Константин Соловьёв - "Канцелярская крыса" Страница 64

Следующие три часа он провел на солнцепеке, мечась между пирсами, от одного корабля к другому. Корабли покачивались на ленивых волнах подобно тучным перезревшим плодам, удерживаемых ветвями какой-нибудь тропической пальмы, но не собирались отрываться. Кораблей в порту Нового Бангора было великое множество, всех возможных типов, размеров и форм. Были среди них высушенные солнцем ялы, растрескавшиеся и пропитанные океаном настолько, что походили на засоленных рыбешек, выложенных рядком на столе. Были катера на паровом ходу, деловитые и покрытые копотью, как трубочисты. Весельные баркасы сонно тыкались бортами в раскаленные каучуковые ограждения пирса.

Все эти корабли не были жителями Нового Бангора, лишь его гостями, свободными от магнетического притяжения. Они поставляли в порт сахар и уголь, гвозди и песок, мачтовый лес и стекло. Товары стекались на остров тысячами ручьев и под сердитый треск портовых кранов ручьи эти стремительно мелели, пересыхая. После чего корабли под радостное трепыхание парусов или монотонный бубнеж паровых котлов отчаливали от берега. Герти провожал взглядом счастливчиков, быстро превращавшихся в раскиданные по морю щепки на горизонте.

Ни один из них не принял Герти на борт. Тщетно он говорил с их хозяевами и капитанами, тщетно убеждал и демонстрировал пачку банкнот. С тем же успехом он мог изъясняться на суахили и размахивать банановыми листьями. Пассажиры здесь не требовались, даже такие, что могли заплатить втрое против обычной цены билета первого класса.

— Извините, сэр, становимся в док. Обратитесь-ка лучше к старому Итеру с «Восточного Волнолома», может он вас возьмет.

— Нет. Нет. Двести раз нет. Мне проблемы не нужны. Требуется корабль, так ждите «Дымного», это грузовой клипер, а не пассажирский корабль. Почем мне знать, кто вы? Может, вы рыбак или мошенник какой? А меня потом, значит, за жабры возьмут? Ступайте-ка себе, мистер…

— Извините, по контракту я не имею права брать пассажиров на борт. Если узнает компаньон, это будет стоить мне побольше ваших бумажек.

— Что? Хотите отправиться с нами? Сэр, вам известно, что мы идем на плантацию сахарного тростника «Хэмпдэн»? Вам все равно? Вот как? Наверно, вы никогда не были на «Хэмпдэне», да? Там сидит орава чернокожих людоедов, а белый парень без пары «кольтов» не может прогуляться даже до выгребной ямы. К тому же, свирепствует лихорадка, которая может уложить в гроб за неделю, да в таком виде, что Святой Петр, пожалуй, при виде вас запрется за небесными вратами. Что? Передумали? Верный выбор, сэр, мудрый выбор.

— Ни шагу на палубу! С острова, значит, решил сбежать? Угольщик что ли? Ну-ка открой рот!.. Да шучу я, проваливай к черту. А на корабль и не смотри, линем угощу!

— Ох, даже и не знаю, сэр… Это все от капитана зависит. Мы тут, знаете ли, крепко корни пустили. Ждем, когда склад освободится, да еще и покраситься надо… Может, на этой неделе отойдем, может, на следующей… Ну, вы подойдите, скажем, в пятницу, там оно и видно будет…

Отчаявшись заполучить билет из Нового Бангора, Герти уселся на бухту просмоленного каната, от соли сделавшегося каменным, и тоскливо глядел в море. Ни один из тысяч ручьев не был достаточно силен, чтоб разорвать его связь с островом.

Мелькнула отчаянная мысль, а не представиться ли клерком Канцелярии? Пожалуй, с этого был бы толк. Важно бросив «Канцелярия!», он мог бы беспрепятственно подняться на любое судно и мановением пальца отправить его в любом направлении без объяснения причин, хоть по следу капитана Кука. Но в этом плане были подводные камни, еще более коварные, чем риф, чуть не пустивший на дно «Дымного». Слух о том, что персона из Канцелярии желает зафрахтовать корабль, может пробежать по всему порту быстрее, чем шмыгнувшая из трюма крыса. И как знать, куда она добежит?..

Герти представилось, как в темном и холодном кабинете Канцелярии с табличкой «Секретарь» звонит телефонный аппарат, как бледная рука медленно снимает микрофон…

— Что? Работник Канцелярии желает срочно покинуть остров? Ах, беспокоен и тороплив? Да, спасибо, это интересно. Задержите его, пожалуйста, на несколько минут, этого будет довольно… Да-да, премного благодарен. Я пошлю людей.

От таких мыслей нутро пронизывало морской сыростью до самого позвоночника. Нет, он не должен навести мистера Шарпера или кого-то из его ищеек на подозрения. Придется держаться личины таинственного полковника Уизерса намертво, как потерпевший кораблекрушение железной хваткой впивается в обломки корабля. Кем бы ни был полковник, его шкура какое-то время может послужить Герти защитным плащом. Потому что жизнь Гилберта Уинтерблоссома нынче обесценивается быстрее, чем подмоченные акции уругвайских серебряных рудников.

Решение, рожденное отчаянной работой мысли, пришло на удивление быстро. Раз он не может пока покинуть остров, надо принять самые решительные меры для того, чтоб отодвинуть от себя тень висельной петли, щекочущую шею.

Полиция ищет мистера Уинтерблоссома. Канцелярия ищет мистера Уинтерблоссома. Рано или поздно кому-то придет в голову сопоставить факты, допросить случайных свидетелей, и тогда все, из смертельного водоворота ему не выбраться. Его обвинят и в убийствах, и в грехе самозванчества. Значит, остается единственный выход. Полковник Уизерс тоже должен искать мистера Уинтерблоссома, коварную Бангорскую Гиену.

Мало того, он должен ее найти. Поймать, освежевать и передать властям с убедительным доказательством того, что никакой это не Уинтерблоссом, а совершенно посторонний джентльмен. Тогда у него есть шанс дождаться следующего корабля и улизнуть с острова.

Герти решительно поднялся с бухты.

— Пора на охоту, полковник, — пробормотал он себе под нос.

Выйдя из кабинета Шарпера, Герти прислонился к стене и прямо в коридоре пробежал глазами все, что имелось в папке. Чутье опытного канцелярского работника, чьи чувствительные нервы и рецепторы были расположены под кожей, с самого начала послало тревожный сигнал. Попахивало гусем. «Гусем» в лондонской канцелярии с легкой руки ее секретаря, мистера Пиддлза, именовали всякий документ, раздутый сверх всякой меры, но имеющий мизерную ценность в качестве источника информации.

«Опять они прислали нам гуся вместо анализа цен на керосин в текущем квартале, — вздыхал мистер Пиддлз, взвешивая в руке прибывший с курьером внушительный пакет, — Как вам это нравится, джентльмены? Сущий гусь. Мы все покупаем гуся на Рождество для своих близких, и, смею думать, все мы умеем выбрать подходящего гуся. Хороший гусь среднего размера, джентльмены. Если гусь велик, это не значит, что он хорош, это значит, что он раскормлен сверх всякой меры, раздут жиром. Таких гусей обычно дарят начальству или дальним приятелям, он безвкусен, как мыло, зато велик и производит благоприятное впечатление».