм любимого тёмно-синего цвета с белыми полосками. Около кровати мои домашние тапочки. На туалетной полочке моя бритва, зубная щётка и моя мыльница с моим мылом. Значит, это был не сон и меня начинает стреноживать женщина.

– Интересно, как это будет происходить, – думал я, начищая зубной пастой свои и металлокерамические зубы. – Сначала заманить вкусным сеном в стойло, потом накинуть хомут, запрячь в телегу и понукать вперёд, натягивая то правую, то левую вожжу. А не выйдет, милочка, – улыбался я, – и не таких, как ты, объезжали…

По существующему тогда положению, да оно и сейчас не изменилось, носить иностранные ордена можно было только с высочайшего разрешения, о чем мы и написали прошение вместе со Станиславом Сергеевичем и послали его по линии военной контрразведки.

Хочу сразу пояснить, что военная контрразведка того времени и военная контрразведка сегодняшнего дня – это совершенно разные стороны совершенно разных медалей.

В военную контрразведку подбирали лучших офицеров, а не всех желающих из числа нижних чинов или даже офицеров, оказывавших услуги секретного порядка.

Нижним чинам вход в эту организацию был закрыт, да и нижние чины редко становились офицерами, они, как правило, выходили в городовые, либо в филёры.

И военная контрразведка не была органом для реализации призрачных амбиций контрразведчиков, не сумевших реализовать себя в военной службе.

Начало второго десятилетия двадцатого века в России ознаменовалось бурным развитием техники, остановленное революцией, но об этом попозже. Во всяком случае, через неделю после отправки моего прошения Станиславу Сергеевичу телефонировали из Петербурга и сообщили дату Высочайшего представления. Я был поражён. В мои годы быть представленным Государю императору! Это была высокая честь. Мои родители были в восторге.