Юрий Леж - Перевертыш Страница 65

Они склонились над листком бумаги, по которому Егор Алексеевич начал водить отобранным у Марты серебрянным карандашиком, рисуя непонятные для непосвященных схемы…

…Через полчаса, притомленный ни к чему не обязывающим ожиданием, Пан осторожненько, что бы не было заметно со стороны, стянул сапоги и прилег на свободную койку у дальней стены, прямо поверх одеяла, усиленно делая вид, что рассматривает на белом потолке несуществующие узоры…

Белизна потолка перед его глазами постепенно тускла, переходя то ли в сон, то в серое, беспросветное небо над головой мулатки…

«…Утром — это который уже будет день в пути? да как бы третий получается — Хромой не торопился подымать своих спутников.

Весь прошлый день они шли по унылому, засыпанному черной пылью пустырю, на котором ни раньше, ни сейчас не росло ни былинки. Только бесконечная серо-черная земля под ногами, да изредка встречающиеся привычные уже обломки бетона и кирпича, раскиданные по полю без всякой системы и значения, да едва различимая цепочка полуразвалившихся домов почти у самого горизонта.

Идти здесь было легче, чем по пустому району, все-таки, место ровное, но душу заполняло жутковатое, непонятное ощущение странности, ирреальности окружающего мира. В самом деле, откуда среди города взялась эта пустынная плешь?

Когда устроились пообедать, расстелив прямо посреди этой безлюдной и безжизненной равнины плащи «химки» и вскрыв очередные банки с тушенкой и зеленым горошком, мулатка спросила у Хромого:

— А что тут раньше-то было? Пустое все и голое…

— Да кто бы еще знал, — ответил Хромой, неторопливо пережевывая тушенку. — Может, парк какой, может просто место для стройки готовили. Тут безопасно, хоть по нервишкам и бьет пустота.

— Говорят, — добавил громоздкий, но ловкий, как медведь, Мика, — что тут никогда ничего не строили, даже, когда в Центре места не хватало. Видать, еще тогда здесь что-то не так было, как везде. Вот так.

То, что сам Хромой и его друг не знают ничего об этом месте, хотя и уверены в его безопасности, оптимизма Шаке не прибавило.

Но идти дальше все равно пришлось. Никто из старших не интересовался ощущениями и чувствами не только мулатки и её невольной подруги по несчастью, но и друг друга, если, конечно, ощущения эти не кричали во весь голос об опасности.

А ближе к вечеру Хромой повернул уставших, автоматически передвигающих ногами спутников в сторону ближайших домов. Как они дошли туда, как расположились, мулатка, казалось, не смогла бы вспомнить, утомленная непонятно чем за время дневного перехода. В себя она пришла только почувствовав острый, резкий запах водки, кружку с которой Хромой поднес ей прямо к лицу. Шака резко отшатнулась от неожиданности, но Хромой продолжал сидеть рядом, впихивая емкость мулатке в руки почти насильно.

— Выпей, давай, — посоветовал он, — плешь эта у всех силы отнимает, будто высасывает. Только нам к Реке иначе не пройти было, а так бы я и сам здесь не пошел.

Сумев наконец-то подхватить под донышко жестяную кружку, Шака легко и даже как-то с желанием выпила теплую, отвратительно пахнущую жидкость, думая, что сейчас ее от такой дозы, да с устатку наверняка вывернет. Но, к удивлению мулатки, водка легко скатилась в желудок и мгновенно расползлась по организму, легкой, эйфорической волной смывая изматывающую, будто бы многодневную, да что там многодневную — многолетнюю усталость.

Внимательно поглядев в глаза Шаки, Хромой удовлетворенно хмыкнул, будто увидев то, что и планировал, и сказал:

— Вот теперь можешь и спать валиться, все равно кусок в горло не полезет, завтра утром пораньше встанешь, да и поешь за два раза сразу. Это всегда так после пустоши.

…В тесной комнатке уже было совсем светло, когда он растормошил самых больших любителей поспать: молодого и бестолкового Парфения в дальнем углу и Таньчу, брошенную навозившимся с ней Микой досыпать на общем для них лежбище из кусков поролона. За сонливость и девушка, и парнишка были наказаны спешным проглатыванием едва ли не на ходу тушенки из банок и запиванием ее соком из собственных фляг. Уже успевшие перекусить Мика и сам мулатка ожидали спутников у дверного проема, снаружи, молчаливо присев на корточки и покуривая одну сигарету на двоих. Через четверть часа после побудки и завтрака, из неторопливого городского ритуала превратившегося в быстрый рейдовый перекус, Хромой вывел подельников на разбитую, развороченную гусеницами тяжелой бронетехники дорогу к Мосту.

Шли недолго, но тяжело, как по развалинам, развороченная мостовая заставляла сбиваться с ноги, перешагивать трещины и вывороченные комья асфальта, да при этом еще и внимательно смотреть под ноги, поэтому тот миг, когда из-за угла дома открылся вид на Мост мулатка прозевала и поняла, что они пришли только подняв голову и оглядевшись.

Она никогда еще в жизни не видела здесь таких грандиозных сооружений, да и Реку, угрюмо стоящую в бетонно-гранитных берегах она увидела первый раз в жизни. Мост походил на огромный двухъярусный дом, поставленный поперек реки на могучие бетонные опоры причудливой фантазией какого-то сверхъестественного существа. Может быть, именно про него, существо это, и говорили старики «бог» или «господь», вспоминая остатки забытых с годами ритуалов древней религии?

Странная команда из трех мужчин и двух женщин остановились в полукилометре от моста, оглядывая смутно освещенный зев главного входа, в котором исчезали ржавые рельсы метро, выныривающие из тоннеля, расположенного как раз рядом с остановившимися добытчиками. Повыше этого входа открывался второй, для проезда обычных автомобилей, но добраться до него было сложнее: специальная эстакада, ведущая от наземных дорог ко второму ярусу моста, рухнула много лет назад, и сейчас только бетонные, массивные основания указывали на то место, где она когда-то проходила.

Остановившись, мулатка привычно уже подставила плечо, на которое оперся Хромой, наблюдая за входом на мост и тихонько похмыкивая. Оглянувшийся на них Мика хотел что-то спросить, но, видимо, передумал и тоже пристально стал вглядываться в слабо освещенный зев входного тоннеля. И, как всегда, торопился только Парфений, видимо, таково уж свойство молодости — бежать впереди паровоза.

— И чего встали-то? — заворчал он. — Пошли бы, что ли, уже… а то так и до вечера простоим, на одном месте…

— Не суетись, — посоветовал ему Хромой, ленясь рассказывать о своих планах и наблюдениях, но, похоже, он что-то высмотрел на мосту из того, что не увидели остальные члены бригады. — Вот сунешься туда не во время, тогда и совсем спешить никуда не надо будет.