Андрей Бондаренко - Жаркое лето – 2010 Страница 65

– Извините, что в комнате так жарко! – продолжала щебетать и суетиться Матрёна. – В ожидании приезда нашего дорогого Глеба Сергеевича началась бестолковая и глупая суета, вот, глупые дворовые девки и проявили излишнее усердие – печку в столовой протопили на всякий случай. Ничего, сейчас проветрится…

«Это она нас, дожидаясь прихода Глеба, разговорами занимает», – понял Гарик и – в свою очередь – поинтересовался у Белкина:

– Как там, в благословенной и патриархальной Рязани? Что нового слышно про Наполеона Бонапарта? Где находятся его войска? Уже состоялись какие-нибудь серьёзные сражения?

– Всё обязательно доложу! Причём, самым подробным образом! – заверил Иван Иванович. – Когда выпьем по паре-тройке рюмашек. Глеб Сергеевич попросил – без него не начинать…. Может, пока вы расскажите что-нибудь познавательного – о повседневной жизни германской? Право слово, было бы интересно послушать…

«Пусть Алька отдувается!», – предложил наглый и ленивый внутренний голос. – «Она у нас будущий археолог и – по её же словам – круглая отличница. Следовательно, должна обладать и крепкой исторической базой знаний – относительно реалий первой четверти девятнадцатого века…».

Навесив на физиономию маску лёгкой задумчивости, Гарик известил присутствующих:

– Моя Алевтина Ивановна – непревзойденная и опытная рассказчица! Кроме того, она прекрасно знает историю земель германских, интересуется немецкой классической литературой и культурным наследием – в самом широком понимании этого термина.

– Просим, Алевтина Ивановна! Просим! – тут же захлопал в ладоши шумный и непосредственный Белкин. – Уважьте! Просим!

– Хорошо, господа, извольте! – Аля улыбнулась Гарику широкой и многообещающей улыбкой. – Слушайте…

Она принялась подробно излагать – словно бы читала толстый учебник – германскую историю, причём, начиная со времён Великого Рима, разрушенного до основания племенами жестоких гуннов и варваров.

«Во, даёт!», – мысленно восхитился Гарик. – «Шпарит – как по писаному! Отличный лектор, просто замечательный. Только, вот, скучновато слегка. Так и тянет в сон…».

Наконец, вернулся весёлый и розоволицый Глеб, и дружеские посиделки покатились по накатанной дорожке.

– Ну, дорогие хозяева, предлагаю – мужчинам – накатить по домашней перцовочке! – плотоядно потирая ладони, предложил Белкин. – Милые дамы-красавицы, а вам чего налить? Заказывайте, прелестницы!

– Мне, пожалуйста, ежевичной наливки, – томно улыбаясь отставному письмоводителю, попросила Матрёна. – Ох, и духовитая получилась вещица! Ох, и ароматная! Чудо чудное…

– И мне того же, – согласилась, сонно моргая ресницами, Аля. – Попробую с удовольствием.

– Как говорится, за возращение учёного орла в уютное родительское гнёздышко! – провозгласил дежурный тост бойкий Иван Иванович. – Нет ничего слаще в этой жизни, как – после многолетней разлуки – посетить милую Родину…

Перцовка оказалось очень горькой и злой, с ярко-выраженным сивушным послевкусием.

«Спасибо, но больше нам такого не надо!», – решил, закусывая крепеньким маринованным рыжиком, Гарик и поинтересовался:

– А нет ли здесь – того вкусного напитка, который мы недавно пробовали в баньке? Ну, нечто среднее между пивом и крестьянской бражкой, он ещё слегка отдаёт фасолью.

– Не знаю, о чём это вы, Игорь Николаевич, говорите, – забеспокоилась Матрёна. – Что ещё за фасоль такая? А, кажется, понимаю…. Платоша, передай-ка на господский стол кувшин с гороховцом!

– Какое странное название – «гороховец», – удивилась Аля, с аппетитом уплетая мелко-порезанное тёмное мясо. – Звучное и необычное…

– Если быть более точным, то – «петровский гороховец», – принялся подробно объяснять седобородый Платон, почтительно ставя перед Гариком пузатый керамический кувшин. – В основу этого напитка заложены рожь, пшеница и горох – в равных пропорциях. Спрашиваете, для чего понадобился горох? Тут всё дело в хмеле…. Откуда в нашей провинциальной Петровке взяться хорошему сортовому хмелю? Можно, конечно, купить на рязанской ярмарке, но это удовольствие – не из дешёвых. А дикого – полевого и лесного – хмеля постоянно не хватает. Опять же, он и «работает» гораздо хуже – в плане бодрого брожения сусла…. Вот, мы и придумали добавлять в общую массу – для оживления бродильного процесса – третью часть лущёного гороха. По мне, так и неплохо получается.

– Просто замечательно! – подтвердил Гарик. – А в других рязанских деревеньках тоже изготовляют гороховец?

– Делают, конечно. Как не делать? Только в каждом поместье – по собственному оригинальному рецепту, который берегут пуще зеницы ока. Где-то добавляют в сусло много мёда, где-то горох заменяют гречихой. И названия, соответственно, другие…. Отведайте-ка молочного поросёнка! Постный такой, но и сочный. А это – жареная гусятина…

Через минуту неугомонный Белкин, с любопытством посматривая на Алю, спросил:

– Извините, милая Алевтина Ивановна, но вы так увлеклись тушёной бобрятиной. Нет, ничего такого…. Просто, немного странно. Обычно молодые женщины – из дворянских и купеческих семей – слегка брезгуют боровой дичью, мол, пахнет недостаточно благородно…

«Сейчас её вырвет!», – встревожился внутренний голос. – «Бобр – в представлении большинства обывателей – это очень большая крыса. Есть крысу? Б-р-р-р! Тут кого угодно стошнит…».

Но, похоже, на Алю эта неаппетитная новость не произвела достойного впечатления. Неопределённо передёрнув плечами, она, не прекращая трапезы, доходчиво объяснила:

– Я, милый мой Иван Иванович, родилась в суровой Сибири, и этим всё сказано. У нас к пище относятся легко, без излишней брезгливости и щепетильности. Я в детстве и медвежатину вкушала, и лосятину, и дикую кабанятину. Более того, – перешла на заговорщицкий шёпот, – один раз мне даже довелось попробовать летучую мышь, запеченную над углями походного костра.

– Простите, что вы сказали? – глупо улыбаясь, переспросил Белкин. – Летучую мышь? Кхы-кхы-кхы! Кхы…. Извините, я вас оставлю на пару минут! Кхы-кхы-кхы!

Через некоторое время Белкин, смущённо обтирая подбородок светло-салатным носовым платком, вернулся на место, и дружеские посиделки продолжились.

После второго тоста: – «За предстоящую победу над подлыми французами!», (Гарик и Аля благоразумно перешли на «петровский гороховец»), Глеб попросил:

– Уважаемый Иван Иванович, поведай нам, пожалуйста, что там рассказывают в Рязани о французском нашествии? Известно уже что-нибудь точно и однозначно? А то в дороге – чего только не услышишь. Одни путники утверждают, что армада Наполеона – в полном составе – повернула на Санкт-Петербург. Другие бают, что, мол, французы окончательно разгромлены под Смоленском, а сам Бонапарт взят казаками атамана Платонова в плен и – без всякого почтения – повешен на русской высокой осине…. Что происходит на самом-то деле?